Долгожданная встреча - Владимир Гурвич

– Должен, но его нет. А потому на данный момент обсуждать больше нечего. Эта тема закрыта.

Анжелика сжалась в своем кресле. Затем вдруг резко встала, подошла к бару, налила себе виски. Выпила. Затем вновь устроилась в кресле.

– Я согласна, – сказала она.

– Вы представляете…, – начал было Милтон.

– Я все представляю. И не надо об этом. Давайте обсуждать реальные вещи. Что я должна сделать?

Глава 22

Контора располагалась на окраине города, в каком-то сильно потрепанным жизнью доме, повсюду царила грязь и неприбранность. Анжелика, едва увидев весь этот антураж, сразу же почувствовала отвращение ко всему, что тут находится и что тут должно произойти. Но она ясно сознавала и другое, что не должна давать волю эмоциям. Их ей надо зажать в кулак, и пока будет продолжаться весь этот кошмар, крепко держать их в нем.

Она позвонила, ей долго не открывали. Наконец, дверь отворилась, и показалась какая-то девушка, которая бесцеремонно прошлась по ней взглядом.

– Это вы Арабелла Бишоп? – спросила она.

– Да, – ответила Анжелика.

– Проходите, вас ждут.

Она прошла в довольно просторную комнату. За столом сидел человек.

Нет, такой встречи она не ожидала, и теперь лихорадочно думала, как себя вести. Та легенда, которую они заготовили, по крайнее мере, теперь частично не годится. Нужно немедленно придумывать что-то новое. Самое трудное то, что придется играть с листа.

Мужчина был не меньше изумлен этой встречей. Он тоже смотрел на Анжелику, от удивления открыв рот.

– Анжелика, это ты, вот никогда не ожидал, – сказал он по-русски.

– Да, Модест Ильич, это я. Я тоже не ожидала здесь вас встретить.

– А говорили, что ты стала женой банкира, катаешься, как сыр в масле.

– Я была ей, но не очень долго. Но потом мы поссорились, он выгнал меня без гроша в кармане, даже не дал собрать вещи. Я оказалась на улице. Ну а дальше вы догадываетесь, как все складывалось.

– Да, уж догадаться не сложно. А давно ли в Америке?

– Можно сказать, что только что приехала. Надоела эта Россия, я побывала в разных местах, но везде мне было плохо. Хочу попробовать счастье тут.

– Счастье здесь не простое. Хотя если повезет, то можешь выиграть миллион. Только везет редко.

– Что делать, я уже сделала свой выбор. Не возвращаться же назад.

– Некоторые возвращаются – и ничего.

– Я хочу попробовать свой шанс тут. Я долго добивалась возможности сюда приехать. Знаете, сколько преодолела препятствий, чтобы получить визу.

– Это я легко могу понять, эти чертовы американцы к таким приезжим относятся очень подозрительно. Но ты молодец, что прорвалась.

– Я надеюсь на вас, Модест Ильич. Больше надеется мне не на кого.

Шкель о чем-то задумался.

– Нет, ничего у нас с тобой не получится, помню я тебя, больно уж ты строптивая. Это там можно было показывать всякие выкрутасы, я здесь я требую полного подчинения.

Анжелика забеспокоилась, а вдруг сорвется с крючка и этот вариант. А запасных-то как не было, так и нет.

– Да, я знаю, я вас есть причины быть мною недовольным. Но это было так давно, теперь я другая. Я понимаю, как надо себя вести в моем положении. Прошу вас, не прогоняйте меня. У меня кончаются деньги.

– Это хорошо, что кончаются деньги. Плохо, когда их у девушек много, они бог что думают о себе. – Шкель встал, вышел изо стола, подошел к Анжелике и, словно врач стал внимательно ее рассматривать. Она даже подумала, что он попросит ее сейчас раздеться. Но он не попросил. – А ты неплохо для своих лет выглядишь. Даже стала еще красивей. И как тебе это удается?

– Не знаю, так само собой получается.

– Ладно, может быть, я и возьму тебя. Но это работа не простая, тут нужна полная самоотдача, – ухмыльнулся он.

– Я готова ко всему.

Анжелика рассматривала Шкеля. За те годы, что они не виделись, он стал еще противней, еще толще, раздавшись вширь, словно бочка.

– Ты не кручинься, все будет хорошо, если будешь послушной. Видишь, я тоже перебрался в Америку. Сначала было тяжело, но теперь бизнес налаживается, – говорил Шкель, ходя кругами вокруг нее. – Держись за меня, и ты увидишь, что сделала правильный выбор. Но если что-нибудь выкинешь из старого репертуара… Я не один в этом деле, и даже при желании не смогу тебя защитить.

– Я понимаю. Я буду послушной.

– Как тебя жизнь допекла. Я-то думал тогда… – Но что он тогда думал, Шкель говорить не стал. – Чего-нибудь еще хочешь сказать?

– У меня есть одно маленькое пожелание.

– Пожелание? – удивился он. – Ну давай свое пожелание. Если оно совсем маленькое.

– У меня в России остались дети. Бывший муж не разрешает мне с ними видеться.

– Ты хочешь, чтобы я их выкрал бы для тебя, – загоготал Шкель.

– Нет, этого я совсем не хочу. Но я боюсь, что кто-то меня узнает, и детям в конце концов станет известно, чем я занимаюсь. Вот я и прошу, можно я немного загримируюсь. Хуже я не стану, но узнать меня будет сложней.

Просьба Анжелики повергло Шкеля в задумчивое состояние.

– Ладно, попробуй. Но, предупреждаю, если мне не понравится, будешь работать со свом лицом.

– Я согласна.

– Вот что, приходи завтра с вещами, я тебя определю, где жить. С этого момента ты будешь под моим присмотром. Все поняла?

– Да.

– Вот и хорошо. Видишь, как в жизни все оборачивается. Думала ли ты в те времена, где мы снова свидимся?

– Конечно, нет.

– И я не думал. А свиделись.

Глава 23

Это был первоклассный гример, которого привел Милтон. Изменить внешность Анжелики нужно было не совсем по той причине, что она привела Шкелю, она действительно боялась, что ее опознают, но не из-за детей, ее могли узнать те люди, с которыми она встречалась за время проведения конференции. А бы если это произошло, это автоматически означало бы провал.

Гример не скрывал восторга от внешности Анжелики, но это не помешало ему начать свою работу. Это было в полном смысле этого слова великое преображение. Золотистые густые длинные волосы, которыми она так гордилась, были безжалостно укорочены и перекрашены в жгуче черные. Белая кожа лица благодаря тональному крему стала смуглой, брови превратились в правильную полуокружность, стали густыми и черными. Чуть-чуть изменилась форма носа, а губы немного были приподняты вверх.

Лепка нового образа длилась не меньше трех часов. Когда гример довольный свой работой поднес к ее глазам зеркало, то Анжелику охватило странное чувство. Она узнавала и не узнавала себя, это была одновременно она и другая женщина. Ее невольно охватило ощущение раздвоенности, теперь Анжелик стало двое: одна настоящая и другая только что возникшая под умелыми руками этого человека.