Кораблекрушение у острова Надежды - Константин Бадигин

Королева дотрагивалась рукой до всякого подарка. Ее руки были белы и красивы. Некоторые считали, что руки — самое ценное достояние королевы.

После платья ей показали изумительной работы турецкий ковер, четыре связки по сорок черных отборных соболей, две штуки шитых золотом материй. Королева вспотела от волнения, ощупывая и оглаживая золототканую одежду, а особенно меха черных соболей. Она велела развязать связки и осматривала каждую шкурку отдельно.

Наконец, позабавившись вдосталь, она сказала:

— Госпожа Скадмор и госпожа Редклиф, сложите эти вещи и унесите в мою кладовую.

— Ваше величество, — сказал Джером Горсей, — это еще не все. Соблаговолите посмотреть в окно.

На дворе королева увидела двух кречетов, свору собак, несколько выученных для охоты соколов и ястребов.

— Замечательно! Драгоценные, истинно царские подарки! — повторяла королева. — Приказываю тебе, лорд Кумберленд, взять на себя попечение о птицах и собаках и сообщать мне каждый день об их состоянии.

— Все это стоит, наверно, две тысячи фунтов, — сказал Джером Горсей. — Но было бы хорошо, если бы лондонские знатоки оценили меха и золотошвейные ткани, а сэр Кумберленд сказал бы свое слово об охотничьих птицах.

Королева Елизавета немного призадумалась.

— Нехорошо получилось, милорды. Прошлый раз царь Федор получил от меня скромные подарки. Я послала ему сто фунтов в золоте да еще мелкой монетой. Он вернул мне подарок, считая для себя бесчестным принять его. Понятно его неудовольствие. Меня подвел лорд-казначей, из-за него мне пришлось краснеть. В следующий раз надо послать ценный подарок. Какую-нибудь занятную вещь, которую в Московии не умеют делать.

Придворные, склонив голову, промолчали. Всем была известна скупость королевы Елизаветы, и лорд-казначей был совсем ни при чем.

— Ваше величество, — с низким поклоном нарушил молчание Френсис Уолсингем, — вам следовало бы наедине поговорить сегодня с господином Джеромом Горсеем. Он вам скажет много полезного. Я ручаюсь за его честность.

— Что ж, я готова. — Лицо королевы сразу изменилось, сделалось строгим. — Я хочу остаться одна, милорды, — обернулась она к окружавшей ее знати.

Комната совсем опустела. Около королевы остались Джером Горсей и лорд Френсис Уолсингем.

Только сейчас Горсей смог оглянуться по сторонам. В комнате, где происходил прием, потолок был отделан затейливыми узорами. Лепные украшения оттенялись позолотой. Стены украшены тканями с нарисованными на них яркими цветами.

— Господин Горсей скажет вам об истинном положении в Московском государстве, ваше величество, — поклонился лорд Уолсингем.

— Неужели наконец я услышу правду об этом невозможном государстве! — В голосе королевы слышалась легкая насмешка. — Господин Горсей, скажите еще раз, прав ли был мой посол Баус?

Королева удобно уселась в мягкое кресло.

— В основном не прав, ваше величество, он больше заботился о своих прибытках, а не о вашем достоинстве. Недаром Андрей Щелкалов, один из влиятельных секретарей, сказал, что господин Баус хочет нажиться на шкурах тех баранов, что давались ему каждый день для стола. Все его действия были оскорбительны для царского величества и наносили ущерб английским купцам… Когда он разорвал царскую грамоту и написал свое наглое письмо, мы думали, что всех английских купцов посадят в тюрьму. Хорошо, что письмо попало в руки Бориса Годунова и он не дал ему хода. Но я вам говорил об этом раньше, ваше величество.

— Я еще хочу знать о правителе Борисе Годунове. На самом ли деле он пользуется большим влиянием? Почему он хочет дать нам на сохранение свои богатства?

Джером Горсей подробно рассказал о Борисе Федоровиче, о его величии и мудром управлении, о царице, его сестре, о его властной супруге и о других вещах. За семнадцать лет пребывания в Москве он узнал многое. Королева внимательно слушала, не спуская глаз с посланника.

— Почему просимая им повивальная бабка просидела год в Вологде и так и не была представлена царице Орине? — спросила королева.

— Правитель Борис Федорович вряд ли хочет, чтобы у царя Федора Ивановича были дети, — вырвалось у Горсея.

— Почему?

Джером Горсей понял, что совершил ошибку, говорить об этом не следовало. Но отступать было поздно.

— Он сам надеется занять царское кресло.

Елизавета помолчала. Губы ее тронула легкая усмешка.

— Я хочу иметь нарядное русское платье, — вдруг сказала она. — Самое нарядное.

— О-о, я буду рад доставить его вам, ваше величество… Умоляю вас держать все, что я сказал, в самой большой тайне. Иначе меня ждет немилость при дворе, а может быть, и казнь.

— Он может быть спокоен, не правда ли, милорд? — Елизавета посмотрела на лорда Уолсингема. — Мы будем хранить все тайны. Но что за человек канцлер Андрей Щелкалов? Правда ли, что он берет большие взятки от нидерландских купцов и потому настроен против англичан?

— О-о, ваше величество, Андрей Щелкалов очень сильный человек… Он хитрейший скиф, из тех, кто когда-либо жил на свете. Благодаря некоторым особенностям московских приказов он может вмешиваться в дипломатические дела.

— Я хочу знать подробнее.

— При посылке грамоты иноземному государю государственный совет определяет, каково должно быть содержание письма, затем главному дьяку посольского приказа поручается подготовить письмо. Канцлер готовит его, потом читает боярам на совете. А при переписке может ловко изменить некоторые частности… Грамоты редко, почти никогда не прочитываются вновь. Его величество царь Федор не прилагает своей руки, и тот же самый канцлер скрепляет грамоту своей подписью и царской печатью, она находится всегда при нем.

— Неслыханно, черт возьми! Выходит, последнее слово за слугой, канцлером Щелкаловым! Нет, не верю.

— Ваше величество, известно, что Щелкалов попался со своими ухищрениями и был строго наказан прежним русским царем Иваном Васильевичем. Однако он не изменил своему обычаю. Но покойный Иван Васильевич был грамотен…

— Ах да, его величество царь Федор Иванович грамоты не знает! Мне кто-то говорил об этом.

— Царь Федор, ваше величество, умеет лишь пить, есть и читать молитвы.

— Перестань, я никогда не поверю этому! — Королева помолчала. — Значит, канцлер Щелкалов против английских купцов?

— Щелкалов не один, ваше величество, — продолжал Горсей, — за его спиной стоят московские купцы. Наши льготы подрывают русскую торговлю, разоряют русских купцов. Поэтому многие важные вельможи в Москве стоят за полное равноправие всех, кто хочет торговать с Россией на Белом море.

Длинное лицо королевы покраснело.

— Но англичане первые открыли дорогу в эту дикую страну, черт возьми! — Она пристукнула кулачком по подлокотнику кресла. — Наши купцы понесли большие потери. Много погибло людей.

— Ваше величество. — Горсей приложил руки к груди, склонил голову. — Я, ничтожнейший из ваших слуг, хочу дать совет, как образумить русских.

— Я слушаю вас, Горсей.

— Надо послать десятка два больших кораблей в Двинское устье, разгромить укрепления и монастыри. Построить крепость на одном из островов в Скифском море. Наши корабли не будут пропускать в Двинское устье ни одного иноземного купца. И тогда торговля драгоценными соболями в наших руках…

— Но это война, — перебила королева. — У меня нет денег на войну. Вы хотите ограбить меня. Сколько денег вы вытащили из моего тощего кошелька, лорд Уолсингем, для раскрытия коварных заговоров проклятой гадюки Марии Стюарт?

— Однако теперь, ваше величество, опасного противника английской короны нет на свете. Заговорами против вашей жизни и благополучия государства Мария привела себя на эшафот. Ее сообщники казнены. Заговорщики утихомирились. Деньги, отпущенные из королевской казны, с божьей помощью оправдали себя…

— Нет, нет, я не дам на ваши затеи ни одного пенса! Как можно говорить об этом? Филипп, король испанский, готовит корабли для вторжения в Англию. Вы мне сами твердили каждый день, милорд, об опасности. Нам надо готовиться к кровавой схватке с могучим и хитрым врагом. Нет, когда над небом Англии нависла беда, я не могу думать ни о чем другом. Мне не хватает денег для снаряжения кораблей, которые я готовлю против испанцев… Сейчас надо вывозить из России как можно больше пеньковых канатов и корабельных мачт. Вы должны помочь в этом, Джером Горсей, мой верный слуга.

— Ваше величество, я не пожалею ни сил, ни денег… Но, ваше величество, если мы, ваши верные подданные в Московии, сами снарядим корабли и захватим остров в Скифском море…

— Нет, нет! — Королева топнула ногой, снова покраснела. — Я запрещаю вам. Англия в опасности, нужны пеньковые канаты и корабельный лес. Нельзя озлоблять нашего московского друга, он может стать свирепым врагом. Но я не забуду ваших смелых планов, и мы, может быть, вернемся к ним, когда наступит время. А сейчас я устала… Господа, я не хочу ссориться с царем Федором. Ответ ему должен быть вежливым, но твердым. Относительно этого дурака и негодяя Бауса нам придется слегка извиниться… Но не порочьте его в глазах московитов. Посол королевы Елизаветы не должен быть виноватым. Английских купцов в Москве надо образумить. Мне надоели постоянные жалобы лондонских ольдерменов этой компании. Они не могут навести порядок у себя в доме и хотят получать большие доходы. Мистер Горсей, вам надо проявить твердость…