Наследница - Елена Невейкина

— Итак, вы будете находиться в своей комнате две недели. Исключаются прогулки, чтение, которое не касается уроков, разговоры с кем бы то ни было, кроме пани Марии и учителей, которые будут приходить к вам. За стол вы будете приходить только в её сопровождении, и за столом тоже будете молчать, даже с пани. Цена каждого слова в чей-то адрес — ещё один день наказания. Отменяются занятия музыкой, танцами, верховые прогулки, вместо всего этого будете заниматься рукоделием под присмотром пани Марии. За невыполненное в срок задание — ещё один день наказания. Вы всё поняли?

— Да, дядя Янош.

— Вот и прекрасно. Отправляйтесь к себе.

— Прямо сейчас? — вскинула глаза Элен.

— Да, прямо сейчас. И, если вы не хотите сразу получить продление наказания, — Янош видел, что она хочет что-то сказать, — я бы рекомендовал вам промолчать. Две недели начались!

Гжеся отец наказал примерно так же. Различие состояло в том, что вместо рукоделия он был обречён писать диктанты. Он ненавидел их так же, как Элен вышивание и шитьё. Но в отличие от неё, которой удавалось даже нелюбимое дело выполнять аккуратно и без ошибок, диктанты давались ему с трудом, за ошибки его заставляли переписывать работу по несколько раз.

Что касается Элен, то, придя к себе в комнату и обдумав положение, она нашла в нём положительные стороны. Например, ей не нужно целых две недели заниматься музыкой. Она с размаху бухнулась на кровать, раскинув руки и, глядя в потолок, подумала, что две недели — не так уж много. Но вскоре ей пришлось изменить своё мнение. Пани Мария не давала ей пребывать в безделии ни минуты. Даже если Элен выполняла урок, заданный пани, раньше, чем было велено, поваляться на кровати или постоять у окна ей не удавалось, это было запрещено. Можно было только сидеть на стуле, держа спину прямо и ни на что не отвлекаясь. Разрешённые разговоры с пани Марией на деле оказались мало похожими на беседу. Она отвечала лишь на вопросы о задании, самочувствии кого бы то ни было, или говорила сама, всегда сугубо по делу. Все попытки Элен превратить такое общение в диалог, терпели фиаско.

Время тянулось медленно. Очень медленно. Появление за общим столом с одной стороны вносило хоть какое-то разнообразие в жизнь, но с другой — превращалось чуть ли не в пытку: нужно было тратить очень много сил на то, чтобы выполнить дядины условия и не сболтнуть чего-нибудь. Даже еда теряла вкус, поскольку основное внимание Элен приходилось уделять не блюдам, а собственному поведению, чтобы ненароком не продлить себе наказание. Естественно, у неё получалось не всегда, и вскоре две недели превратились в две с половиной, а потом в три.

Но всё когда-то заканчивается, закончились и эти мучительные дни. Для Гжеся наказание имело неожиданные последствия. Пан Войтек, решив, что уж лучше разрешение под контролем, чем запрет, приводящий к бесконтрольным нарушениям, решил обучить сына устройству огнестрельного оружия и его сборке. Разумеется, никто не собирался делать из него мастера, но разобраться, как происходит выстрел, для чего какая деталь в этом точном механизме нужна, знать он должен. Гжесь был на седьмом небе от радости! Даже наказание не испортило её. Ради такого он готов был потерпеть ещё!

Занимался с Гжесем его отец. Элен всё никак не могла успокоиться: как же так, Гжесь копается во всех этих неведомых железных штучках, он будет всё о них знать, а она?! Почему не взяли и её? Разве она чем-то хуже? Разве она не доказала, что может делать всё то же самое, что Гжесь? Она даже научилась ездить в мужском седле (кстати, это оказалось гораздо удобнее и легче, чем сидеть на лошади боком). Она попросила пана Войтека научить и её тоже, но он ответил, что нужно разрешение пана Яноша. Обращение к дяде успеха не имело. Он всё еще сердился на панну, поэтому даже слушать ничего не захотел, отправив к пани Марии. К ней Элен не пошла. Пани Мария так надоела ей за время наказания, что девочка старалась попадаться ей на глаза как можно реже. Элен пошла в сад. Сев на любимый камень, она загрустила. Гжеся рядом нет, а когда появится, будет с упоением рассказывать ей всё, что узнал. А она, ну, ничего не понимает! Одно дело — видеть, и совсем другое — слушать, не увидев ни разу, о чём идёт речь. Так, нахохлившись, она раздумывала над последними событиями. Потом пришла мысль о том, что после этих уроков Гжеся, скорее всего, будут учить стрелять из того самого оружия, которое он сейчас там изучает! Так. А вот это — уже совсем другое! Пусть научить устройству всех этих железок её не хотят, но пострелять-то можно? Ведь дамы тоже стреляют. На охоте, например. Стоп! Охота… Ага, вот оно! Вот, за что можно уцепиться. Гжесь говорил что-то про охотничий домик. Значит, нужно попытаться устроить всё так, чтобы была предпринята поездка на охоту. И пусть только попробуют там не дать ей пострелять!

На камне больше не сиделось. Решение принято, стало быть — нужно действовать! А как? Это следовало хорошенько обдумать.

Но оказалось, всё не так сложно. Стоило только задать вопросы типа: «Как это дамы охотятся вместе с мужчинами? Они не отстают? А собаки у них тоже есть? А они тоже стреляют в зверя?», как пани Мария, приятно удивлённая столь «женскими» вопросами, стала вдохновенно описывать выезды на охоту, кавалеров и дам, их восхитительные костюмы, скачки по лугам… Упомянула она и о том, что у дам, как и у кавалеров, есть охотничьи ружья, только меньше, легче и изящно украшенные.

Ага. Вот и добрались до сути.

— Как здорово. Вы так красиво всё описали, пани Мария. Мне бы так хотелось посмотреть на охоту…, - сделав мечтательные глаза, сказала Элен.

— Ну, не расстраивайтесь, моя дорогая. Почему бы вам не попросить пана Яноша? Он тоже любит охоту, даже имеет охотничий домик на той стороне реки. Скоро уже станет совсем тепло, земля подсохнет, и можно будет выехать на несколько дней, поохотиться.

— Дядя Янош до сих пор сердится на меня, — опустив голову, тихо сказала Элен. — Он не захочет выполнить мою просьбу.

— Глупости! Он сам с удовольствием отправиться развеяться. Тем более что давно уже не навещал своего егеря, который живёт там постоянно. Вы, конечно, провинилась, это правда, и наказание заслужили, но пан Янош давно уже вас простил. Подойдите к нему, да попросите.

— Хорошо, я попробую. А если это получится, кто ещё поедет? Вы поедете, пани Мария?

— Я, конечно, поеду, но буду оставаться в доме. Не люблю я охоты. Ещё поедут, я думаю, пан Войтек с Гжесем. Ну, и, конечно, слуги. Там места на всех хватит, ведь это только так говориться — «домик», а на самом деле — хороший зимний дом с хозяйственными постройками, конюшней, псарней. Там и конюх, и псарь есть. Но они только приезжают, а постоянно не живут, особенно зимой. Правда, лошадей там только две, если я не ошибаюсь, но места хватит для того, чтобы разместить всех лошадей и собак, которых возьмут с собой приехавшие.