ФАТА-МОРГАНА 2 (Фантастические рассказы и повести) - Альфред Ван Вогт

Когда «Адастра» поднималась с поверхности Земли, на борту ее было пятьдесят детей, а в первый год путешествия родились еще десять. Людям на Земле казалось, что могучий корабль мог не только бесконечно поддерживать существование своего экипажа, но сам экипаж, обладающий более чем достаточными ресурсами для науки и развлечений, мог восстанавливаться в такой степени, что тысячелетний полет становился столь же возможным, как эта небольшая прогулка до Проксимы Центавра.

Так бы оно и случилось, если бы не явление настолько незначительное, что его никто не предусмотрел. Явлением этим была скука. Не прошло и полугода, как полет перестал быть исключительным событием. Путешествие на большом корабле стало убийственно скучным, особенно для женщин.

«Адастра» уподобилась огромному муравейнику, в котором не было газет, магазинов, новых фильмов, новых лиц или хотя бы мелких неудобств, вызываемых сменой погоды. Мелочная детальность всех приготовлений к путешествию лишила его какого-либо разнообразия. Это и означало скуку.

Скука же влекла за собой беспокойство, а беспокойство, когда на борту есть женщины, мечтавшие о невероятных приключениях, означало — дьявольские неприятности. Мужья перестали быть для них героями, превратившись в обыкновенных людей. У мужчин тоже были подобные разочарования. Заявления о разводах заполнили стол капитана, поскольку именно он олицетворял на корабле власть. На восьмом месяце произошло одно убийство, в следующие три — еще два.

Через полтора года полета экипаж оказался на грани бунта. Когда прошли два года, кабины офицеров отделили от большей части «Адастры», людей разоружили, а за любой работой, выполнения которой требовали от бунтовщиков, следили офицеры, готовые применить оружие. Через три года экипаж потребовал возвращения на Землю, но за время, в течение которого «Адастра» могла бы погасить свою невероятно большую скорость и остановиться, она оказалась бы так близко от первоначальной цели путешествия, что это не имело большого значения для общего времени полета. Поэтому оставшееся время члены экипажа старались облегчить себе монотонность жизни любыми развлечениями, какие только можно было придумать при фактическом отсутствии потребности в настоящей работе.

Обитатели офицерских кабин называли своих подчиненных термином, который стал прозвищем для всех прочих участников полета — сокращением от слова «бунтовщики». Экипаж не желал поддерживать какие-либо отношения с офицерами, но, вопреки утверждениям Ольстера, реальной угрозы бунта не было. С некоторым опозданием между сторонами установилось что-то вроде внутреннего равновесия.

Большая часть экипажа выработала у себя взамен дерганой психики жителей изолированного от остального мира небоскреба психику жителей изолированной деревни. Разница между ними принципиальна. К условиям изоляции и монотонности особенно хорошо приспособились дети, выросшие за время экспедиции.

Джек Гэри был одним из них. Когда путешествие только началось, ему было шестнадцать лет. Он был сыном ракетного инженера; отец его умер на втором году путешествия. Другим примером этого типа была Элен Бредли. Когда ее отец — автор проекта и командир огромного корабля — нажал кнопку, запустившую ракету, ей было четырнадцать лет.

Уже в момент начала полета отец ее был более чем в преклонном возрасте. Быстро состарившийся под гнетом ответственности, длящейся непрерывно уже семь лет, он был сейчас старцем и знал — как знала это Элен, хотя и не могла с этим смириться — что не переживет долгого обратного путешествия. Его место должен был занять Ольстер, наследуя одновременно связанный с постом руководителя деспотический авторитет. При этом еще Ольстер хотел жениться на Элен.

Опершись подбородком на ладони, она и думала сейчас обо всем этом.

Было тихо, слышался только посвист вентилятора и время от времени радостное тиканье переключателей, управляющих автоматами, следившими, чтобы в мире, называемом «Адастрой», никогда не произошло ничего плохого.

Стук в дверь. Капитан поднял веки: он был очень стар и минуту назад задремал.

— Войдите! — коротко бросил Ольстер.

Джек Гэри вошел и отсалютовал, обращаясь к капитану. Это соответствовало уставу, но Ольстер бросил на него яростный взгляд.

— А, это вы, Гэри, — сказал капитан. — Кажется, близко время, когда мы ожидаем получения новых сигналов, верно?

— Да, господин капитан.

Джек Гэри был очень спокоен и деловит. Только один раз, когда он искоса взглянул на Элен, в его облике проскользнуло что-то, кроме позы человека, поглощенного работой. За бесконечно малую долю секунды взгляд его нечто сказал ей, заставившее ее радостно просиять.

Ольстер заметил этот короткий взгляд и жестко сказал:

— Вы продвинулись в расшифровке сигналов, Гэри?

Глядя на записи в блокноте, Гэри установил шкалу трансволнового приемника. Не прерывая настройку аппаратуры, он ответил:

— Нет. Сначала повторяется один и тот же набор сигналов, который должен быть чем-то вроде позывных, поскольку часть его используется как подпись в конце передачи. С позволения капитана я воспользовался первой частью этого блока сигналов как позывными в наших передачах, отправляемых в ответ на те. Просматривая записанные передачи, я наткнулся на нечто, показавшееся мне важным.

— Что это такое, Гэри? — мягко спросил капитан.

— Уже несколько месяцев мы посылаем сигналы вперед направленным лучом. Это была ваша идея — высылать сигналы вперед, чтобы в случае существования цивилизованных жителей на планетах, кружащихся вокруг солнца, к которому мы летим, они убедились, что наши цели мирные.

— Верно, — согласился капитан. — Было бы трагично, если бы первый межзвездный контакт оказался иным.

— Уже почти три месяца мы получаем ответ на наши сигналы и всегда с промежутками более чем в тридцать часов. Разумеется, мы предположили, что их посылает стационарный передатчик и что действует он раз в сутки, когда находится в положении, наиболее подходящем для связи с нами.

— Конечно, — сказал капитан. — Мы рассчитали период вращения планеты, с которой приходят сигналы.

Джек Гэри закончил настройку и повернул выключатель. В динамике появился нарастающий шум, который тут же смолк. Джек еще раз проверил взглядом указатели.

— Я сравнивал записи, господин капитан, беря поправку на наше приближение к источнику передачи. Поскольку мы резко уменьшаем расстояние между нами и звездой, нашим сегодняшним сигналам, чтобы дойти до нее, требуется на несколько секунд меньше, чем вчерашним. Их сигналы должны демонстрировать то же самое сокращение перерыва между передачами, если их действительно отправляют каждый день в один и тот же момент планетарного времени.