КУБАНСКИЕ СКАЗЫ - Василий Попов

И вот однажды поехал один комбайнер в горы на охоту. Дело ранней весной было – пахать еще не время, комбайны уже отремонтированы – самое свободное время. «Победу» свою комбайнер в станице оставил, а сам с ружьем в горы ушел. Двое суток бродил по горным кряжам и долинам и заметил, что заблудился. Куда ни пойдет – все леса да горы, горы да леса. А тут еще тучи сгустились, ветер загудел, и метель началась.

Комбайнер был парень не трусливый, а все же видит, что дело плохо: надо где-то от метели и ветра прятаться. Вдруг глядит – в скале дыра чернеет. Пригнулся казак и пополз по темному каменному коридорчику. Потом кончился подземный ход, и оказался казак в пещере. Вроде должно было бы быть в пещере совсем темно, а тут какой-то красноватый свет мелькает, звон слышится и стонет кто-то – жалобно так, протяжно.

– Кто здесь? – спросил казак.

И ответил ему кто-то из темного дальнего угла: – Ой, помоги мне, добрый человек! Погибаю! Ну, известно, наш человек всегда в беде другому поможет. Добрался комбайнер до темного угла, протянул руку, сначала бороду чью-то нащупал, а потом цепь ухватил.

Только он дотронулся до цепи, как вдруг вздрогнула земля, грохот по пещере прокатился, и сразу стало светло. Смотрит казак – стоит перед ним какой-то бородатый, горбоносый турок в красной феске. Стоит и хохочет, а глаза его злобной радостью горят.

Ну, теперь ты снял, неразумный человек, с меня страшное заклятие! – говорит турок. – Теперь я снова на свободе, а ты в моей власти.

Удивился комбайнер, но не растерялся. Ухватил он свою двустволку, курки взвел и крикнул:

– Кто ты такой? Откуда взялся? Показывай документы, а то пальну сразу из двух стволов!

А турок еще громче хохотать принялся, борода трясется, алая феска на острой голове прыгает.

– Никакое ружье меня не возьмет! – выговорил он сквозь смех. – Я же – черт!

Вытянул горбоносый волосатую руку – и вдруг ружье само собой у казака вырвалось и исчезло куда-то.

– Ах ты, дурак! – хохочет черт. – Ружьем меня вздумал напугать! Да я с десятком таких справлюсь! Будешь ты теперь до конца своей жизни слугой у меня. Я – всех сильнее! Я – что хочу сделать могу. Вот теперь я потешусь над людьми, поиздеваюсь над ними.

Видит казак, что, правда, перед ним что-то вроде настоящего черта.»Ну, а черта надо умом да хитростью побеждать, одной силой его не возьмешь.

– Хвастаешь ты, чертило! – усмехнулся казак. – Да я, если хочешь знать, раз в десять сильнее тебя. Я такое могу сделать, что тебе и не мыслится.

– А ну, что ты можешь сделать? – опять захохотал черт.

– Вот давай с тобой биться об заклад, кто за день сумеет больше земли вспахать и засеять, кто больше хлеба уберет. Победишь меня – делай со мной, что хочешь. Я тебя одолею – исчезнешь ты с нашей земли, чтобы и духа твоего не было!

Загорелись чертячьи глаза азартом, затряс он своей козлиной бородой и протянул комбайнеру руку:

– Ладно! Давай спорить!

И договорились тут казак и черт, что каждый будет работать на том месте, где ему удобно. Черт взялся горную долину обрабатывать, а казак – степь. Дал тут черт казаку кисточку со своей красной фески и объяснил, что стоит только тряхнуть ее три раза – и появится чертило проверять, что казак сделал в степи.

А затем черт плюнул три раза через левое плечо, пробормотал что-то – и оказался комбайнер, в той станице, где машину свою оставил.

Прошло с тех пор всего десять дней. Свежий ветер разогнал густые тучи. Горячее солнышко подсушило землю. Жаворонки колокольцами зазвенели в голубом небе. Попросил комбайнер, чтобы ему, как бывшему трактористу, разрешили в эту весну поработать на тракторе. Дали казаку ДТ-54 – не машина, а красавица, одна за целый табун лошадей сработает.

На розоватой весенней зорьке выехал казак в степь, проверил машину и плуги, а потом достал алую кисточку и потряс ею три раза.

И вдруг перед самой машиной горбоносый и бородатый гражданин появился – в пальто теплом, в сапогах, в черной шляпе – ни дать, ни взять – агроном заезжий.

– Ну, сколько ты, чертило, земли вспахал? – спросил его казак.

Тряхнул гражданин козлиной бородкой и ответил с важностью:

– Целых три гектара. Можешь проверить!

– Ладно, верю тебе, – отвечает казак. – А ты вот проверяй – я вдвоем с помощником сегодня до вечера пятнадцать гектаров вспашу!

– Хвастун ты, казак! – захохотал гражданин в шляпе. – Где это видано, чтобы два пахаря за день пятнадцать гектаров вспахали!

– Ну, смотри!

Отошел черт в сторонку и залег в овражке.

А казак влез в кабину трактора, нажал на рычаги – и двинулась могучая машина вперед. Идет – и ровно дышит мотором, а за ней, точно черные волны, широкая полоса вспаханной земли стелется.

Когда стало опускаться на покой веселое весеннее солнце, передал казак свой трактор сменщику, а сам к овражку направился.

– Ну, проверяй, сколько вспахано! – сказал он черту. Но тот только бросил на казака сердитый взгляд, махнул волосатой рукой и исчез.

Через пару дней подцепил казак к своему трактору пять сеялок, проверил все, а потом, пока девчата зерно в бункера сыпали, отошел он к овражку и опять потряс алой кисточкой. И сразу же перед ним оказался чертило – худой, измученный, один нос торчит из-под шляпы.

– Что это с тобой случилось, Чертило Батькович? – спрашивает его казак. – Совсем ты заплошал, от ветра шатаешься.

– А ты думаешь легко за день посеять целых полтора гектара? – жалобно так спрашивает черт. – Все руки отмахал,

– Ну, а я со своими помощниками сегодня гектар тридцать посеять думаю! – сказал казак.

Черт только руками замахал и глаза свои козлиные выкатил:

Нельзя это сделать за день! Никак нельзя! Сел казак на трактор и повел его по мягкой, дымящейся пашне. Погрузились диски сеялок в рыхлый чернозем и стали ровными строчками сыпать золотые зерна. Девчата только успевают бункера заправлять.

К вечеру передал казак трактор другому трактористу, а сам к овражку направился.

– Ну, что же, проверяй! Засеял я тридцать гектаров да еще и с гаком.

А черт только вздохнул и растаял, как легкий дымок.

Все жарче пригревало щедрое солнышко. Как зеленым шелком, покрылось черное поле. Буйно пошли в рост яровые. Вдоволь кормила и поила их щедрая кубанская земля, взлелеянная заботливыми руками.

И вот уже зашумела тяжелыми колосьями рослая пшеница, слоено кланяясь людям и благодаря их за заботу.

Вывел казак в поле свой самоходный комбайн. А потом подошел к овражку и давай трясти алой кисточкой от фески.

Глядит – в кустах какое-то чахлое привидение появилось – на палочку опирается, бородка трясется, ноги дрожат. Только нос да глаза прежние, чертячьи.

– Да тебе на курорт надо ехать, чертушко, – покачал головой казак. – В чем у тебя душа только держится? Или заболел?

– Не-ет! – проблеял черт. – Надорвался я. Вчера целый день пшеницу косил. Полтора гектара скосил. Теперь только в копны сложить да обмолотить.

– Мало сработал, чертушка, мало! – засмеялся казак. – Я сегодня думаю гектаров двадцать скосить.

Затряслась борода у черта, шляпа в бурьяны упала, ткнулся он козлиными рогами в край овражка и простонал:

– Не выйдет! Не сделаешь! Хвастаешь! Усмехнулся казак, пошел к своему комбайну и уселся на мягкое сиденье, под брезентовым зонтиком.

Дрогнула машина, ровно загудела мотором – точно сердце могучее забилось. Погрузился хедер в шумливое пшеничное море и давай загребать волну за волной.

Сидит казак, улыбается, песню тихонько напевает, а машина все вперед и вперед идет.

К вечеру передал комбайнер штурвал своему помощнику, а сам к овражку направился. Глядит – нет никого в овраге, только смятая шляпа в бурьянах валяется. Схватился казак за карман, а там алой кисточки точно и не бывало – не то он утерял ее, не то сама она исчезла.

Так и пропал, сгинул с нашей земли последний чертяка. Может быть, увидел, что проспорил заклад казаку, и к какому-нибудь Чан Кайши сбежал, где всякой нечисти живется привольно. А скорее всего просто надорвался он да помер и поглотила его матушка-земля.

Это, конечно, сказка только.

Но пусть подумает над ней всякая заграничная нечисть: и та, что заклинаниями хочет гнилой капитализм вылечить, и та, что брешет на нас по радио, и та, что гадости всякие для нашего трудового народа придумывает. Не надорваться бы вам, господа, от натуги напрасной! Не околеть бы, как неразумному черту из этой сказки!

Сказы деда Аслана

Злобный Каз-Бек

Давно это было. Так давно, что если считать годы, прошедшие с тех пор, как зерна на четках, то не хватит на счет человеческой жизни…

Ровной и гладкой была в то время наша земля. Там, где сейчас высятся горы, расстилалась тогда широкая равнина. Так же ласково светило в те древние годы солнце, такой же плодородной была земля, как сейчас сладки и холодны были кубанские воды…