Последняя битва Пономаря - Кирилл Воробьев

Вертухаи, пришедшие с ночной проверкой, обнаружили мирно посапывающих арестантов. Но всем космэтистам было ясно, что если не произойдет чуда, через десять минут, когда ДПНК обнаружит, что счет не сходится, и тогда всю зону поднимут по тревоге.

Едва прапора удалились, Рак шепнул Михаилу Львовичу:

– Чего делать-то будем?

– Ничего!.. Спать! – Отмахнулся Грибоконь. Он уже давно ощущал в себе прилив сил. Тех, что позволяют властвовать над людьми. Его охватил тот редкий доселе метафизический подъем, который позволял лечить одним прикосновением, или гипнотизировать на расстоянии...

Последним-то Шаман и решил воспользоваться. Мысленно представив себе лицо дежурного помощника начальника колонии, майора Семенова, Михаил Львович, практически без напряжения, послал тому формулу внушения: «Все осужденные на месте!» Повторив это несколько раз, Грибоконь, все еще не уверенный в исходе своего раппорта, с полчаса лежал неподвижно, не в силах заснуть. И лишь когда ему окончательно стало ясно, что внушение удалось, Шаман позволил себе расслабиться.

Но он всего лишь оттянул время тревоги. Отсутствие одного из зеков обнаружилось на утренней проверке. В течение четырех часов все арестанты стояли на плацу, а вызванные с отдыха все смены прапоров, злые и свирепые обшаривали лагерь сверху донизу. Результатом поисков оказались десятки кипятильников, заточек, изрядная горка пакетиков с чаем, несколько бутылок водки. Одно было непонятно: зачем прапора ищут «побегушника» в зековских тумбочках.

Кто пропал, определили быстро, но даже когда общелагерный шмон пошел уже по третьему кругу и всем стало ясно, что опущенный исчез бесследно, зеков продолжали держать на плацу.

Время от времени появлялся Игнат Федорович. Он проходил мимо строя, выдергивал из него какого-то зека и утаскивал к себе в кабинет для допроса. Судя по тому, как мрачнело лицо кума после каждой такой беседы, все зеки уже понимали, что начальнику оперативной части никто ничего важного так и не сказал.

После обеда всех развели по отрядам. Грибоконь, было, уже успокоился, посчитав, что тайна убийства таковой и останется, как к нему вдруг подошел шестерка Репья и протянул записку. Михаил Львович, почуяв исходящую от нее угрозу, тут же развернул тетрадный листок.

«Шаман, тюремный телеграф сообщил, что в последний раз того пидора видели с твоим семейником. Гони до конца недели катю штукарей зелени или пойдешь на раскрутку.» – Прочел зек. Не было никаких сомнений, что Репей сдаст Грибоконя куму, если тот не отдаст блатному сто тысяч долларов. Таких денег Шаман даже в руках никогда не держал, да и взять их было неоткуда. Поэтому, пока первую смену не увели на промзону, Михаил Львович решил действовать.

– Я сегодня мочкану Репья. – От этой фразы Шамана Данила Сергеевич даже вздрогнул.

– Как?

– Мне нужна твоя помощь. И... Еще двоих-троих...

– Так ты решил его не руками! – Сообразил Рыков. – Сейчас организуем!..

Спустя минуту около Грибоконя уже собралось еще четверо сектантов.

– Мужики, – шепотом проговорил Шаман, – сейчас мы все вместе сглазим Репья. Ничего не говорите, делайте, что скажу. Сложного ничего не будет.

Все разом кивнули.

– Все представили его лицо! – Скомандовал Грибоконь и сам вообразил бритую рожу блатного. – Теперь смотрим на его горло. Там находится синий светящийся шарик. Берем его в руки и разрываем пополам. Половинки выбрасываем! Все! Расходимся.

Но не успели они сделать и двух шагов, как в жилой секции отряда раздался ужасающий рев. Все бросились на звук. На полу, схватившись за горло обеими руками, катался Репей. Его вытаращенные глаза не выражали ничего, кроме подлинного ужаса. На глазах недоумевающих и испуганных зеков, блатной принялся ногтями раздирать себе горло. Его шея увеличивалась прямо на глазах. Невероятная опухоль окрасилась кровью из множества глубоких царапин, Репей вонзил ногти так глубоко, как мог и изо всех сил рванул еще раз. Из-под его пальцев вдруг хлынул настоящий кровяной поток, забрызгав стоящих неподалеку зеков. Все отпрянули.

– Врача бы что ли позвали... – Лениво процедил Грибоконь. Он протиснулся в первые ряды и, поймав взгляд умирающего, улыбнулся ему.

– Ты!.. Ты!.. – Репей завыл, протянул к Михаилу Львовичу окровавленную руку, упал лицом вниз и больше не шевелился.

Глава 17

Пока Игорь Сергеевич оседлал телефон и пытался вызвонить кого-нибудь из знакомых священников, которые бы могли отпеть самую первую жертву сектантов, Витя занялся поиском «неподдающихся».

Перед его мысленным взором возникла карта Москвы и области. Вспомнив те биоэнергетические нюансы излучений их аур, которые отличали тех, кто не может стать космэтистом, паренек настроился на восприятие именно таких людей. Тут же вся карта запестрила сонмом огоньков. Несмотря на то, что сектанты яростно истребляли «неподдающихся», их все еще оставалось несколько сотен. Правда, хумчанин, чтобы не выводить себя из колеи, не стал смотреть, сколько их было раньше, сконцентрировавшись на одной задаче: найти среди «неподдающихся» тех, кто является настоящим или потенциальным экстрасенсом.

Задание таких рамок сузило поле поиска во много раз. И тут Витя вдруг увидел настоящую золотую россыпь таких биополей. «Неподдающиеся» собрались в одном месте, в районе Мытищ. Не в силах удержаться, паренек переместил свое восприятие на видение того места, и только потом понял, что вряд ли все они попали туда случайно.

Юный Матюшин оказался в каком-то лесочке. Нигде никого видно не было, и лишь немного скорректировав свое видение, паренек обнаружил, что те, кого он ищет, находятся под землей. Там, в десятке метров от поверхности, оказались настоящие катакомбы с бетонными стенами, толстыми кабелями, висящими на вбитых в стены крюках, с яркими люминесцентными лампами, тянущимися нескончаемой цепью под потолком. И там были люди. Большая часть из них сидела в отдельных каморках, но некоторые, вооруженные, ходили туда-сюда, патрулируя коридоры, а еще одна группа, в белых халатах, химичила у каких-то приборов.

Подключившись к их мыслям, Витя обнаружил, что они занимаются мониторингом контроля жизнедеятельности подопытных. Подопытных оказалось около пятидесяти человек и, судя по мыслям «экспериментаторов», они ожидали, что большая часть из них умрет. Однако до сих пор никто так запросто отходить в мир иной не желал. И это обстоятельство тревожило белохалатников.

Просмотрев недавнее прошлое, Матюшин увидел, как несколько автобусов с «неподдающимися» остановились у неприметного холмика. Там, под слоем дерна, оказалась металлическая дверь. Всех привезенных провели сквозь нее и вооруженные охранники заперлись изнутри. Дерн положили на место, и автобусы укатили.

Внизу же началось самое интересное. Те, что были в халатах, присоединили каждому человеку по десятку пластин-датчиков, сделали по уколу и развели по «номерам». Витя посмотрел состав жидкости, которую вводили «неподдающимся». Это оказалась самая необычная смесь наркотиков, которую только можно было представить. Галлюциногены здесь соседствовали со стимуляторами и ноотропами, здесь были и ингибиторы моноаминоксидазы, и лошадиные порции витаминов. Несколько соединений хумчанин вообще увидел впервые и, без детального анализа, не мог понять, действуют ли они вообще на человеческий организм, а если «да», то как.

И уже после всех этих путешествий, паренек догадался взглянуть на запястья охранников и «врачей». После того, как он обнаружил там у каждого по татуировке зловещей шипастой рыбки, все встало на свои места. Витя набрел на лабораторию по изготовлению наркозомби. Тех самых, что обещал сделать Рыбак по методикам Гнуса. Но, судя по тому, что наркоделец планировал высокий уровень смертности, а до сих пор никто не погиб, Владимира Ивановича Зарайского будет ожидать большой сюрприз.

Витя с горечью в душе покидал эти подвалы. Можно, конечно, было вытащить оттуда всех будущих зомбиков, но вряд ли это помогло бы Дарофееву. Искать экстрасенсов-"неподдающихся" надо было в других местах.

То ли на улицах действительно стало спокойнее, то ли уже начало действовать желание Корня стать космэтистом, но за всю дорогу до улицы Серафимовича Николай Андреевич ни разу не подвергся нападениям, не увидел ни одной аварии. Лишь изредка над домами поднимались столбы дымов, да и по тротуарам уже ходило гораздо больше народа.

В нескольких местах на рекламных щитах вместо обычных «Билайнов» или «Заверни на огонек!» красовались красно-белые плакаты с одним лишь словом: «Космэтика». Репнев словно попал в какую-то чужую страну. Или нет, что-то случилось Глобальное. О чем знали все, а он, будто только что приехал из отпуска в глухой деревне и теперь ничего не понимал.

Но ведь знал же Николай Андреевич про эту «Космэтику»! Но все равно, ощущение того, что что-то прошло мимо него, не оставляло мафиози все время пути.