Драконий Катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко

Родерия гордо вскинула подбородок и промолчала. Ну что же… Продолжать пикировку она явно не будет — то ли не научена пока двором, то ли как раз научена жизнью. Странный серый день, наполненный вспышками молний без дождя и грома (вуаль и от звуков защищала), вновь наполнил меня чем-то похожим на панику. В этом не было естественности, что когда-то стало причиной моего бегства из столицы с любезного согласия бабушки нынешней королевы эльфов Насарии Белой, одной из самых известных королев в истории страны. Правда, когда случился Катарсис, дочь Насарии Мерровэ Справедливая выдернула меня в свой штаб, собранный в ожидании нападения на земли эльфов народа туров. Но все обошлось — рогатые все-таки очень вменяемые существа. Они мирно напросились на службу сразу ко всем правящим фамилиям Кавана. Эльфийские Самилиэли, нагийские Эшти’Наги, орочьи Ровыр-Стыги — все королевские дома континента приняли туров более чем доброжелательно, понимая, что, если безумие драконов продолжится, рогатые больше не отступят, ибо некуда. В общем-то и Насария, и ее дочь Мерровэ, и внучка Диодерия — вполне достойные правительницы королевства. Империю они бы не потянули, но после того, как мой отец Толиргэ Аснатари, последний император Кавана, во всем блеске показал миру свою несостоятельность как правитель и вызвал знаменитый Рекорданс, бунт старших домов Кавана, Империя Каван распалась на королевства помельче. Самилиэли более чем удовлетворили аристократическую верхушку — этих напыщенных женщин, решивших, что мужчинам больше не пристало верховодить у эльфов. Насария села на трон, быстренько окоротила желавших править за ее спиной — и начался Золотой век королевства Ламара.

По всем канонам и законам нашу семью должны были тихонечко прирезать и объявить горькую утрату, но Насария никогда не была кровожадной. Она взяла со всех живых представителей моей фамилии клятву о непосягательстве на трон в любом виде — за себя и всех потомков. Я тоже давала такую — коротко и по делу. Пять магических Пятерок приняли клятву и засвидетельствовали ее перед богами. Так что, если я захочу сесть на трон, меня накажут сразу все магические школы королевства. И будут правы, как я считала, считаю и считать буду до конца жизни. Если уж опозорились при власти, не стоит опять лезть на вершину. По крайней мере, в ближайшую пару тысяч лет. Я помню клятву дословно. И в ней нет ни слова о последующих коленах, только о произносящих клятву и их потомках. Мои дети, которых пока нет и в планах, тоже не пойдут к трону, а вот внуки… Правда, есть все шансы остаться без потомства. По меркам нашего народа, моя жизнь вот-вот начнет скатываться в закат. Все-таки почти восемь столетий уже за плечами.

Славный сегодня день, такой тихий и спокойный. Я направила мысли в нейтральное русло, резонно опасаясь, что эхо размышлений может докатиться до одной из пяти башен столицы. Мы как раз достигли ворот моего столичного особняка. Графиня Родерия даже головы не повернула, проехала себе мимо, явно направляясь к королевской лагуне. Ну и пусть. Дуре разум не писан — посидит в остроге ночь, глядишь, поумнеет. Зуб даю, ее арестуют и засадят в каземат, а потом придут и за мной. Все разбирательства будут завтра, после того как мы с девицей осознаем свое ничтожное место в планах королевы на старшие дома. Но со мной такой номер не пройдет. И я въехала в распахнувшиеся ворота, где соскочила с гарва, отдала поводья зверюги подбежавшему слуге Легатуру и почему-то сравнила рогатого с Горотуром. Первый проигрывал второму по всем статьям. Возможно, тут сказывалась разница в возрасте (Легатур был еще юношей по меркам рогатых) и в жизненном опыте (не воин, в общем).

Все-таки я молодец и умница. Не зря мама так носилась со мной, расхваливая направо и налево. Успела сделать практически все до того, как в ворота тяжело постучала королевская гвардия в количестве двадцати надменных эльфиек, наряженных в золоченые доспехи и красные одежды. В руках у них были неизменные бердыши, способные остротой поспорить с горным паром, рассекающим гранит, словно это простая сырая глина. Так что не открыть ворота было нельзя, они бы просто вошли, но уже с долей циничного раздражения в глазах. Ссориться с капитаном дворцовой стражи мне было сейчас не с руки. Пришлось встретить воинов на крыльце особняка, принарядившись в лучшее из того, что нашлось в старых запасах давно заброшенного столичного особняка. Капитан Артуара де ла Клерзаль учтиво склонила голову на долю секунды и сказала, отсвечивая в свете фонарей золотой шевелюрой, собранной в высокий хвост на макушке:

— Лендерра Тристания де ла Шанталь Таранас, герцогиня Вирионны, пэр Аснатари, вам надлежит проследовать с нами в королевский дворец. Ее величество желает говорить с вами.

— Я прибуду во дворец, как только приведу себя в порядок после долгого утомительного пути. Неделя в пути дорого обошлась моему здоровью, капитан, — вежливо ответила я, положив правую ладонь на рукоять фамильного меча, уже забывшего, когда его вынимали из ножен. Интересно, а он еще не рассыпался от ржавчины? Все-таки сотни лет в руки не брали. Надеюсь, слуги ухаживали за мечом, иначе кому-то придется ухаживать за их безрукими и безногими обрубками. Капитан мрачно покосилась на мой жест и сказала:

— Ее величество желает говорить с вами немедленно. Графиня Родерия дель Туркан, баронесса Лафайкельская, лендерра Туркантакаля, вменяет вам иск по имуществу, здоровью и насилию. Законы королевства требуют…

— Я знаю, — пришлось прервать воительницу, — чего требуют законы королевства в таком случае. Но смею напомнить вам, капитан де ла Клерзаль, что властью Мерровэ Самилиэль Справедливой, великой матери нашей с вами достойной королевы Диодерии Шестнадцатой, мне даровано право самой решать о своих визитах в королевский дворец. Свидетелями тому всегда могут стать записи королевского геральдического архива и пэры королевства, принимавшие вместе со мной и королевой Мерровэ участие в битве у Коновальной реки на границе с землями нагов. Вы желаете оспорить волю покойной королевы и дочернюю преданность ныне здравствующей?

Капитан выслушала меня с каменным выражением прекрасного лица, после чего еще раз поклонилась, уже не так учтиво, и покинула мой двор вместе со своими урукхаями. Рядом со мной тут же материализовался тоненький и хлипкий по меркам своего народа нагеныш Ушутсса из рода Виш’Тессенид, которому я сдавала все эти годы свой особняк в аренду, и тихо спросил:

— Проблемы, уважаемая лендерра?

— Никаких, дорогой Ушутсса, — отмахнулась я с улыбкой. — Знали бы они, какие горячие ночи проводили мы с Мерровэ, давно прекратили бы попытки прижать меня к ногтю. Однако тянуть не стоит. А то действительно некрасиво получится. Пэр Ламары не спешит предстать перед королевой… Это же моветон чистой воды. Да и Родерию надо выручать. Думаю, пары часов в холодной камере ей хватит, чтобы проникнуться особой любовью к ее величеству. Так что сейчас легкий обед, а потом выезд во дворец королевы. Вы отобедаете со мной, виконт Виш’Тессенид?