Ловец ласточек - Александра Рябова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что с ней?
Направив пустой взгляд на мерцающий экран, Юлиан молчал. И вовсе не потому, что катастрофа так поразила его. Нет, он всего лишь пытался избежать нашего разговора. От того, как ясно читалось его намерение, мне стало не по себе. Неотрывно следя за выражением его лица, я несмело потянула Юлиана за рукав.
— О… Прости, задумался. — Хотя его песочные глаза помутнели, в словах слышалась ложь. — Магия, да? Иногда бывает, что она выходит из-под контроля. Точно неизвестно почему. Возможно, это какой-то другой сорт магии или что-то вроде примеси. Она куда более разрушительна и нестабильна, чем обычная. Её ещё называют дикой магией.
— Получается, из-за неё прорвало трубопровод?
— Получается, так.
Юлиан вздохнул и тяжело поднялся на ноги.
— Что-то я вымотался. Давай ложиться. — Протянув руку, он взъерошил мне волосы. — Завтра поговорим, ладно?
Нехотя встав с дивана, я побрела в свою комнату. Разочарование мелкой пылью осело в груди. Даже если бы к утру у меня появились вопросы, я знала, что всё равно не задам их. Не в ближайшее время. И точно не Юлиану.
Облетевший садик за окном террасы выглядел печальным и серым. В кафе, том самом, куда мы с Франтишкой заходили однажды после церковной службы, посетителей почти не было. С прорыва трубопровода прошло всего несколько дней, и Тьярна затихла, словно бы скорбела. Улицы, что были пропитаны атмосферой праздника от брусчатки до шпилей, поблёкли и опустели. И в кафе, где ненавязчивая музыка только нагоняла тоску, я ждала, потягивая зелёный чай и погрузившись в мысли.
— Марта! Прости, — Франтишка вошла на террасу и упала на стул, — задержалась по делам.
Вынырнув из размышлений, я подняла глаза на подругу. Вид у неё был потрёпанный, голос слегка осип. Она заказала кофе и, подперев голову ладонью, вяло крутила в пальцах солонку.
— Работа? — аккуратно спросила я.
Солонка стукнула о стол, Франтишка потёрла глаза.
— Дикая магия. Я уже и забыла, насколько она разрушительна.
— А-а, это… тебе приходится…
Выражение её лица отбило у меня всякое желание что-либо спрашивать.
За окном стало накрапывать, и вот уже дождь зашелестел по вялой траве.
— Ничего, если я закурю? — спросила вдруг Франтишка и, получив моё согласие, выудила из сумочки пачку тонких сигарет. Над столом заструился дым.
— Это настолько тяжело?
— Глупый вопрос, не находишь? Как ещё мне должно быть? Эти люди, которых уже не спасти… Им больно, они просят избавить их от страданий, даже если смерть — единственный вариант. И они благодарят меня. Свою убийцу.
— Не говори так. Ты ведь им помогаешь.
— Это не меняет того, что я их убиваю! — В сердцах Франтишка хлопнула по столу и тут же виновато опустила глаза. — Я больше не хочу ни с кем прощаться вот так, навсегда. Порой я думаю, вдруг однажды мне придётся проводить кого-то из вас. Не хочу… Лучше бы у меня вовсе не было способности.
Сердце щемило. И хуже всего было от того, что я совершенно не знала, как её поддержать.
— О чём таком ты хотела поговорить? — без особо интереса спросила Франтишка.
Поговорить я хотела очень о многом. Мои скудные воспоминания пробуждали во мне эмоции столь яркие, что их едва ли удавалось сдерживать внутри. Следуя совету Марии, я скрывала своё прошлое от Юлиана. И требующие выхода чувства доверить я могла только Франтишке. Однако, услышав о её тяжёлых переживаниях, уже не в силах была рассказать и половины.
— Я кое-что вспомнила о себе.
— Правда? — искренне обрадовалась Франтишка. — Что же это?
— Первая буква имени.
В дыме повисла тишина. Зелёные глаза смотрели на меня расстроенно, почти сочувственно.
— И… только?
— Хоть что-то.
— Если ты так говоришь, — Франтишка откинулась на спинку стула и глубоко затянулась, — то я не буду беспокоиться. Но неужели ты захотела встретиться только ради этого?
— Для меня это важно. Не могу же я остаток жизни прожить с чужим именем.
— Имя не определяет тебя, — холодно произнесла Франтишка, и в груди у меня кольнуло. — Так я считаю. Родители выбирают нам имя, ещё не зная, какими людьми мы вырастем. Много ли смысла тогда за него держаться?
— Но ведь в имена вкладывают какой-то смысл. Разве родители через имя не желают нам определённой судьбы?
— Далеко не всегда. А если и желают, с чего должны мы их желания исполнять? Что это за жизнь, если с самого рождения ты живёшь так, как этого хотят другие?
— Детям нужна направляющая рука. Для их же блага.
— Да, да, конечно, для блага. Очень удобное оправдание.
Франтишка всё больше раздражалась, и я поспешила закрыть тему. Надавила ли я на больное или просто завела разговор не в то время, понять было сложно. С Франтишкой часто было сложно. Когда казалось, что я наконец разглядела все грани её характера, она поворачивалась ко мне новой, неожиданной стороной. И по какой-то причине я была убеждена: то, что Франтишка прячет в глубине своего сердца, навсегда останется для меня загадкой.
Встретившись с ней в агентстве на следующий день, я внезапно почувствовала между нами напряжение. Правда, потом решила, что мне почудилось.
