Вдовец - Рина Макошь

Пока все выглядит так: «мама» говорит, что Айджи плохая и надо ее наказать, Максим ее слушается, но пока он маленький это ограничивается непослушанием и мелким пакостничеством. Но чем старше он будет становится, тем сербезнее будут «приказы» и более опасными действия Максима. Я понимаю, что это для вас сейчас удар. – он протянул бумажку с рецептом, – пока пусть попринимает галоперидол, понаблюдайте еще за ним. Вам нужно будет завести тетрадь, куда будете выписывать все, что он будет говорить о матери или вы будете замечать его странное поведение. А через две недели приходите сова на прием и скорректируем дозу. За это время и решим вопрос с госпитализацией.

Игорь смотрел на доктора и не верил ушам. Он-то пришел услышать, что ему все это показалось. Что с Максимом все в порядке, и он здоров.

– То есть мой сын псих? – выдавил зло отец

– Не совсем так. Просто у Максима есть определенная реакция на стресс, который не адекватен его возрасту. Не должен мальчик в пять лет переживать смерть матери, не должен он был оказаться и в приюте. Да и рождение второго ребенка в семье всегда стресс, а тут еще такой фон. Но я вас могу успокоить, потенциально, если терапия будет подобрана верно, мы можем уйти от галлюцинаций. Но, к сожалению, ваш мальчик действительно видит свою маму. Его психика не справилась с утратой и дала то, что ему было необходимо.

Хотелось разнести этот чертов кабинет. От бессилия закипала жгучая злоба, она разливалась по жилам и тело начинало гореть. Максим мирно рисовал, а доктор спокойным тоном продолжал рассказывать, что следует делать пациентам с галлюцинациями и чего не следует делать.

За последние несколько месяцев Игорь подвергался стольким испытаниям, что он был готов и к тому, чтобы и у него самого появились галлюцинации. Но Максу-то за что?

Этот вопрос он и задал доктору, но тот его не понял. Пришлось объяснять.

– За что на нашу семью все это свалилось? Где я так прогневил бога, что он решил сначала забрать жену, потом провести по краю дочь, а вишенкой на торте – сначала чуть не отнять сына, а потом свести его с ума? За что?

Доктор молчал. Его молодое лицо болезненно морщилось, выражая страдание. А Игорь все твердил «За что? За что? За что?». И он прекрасно понимал, что врач не ответит ему на этот вопрос. Никто не ответит. Но Игорь устал, измучился, вымотался.

Наконец, его поток вопросов «за что» иссяк. Врач отдал ему назначения и на прощание сказал.

– Не «за что», а «для чего». Все испытания даются нам для чего-то. И ваше тоже не просто так случилось с вами.

Дорога домой прошла с жутким жужжанием в ушах. Игорь не мог смириться с тем, что врач записал его сына в сумасшедшие. Этого просто не могло случиться. Только не с ним.

Айджи встретила его на пороге и сияя своим круглым лицом набросилась на него с расспросами о том, как прошел прием. Но когда Игорь бросил жесткое «все нормально», она быстро скисла, убежала на верх с Майей на руках, прихватив Максима за руку.

На столе стояли тарелки с супом, аккуратно нарезанные хлеб, сыр и молоко в стакане для Максима. Только вот Игорю кусок в горло не лез. Он ушел в кабинет и до конца дня не появлялся в квартире. Айджи тоже старалась его не трогать. Собрала детей на прогулку и ушла на улицу.

Встречу с отцом Игорь отменил. В себя он придет еще не скоро, не хотелось в таком растерзанном душевном состоянии проводить столь важные встречи. Возможно даже и судьбоносные встречи. Отец воспринял перенос спокойно, но сразу же назначил новую дату. Что бы у сына не было желания совсем отказаться от знакомства.

Игорь отчаянно игнорировал в себе самые неприятные чувства и мысли – его начинал раздражать собственный сын.

«Ну почему он не может быть просто нормальным?» – стучало на задворках сознания.

Поздним вечером, на кухне, Игорь стоял возле раковины, держа под струей воды кружку, когда Айджи вошла в комнату. Он с напряжением смотрел на стекло, его руки слегка дрожали. Айджи заметила его состояние и решила подойти ближе.

– Игорь, нужна помощь со всем этим? – спросила Айджи мягко.

– Да, пожалуйста, – он выдохнул с облегчением. – Просто налейте воды в эту кружку.

Айджи взяла кружку и начала наливать воду из-под крана. Ее взгляд скользнул по рукам Игоря – она обратила внимание на дрожь и поняла, в каком он находится состоянии.

– Все в порядке, Игорь. Я бы хотела помочь вам, – говорила она все так же мягко.

– Я просто не могу перестать думать о том, что сказал психиатр. Он сомневается во мне, в моей способности быть хорошим отцом. И я… я начинаю искать подтверждение его слова в каждом моем движении, в каждой фразе, – Игорь говорил быстро, горько.

– Понимаю, что это трудно для вас, Игорь. Но не забывайте, что вы заботливый отец и делаете все возможное для своих детей.

– Но я так легко теряю самообладание… Кажется, что каждая просьба приводит меня в трясучку. Я боюсь, что это подтверждает его слова.

– Игорь, мы все иногда поступаем не так, как было бы правильно. Но я вижу, что вы делаете все возможное, чтобы быть лучшим отцом. Никто не идеален, и вам не нужно стремиться к совершенству.

– Да, вы правы. Я должен перестать так сильно себя осуждать и сосредоточиться на том, что я делаю для своих детей. Спасибо, Айджи, что вы здесь.

Айджи улыбнулась его словам:

– Я всегда здесь, чтобы поддержать вас, Игорь. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам строить крепкие отношения с вашими детьми.

Игорь почувствовал облегчение и благодарность по отношению к Айджи. Он понял, что у него есть поддержка и что совместными усилиями они смогут преодолеть его внутренние сомнения и справится со сложившейся проблемой.

Звон разбитой тарелки вернул Игоря в реальность.

«Нельзя! Он твой сын!»

На полу валялись осколки разбитой посуды.

–Проще эту тарелку снова собрать и склеить как было, чем мою жизнь, – выдохнул Игорь и пошел за тряпкой.

Глава 17

В ту же ночь у него поднялась высокая температура. Голова раскалывалась на две части, холод расползался по всему телу, заставлял дрожать челюсть, руки и ноги. Игорь пытался разомкнуть глаза, но не мог вырваться из сна. Он стонал то тихо, то громко, но не мог позвать Айджи. Он и не помнил