Мои ранние годы. 1874-1904 - Уинстон Черчилль

Хотя мысли и чувства пенджабцев не могли быть мне вполне доступны, я получил некоторое представление о них. Вне всякого сомнения, в боевых условиях присутствие среди них белого офицера им нравилось, и они зорко следили за ним, чтобы понять, как идут дела. Если ты весело улыбался, их лица тоже расцветали улыбками. Поэтому я скалился неустанно и со всем усердием. Попутно я слал военные корреспонденции телеграфом и почтой в «Пионер», а также в «Дейли телеграф».

К тому времени я имел твердые основания надеяться на мое постоянное нахождение в Малакандской действующей армии и более или менее длительные перемещения с ней по долинам. Однако характер военных действий теперь переменился. Слух о событиях 16 сентября широко распространился среди туземцев, достигнув самых отдаленных мест, и, по всей вероятности, мамунды заключили, что ими одержана великая победа. Они преувеличивали понесенные нами потери и, без сомнения, считали, что успехи их не случайны. В отношении себя мы утверждали то же самое, но наших газет они не читали. Так или иначе, но все пограничье было взбаламучено, и в конце сентября к бунтовщикам примкнули куда более сильные племена африди. Племена эти обитают в Тире, высокогорной местности к северу от Пешавара и к востоку от перевала Хибер. Горы Тиры гораздо выше и неприступнее гор в районе Малаканда, долины же там не ровные, а ущелеобразные. Эта особенность дает большие преимущества туземцам и сильно затрудняет действия регулярной армии. В середине Тиры находится плоскогорье, весьма схожее с долиной мамундов, но значительно превышающее ее размерами и окруженное скалами, которые изрезаны отвесными узкими расщелинами-проходами. Плоскогорье это зовется Тира-Майдан, и уподобить его можно центру лабиринта улочек в Хэмптон-Корте, где вместо живых изгородей — каменные стены до неба.

Индийское правительство в мудрости своей надумало послать экспедиционный корпус в Тира-Майдан, где сосредоточивались зернохранилища, стада и главные поселения племен африди. Предполагалось все их уничтожить и загнать туземцев вместе с женщинами и детьми выше в горы, где в разгар зимы им конечно же пришлось бы туго. Для проведения такой карательной операции требовались две полные дивизии по три бригады каждая, считай тридцать пять тысяч человек, с солидной поддержкой в тылу и на опорном пункте. Соответствующие силы были собраны и сосредоточены возле Пешавара и Кохата для марш-броска на Тиру. До Майдана белые войска раньше не доходили. Серьезнее операции не проводилось со времен афганской войны, посему командование ею было поручено весьма опытному и отмеченному многими отличиями сэру Уильяму Локхарту. В свою очередь, сэр Биндон Блад оставался сдерживать туземцев у Малаканда. Таким образом, нашим активным действиям был положен конец, и в этот же момент подоспели белые офицеры из резерва пенджабского полка, так что образовавшиеся в нем бреши заполнились. Поэтому я обратил свой взгляд на экспедиционный корпус и стал предпринимать старания туда перевестись. Однако никого из командного состава корпуса я не знал. Правда, одной из бригад предводительствовал полковник Иэн Гамильтон, который, несомненно, мне бы помог. Но, к несчастью, на Кохатском перевале он упал с лошади, сломал ногу, отстал от бригады, выбыл из кампании и чуть ли не сломал себе жизнь. В то время как я болтался в неопределенности и, оставив одно подразделение, еще не примкнул к другому, мой полковник из Южной Индии начал настаивать, чтобы я вернулся. Несмотря на покровительство сэра Биндона Блада, мое сидение меж двух стульев закончилось для меня Бангалором.

Собратья-офицеры встретили мое возвращение со всей возможной любезностью, но я ощущал как бы витавшее в воздухе общее мнение, что довольно мне прохлаждаться, пора, мол, и служебную лямку потянуть. Полк был по уши в осенних учениях и в подготовке к маневрам, так что менее чем через полмесяца после беготни под свищущими пулями в долине мамундов я уже стрелял холостыми патронами за две тысячи миль оттуда в псевдобитвах. Было странно слышать ружейную трескотню и видеть, что никто не думает прятаться и даже пригибаться. Во всем остальном жизнь протекала по-прежнему. Было так же жарко и так же хотелось пить. Один за другим следовали марши, перемежаемые разбиванием биваков. Благодатный край Мисор с великолепной растительностью и обилием воды. Маневры наши проходили вблизи огромной горы под названием Нандидруг, где добывается золото и растут деревья с ярко-пурпурной листвой.

Разумеется, жаловаться мне было не на что, но недели сменялись месяцами, и я, чем дальше, тем больше досадовал, читая газеты с отчетами о ходе кампании в Тире. Две дивизии углубились в горы и после ожесточенных боев, сопровождаемых потерями, по тем временам огромными, достигли центральной равнины Тиры. Следующей их задачей было вернуться до наступления зимы. Это им удалось, правда не вдруг. Разъяренные, а затем и торжествующие туземцы-африди скакали по гребням гор, с убийственной ловкостью обстреливая оттуда длинные колонны, вершащие свой трудный путь вдоль реки и вынужденные раз десять-двенадцать на дню переправляться через ее ледяные воды вброд. Сотни солдат и тысячи животных погибли, а отступление второй дивизии по долине Бары было совсем уж беспорядочным. Поговаривали даже, что порой оно больше напоминало бегство, чем победное возвращение карательного отряда. Насчет того, кто кого наказал и кому придется платить по счетам, сомнений не возникало. Тридцатипятитысячное войско, которое в течение двух месяцев гонялось за дикарями и бегало от них по теснинам, с двенадцатью тысячами, обеспечивающими их тылы, — это, если перевести в рупии, обошлось в сумму немалую. Калькуттские умники хмурились, а либеральная оппозиция в Англии громко роптала.

Я не слишком горевал из-за провала Тирской экспедиции. В конце концов, не позволив мне участвовать в ней, ее командиры проявили непростительный эгоизм. Я считал, что весной им придется предпринять новый поход, и с удвоенной энергией принялся добиваться, чтобы меня взяли с собой. Моя мать, со своей стороны, тоже включилась в хлопоты. Она нажала на все рычаги, потянула за все нити, проникла во все щели. Под моим руководством она начала осаду лорда Вулсли и лорда Робертса. Сопротивлялись эти твердыни поистине героически. Так, лорд Робертс писал:

Я с превеликим удовольствием оказал бы содействие Вашему сыну, но обращаться мне к генералу Локхарту бесполезно, так как все полномочия осуществляет сэр Джордж Уайт, а поскольку он отказал Уинстону в прикомандировании к штабу генерала Блада после его службы под началом этого офицера в Малакандской действующей армии, я не сомневаюсь, что согласия на отправку Вашего сына с Тирской действующей армией он не даст.