Растоптанная Победа. Против лжи и ревизионизма - Александр Дюков

Окончательная судьба репатриантов-коллаборационистов была определена постановлениями ГКО № 9871с от 18 августа 1945 г., СНК СССР от 21 декабря 1945 г. и Совета Министров СССР от 29 марта 1946 г. Согласно этим постановлениям из проверочно-фильтрационных лагерей эти люди были направлены на шестилетнее спецпоселение. Как и в случае с депортациями народов 1943–1944 гг., советское руководство в данном случае отказалось от принципов индивидуального наказания, предпочтя в целом более мягкое коллективное наказание.

Как видим, репрессивная политика советских властей по отношению к коллаборационистам с течением времени существенно смягчалась и становилась все более и более дифференцированной. Рядовой сформированного оккупантами полицейского батальона в 1942 г. арестовывался и был судим за измену Родине; в 1944 г. точно такой же рядовой полицейский подвергался проверке на тех же основаниях, что и вышедший из окружения красноармеец, после чего направлялся на работу в народное хозяйство или призывался в Красную Армию. Однако если рядовой-коллаборационист при приближении Красной Армии ушел вместе с немцами и был впоследствии репатриирован обратно в СССР, то он отправлялся в ссылку сроком на шесть лет.

Последовательное смягчение советской репрессивной политики по отношению к коллаборационистам объясняется прежде всего осознанием вынужденного характера сотрудничества с нацистами для большей части оказавшихся под оккупацией советских граждан. В 1941 г. измену Родине порою видели там, где ее и в помине не было; в 1943 г. пришло понимание того, что в условиях жесточайшего оккупационного режима вступление в коллаборационистские формирования было зачастую лишь средством выживания как для советских военнопленных, так и для мирных жителей.

Глава 2

Репрессии против коллаборационистов на территории Прибалтики

Коллаборационизм в прибалтийских республиках имел свою специфику, отличавшую его от коллаборационизма на территории России, Украины и Белоруссии. В Прибалтике процент коллаборационистов к общей численности населения был значительно более высок; сформированные из прибалтов подразделения вспомогательной полиции отметились в масштабных карательных операциях против мирного населения России и Белоруссии, охраняли концлагеря от Ленинградской области на севере до Сталинградской на юге, участвовали в боях против Красной Армии на фронте [480].

Только в Эстонии нацистами было сформировано 26 батальонов «вспомогательной полиции», 6 полков пограничной стражи, 20-я дивизия войск СС [481]. По данным эстонского историка Марта Лара, в общей сложности к середине 1944 г. «общее количество эстонцев в рядах Германской Армии составило около 70000 человек» [482]. Кроме того, десятки тысяч эстонцев являлись членами т. н. отрядов «самообороны» — «Омакайтсе» [483]. Члены «Омакайтсе» участвовали в облавах на оказавшихся в окружении советских военнослужащих и партизан, арестовывали и передавали немецким властям «подозрительных лиц», несли охрану концлагерей, участвовали в массовых расстрелах евреев и коммунистов.

В Латвии оккупантами были сформированы не менее 41 батальона «вспомогательной полиции», шесть полков пограничной стражи, 15-я и 19-я дивизии войск СС [484]. Всего, по данным латвийских историков, в годы немецкой оккупации в различные военные формирования было мобилизовано около 110 тысяч граждан республики; 52 тысячи из них служили в 15-й и 19-й латышских дивизиях войск СС [485].

Из жителей Литвы нацистами было сформировано 25 батальонов «вспомогательной полиции», несколько полицейских и «добровольческих пехотных» полков. Однако создать литовское национальное формирование войск СС по образцу эстонской или латышских дивизий оккупантам не удалось [486].

Всего же, по подсчетам российского историка С. И. Дробязко, в составе вермахта, ваффен-СС, полиции и военизированных формированиях служило до 300 тысяч прибалтов (6,3 % от общего числа проживавших в Прибалтике эстонцев, латышей и литовцев). Для сравнения: численность коллаборационистов-славян оценивается историками в 700 тысяч человек, что составляет 0,5 % от общего числа проживавших в СССР русских, украинцев и белоруссов [487].

Прибалтийский коллаборационизм отличался не только массовым характером, но и своей мотивацией. Для жителей России, Украины и Белоруссии сотрудничество с оккупантами было одним из способов выживания в условиях реализуемой нацистами политики геноцида. На территории Прибалтики нацистская политика была существенно более мягкой и о вынужденности сотрудничества прибалтийских коллаборационистов с нацистами говорить не приходится. Так, например, батальоны «вспомогательной полиции» в Прибалтике формировались не из военнопленных, вынужденных выбирать между нацистской формой и голодной смертью, а из добровольцев.

Несмотря на эту специфику, юридически прибалтийские пособники нацистов попадали под действие директивы НКВД и НКГБ СССР № 494/94, согласно которой не совершившие преступлений рядовые коллаборационистских формирований репрессиям не подвергались. Подобная политика вместе с наглядными успехами Красной Армии способствовала частичному разложению прибалтийских коллаборационистских формирований.

В 1944 г. переход военнослужащих прибалтийских формирований на советскую сторону принял заметный характер. Конечно, карателям, залившим кровью всю оккупированную территорию, рассчитывать на пощаду не приходилось; однако мобилизованные в 1943–1944 гг. прибалты отдавать свои жизни за германский Рейх не желали.

«Эстонский глава правительства, генерал Данкерс, выразил полную поддержку в борьбе за свободу своей родины. Правда, он не мог воспрепятствовать тому, что все больше эстонских солдат, в том числе целые подразделения полиции, стали перебегать к противнику», — иронизировал впоследствии летописец группы армий «Север» Вернер Хаупт [488]. По его данным, только за один месяц из 4-го и 6-го эстонских пограничных полков на советскую сторону перешло 6 офицеров и 923 рядовых [489].

Не лучше обстояло дело и в Латвии. Здесь командование группы армий «Север» вместе с абвером задумало создать специальное подразделение для масштабных диверсионных действий в советском тылу. Командовать подразделением назначили латвийского генерала Курейльса, имевшего с абвером давние и прочные связи. Однако уже вскоре после своего создания подразделение расформировали. Причина оказалась тривиальной: среди изъявивших желание сражаться в советском тылу добровольцев большинство хотело лишь как можно быстрее оказаться на «той стороне». Немцы арестовали 595 офицеров и солдат, а генерала Курейльса отослали в Рейх [490].

Как видим, применение директивы № 494/94 к прибалтийским коллаборационистам имело определенный эффект. Однако в преддверии освобождения Прибалтики руководство НКГБ СССР сочло необходимым уточнить механизм репрессий против прибалтийских коллаборационистов. Это было сделано в директиве об организации агентурно-оперативной работы на освобожденной территории прибалтийских республик, подписанной наркомом госбезопасности СССР Меркуловым 3 марта 1944 г.

«В целях правильной организации оперативно-чекистской работы при очистке освобождаемой территории Прибалтийских советских республик от вражеских агентов, ставленников и пособников немецко-фашистских захватчиков, предлагаем руководствоваться следующим:

1. Немедленному аресту подлежат:

1) личный состав и агентура действовавших в Прибалтике разведывательных и контрразведывательных органов немцев: «Абверштелле-Остланд» в Риге, «Абвернебенштелле» — Таллин, так называемое «Бюро Целлариуса», морской и воздушной разведок (реферат «Марине» и «Люфт»); разведывательных и диверсионных школ в Лейтсе, Кейла-Юа, Мыза-Кумна, Вихула и др.;

2) командный, руководящий и оперативный состав созданных немцами полицейских батальонов, «полиции самоуправления» и полицейских школ;

3) руководящий состав тюрем, концентрационных лагерей, лагерей для советских военнопленных и лица, выполнявшие в них полицейские функции;

4) военные коменданты уездов, волостей и сельских общин;

5) прокуроры, следователи и члены военных судов, верховного трибунала, апелляционных палат, окружных судов;

6) руководящий состав рейхскомиссариата и созданных немцами органов центрального самоуправления: директора департаментов, основные референты и члены «Совета сельского хозяйства»;

7) руководители областных, окружных, уездных дум и управ, уполномоченные советников центрального самоуправления;

8) волостные, общинные начальники, бургомистры, активно содействовавшие немецким властям;

9) руководители крупных хозяйственных и административных организаций, созданных немцами («Ост-Банк», «Хозяйственная камера», «Викадо» и т. п.);