Сын - Ю Несбё

Он выглядел таким сосредоточенным, что она рассмеялась. Наклонившись вперед и крепко вцепившись в руль, он невозможно медленно выписывал большие круги по свободной в выходной день от машин парковке в районе Экерн.

– Хорошо, – сказала Марта. – А теперь попробуй поездить восьмеркой.

Он последовал ее указанию, прибавил газ, но, когда количество оборотов двигателя увеличилось, инстинктивно отпустил педаль.

– Кстати, к нам заходила полиция, – сказала Марта. – Они спрашивали, не выдавали ли мы новые кроссовки. Это как-то связано с убийством Иверсен, ты, наверное, о нем слышал.

– Да, я читал о нем, – ответил он.

Она бросила на него взгляд. Ей понравилось, что он читает. Многие из постояльцев «Илы» в жизни не прочли ни одного слова, не следили за новостями, не знали имени премьер-министра и понятия не имели, что такое 9/11[24]. Но они могли быстро рассказать, где и за сколько можно купить спид, оценить степень чистоты героина и процент действующих веществ в новом лекарстве.

– Кстати, об Иверсене: не так ли звали человека, который мог дать тебе работу?

– Да. Я заходил к нему, но вакансии уже не было.

– О, как жаль.

– Да, но я не сдаюсь. В моем списке есть и другие имена.

– Отлично! Значит, у тебя есть список?

– Да, список есть.

– Попробуем увеличить скорость?

Спустя два часа они катились по улице Моссевейен. За рулем была Марта. Рядом с ними в солнечных лучах купался Осло-фьорд. Стиг учился необычайно быстро: пробовал и ошибался, переключая скорости, но когда освоился, то словно запрограммировал свой мозг на правильные действия и постоянно повторял их, доводя до автоматизма. Три раза попытавшись начать движение со склона, он смог сделать это без использования ручного тормоза. А когда понял геометрию парковки, то начал парковаться с раздражающей легкостью.

– Что это?

– «Депеш мод», – сказал он. – Тебе нравится?

Марта послушала распевное пение на два голоса, сопровождающееся механическим ритмом.

– Да, – ответила она, увеличивая громкость проигрывателя дисков. – Звучит очень… по-английски.

– Точно. А что еще ты слушаешь?

– Хм. Веселую и мрачную музыку. Как те, кто не принимает собственную депрессию слишком всерьез, если ты понимаешь, о чем я.

Он рассмеялся:

– Я понимаю, о чем ты.

Несколько минут они ехали по шоссе, потом она свернула к Несоддтангену. Дороги стали ýже, движение – не таким напряженным. Марта съехала с главной дороги и остановилась.

– Ты готов к встрече с действительностью?

Он кивнул:

– Да, я готов к встрече с действительностью.

Они вышли из машины и поменялись местами. Стиг сел за руль, посмотрел прямо перед собой, сосредоточился. О своей готовности к встрече с действительностью он заявил с выражением, которое навело Марту на мысль, что он имел в виду нечто большее, чем вождение автомобиля. Он выжал сцепление и включил передачу, после чего осторожно попробовал нажать на газ.

– Зеркало, – напомнила Марта, поправляя зеркало заднего вида.

– Путь свободен, – произнес он.

– Поворотник.

Стиг включил поворотник, пробормотал «готово» и аккуратно отпустил сцепление.

Они медленно выехали на дорогу. Число оборотов было великовато.

– Ручной тормоз, – сказала Марта и схватила рычаг, расположенный между ними, чтобы поднять его.

Он потянулся сделать то же самое, задел ее руку и поспешно убрал свою, как будто обжегся.

– Спасибо, – сказал он.

Десять минут они ехали в полной тишине. Позволили спешащей машине обогнать их. Навстречу ехал трейлер. Марта затаила дыхание. Хотя она и понимала, что места на узкой дороге хватит для обеих машин, сама бы она невольно притормозила и съехала на обочину. Но Стиг не дал себя запугать. И самое удивительное, она доверяла ему. Он правильно оценивал ситуацию, обладая врожденной мужской способностью видеть в трех измерениях. Она смотрела на его руки, спокойно лежащие на руле, и думала, что ему не хватает того, чего у нее имеется в переизбытке, – сомнений в собственной способности давать верные оценки. Она видела красивые толстые вены на его руках, по которым сердце спокойно перекачивало кровь. Кровь для кончиков пальцев. Она увидела, как руки быстро, но не в панике повернули вправо, когда ветер от проехавшего мимо трейлера охватил их машину.

– Эй! – закричал он оживленно и взглянул на нее. – Ты почувствовала?

– Да, – сказала она, – я почувствовала.

Под ее руководством они доехали до самого конца Несоддена, а потом свернули на гравиевую дорожку и припарковались позади миниатюрного низкого дома-коробки с маленькими окнами на задней стороне и большими окнами в сторону моря.

– Перестроенные летние домики пятидесятых годов, – объяснила Марта, идя впереди Стига по тропинке среди высокой травы. – Я выросла в одном из таких. А здесь было наше секретное место для загорания…

Они вышли на вершину холма. Под ними расстилалось море, и оттуда, снизу, доносились радостные взвизги купающихся детей. Чуть дальше располагалась пристань с судами, совершавшими челночные рейсы на север, в центр Осло. В ясную погоду казалось, что город находится всего в нескольких сотнях метров. На самом деле до центра было пять километров, но большинство работающих в Осло предпочитали добираться до города на корабле, а не тащиться пять километров вокруг фьорда.

Марта села и втянула в себя соленый воздух.

– Мои родители и их друзья обычно называли Несодден Маленьким Берлином, – сказала она. – Из-за всех тех художников, которые здесь жили. В холодных летних домах жить было дешевле, чем в центре Осло. Если наступала минусовая температура, все собирались в самом теплом доме. В нашем. Сидели до утра и пили красное вино, потому что матрацев в доме на всех не хватало. А утром все вместе завтракали.

– Звучит неплохо. – Стиг сел рядом с ней.

– Так и жили. Люди здесь помогали друг другу.

– Прямо настоящая идиллия.

– Ну да. Случалось, они жаловались на нехватку денег, критиковали искусство друг друга, а иногда и трахали жен друг друга. Но это была жизнь, и она была интересной. Мы с сестрой и правда думали, что живем в Берлине, пока папа однажды не показал мне на карте, где находится настоящий Берлин, и не объяснил, что до него ехать долго-долго, минимум тысячу километров. Но однажды мы туда поедем. И тогда мы пойдем к Бранденбургским воротам и дворцу Шарлоттенбург, где мы с сестрой станем принцессами.

– И как, вы туда съездили?

– В Большой Берлин? – Марта покачала головой. – У мамы с папой всегда было туго с деньгами. И до старости они не дожили. Мне было восемнадцать, когда они умерли, и мне пришлось взять на себя заботу о сестре. Но я всегда мечтала о Берлине. Так сильно, что я уже не уверена, существует ли он.

Стиг медленно кивнул, закрыл глаза и откинулся назад, на траву.

Она посмотрела на него:

– Послушаем еще ту твою группу?

Он открыл один глаз и прищурился:

– «Депеш мод»? Диск в проигрывателе в машине.

– Дай мне свой мобильник, – попросила Марта.

Он отдал, и она принялась набирать текст. Из маленьких динамиков раздались ритмичные звуки дыхания, а потом неживой голос, предложивший взять их в путешествие. На лице Стига было написано такое изумление, что Марта рассмеялась.

– Это называется «Спотифай», – объяснила она и положила телефон на землю между ними. – Ты можешь закачивать песни из Сети. Кажется, это все в новинку для тебя?

– В тюрьме нам не разрешали иметь мобилы, – сказал он и живо схватил телефон.

– В тюрьме?

– Да, я сидел.

– Наркотики продавал?

Стиг заслонился от солнца:

– Точно.

Она кивнула, коротко улыбнулась. Она-то что думала? Что он был героинщиком и законопослушным гражданином? Он делал то, что был должен, как и все остальные.

Марта взяла у него телефон, объяснила ему функцию GPS, как можно на карте найти свое местоположение и выбрать кратчайший маршрут в любую точку мира. Она сфотографировала его на камеру телефона, включила диктофон и попросила его что-нибудь сказать.

– Сегодня прекрасный день, – сказал он.

Она остановила запись и проиграла ее Стигу.

– Это что, мой голос? – спросил он удивленно и явно обеспокоенно.

Марта нажала на «стоп» и снова проиграла ему запись. Металлический голос в динамиках звучал напряженно: «Это что, мой голос?»

Она рассмеялась, увидев выражение его лица, и расхохоталась еще больше, когда он схватил телефон, нашел диктофон и сказал, что теперь ее очередь, теперь она должна поговорить, нет, лучше спеть.

– Нет! – со смехом отказалась она. – Лучше сделай фотографию.

Стиг покачал головой:

– Голоса лучше.

– Чем же?

Он сделал движение, будто собирался убрать волосы за ухо. Машинальное движение человека, который очень долго носил длинные волосы и забыл о том, что подстригся.

– Люди меняют внешность. Но голоса остаются неизменными.