Власть молнии - Олег Авраменко

На губах Читрадривы заиграла саркастическая ухмылочка, совершенно несвойственная крайне сдержанному в проявлении чувств гандзаку. А у Карсидара чуть глаза на лоб не вылезли, когда он спрашивал дрожащим голосом:

– К-как? К-как ты сказ-зал? Всего лишь под-думал?!

– Да, всего лишь подумал. Именно. – Читрадрива выдержал эффектную паузу и заключил:

– Это как раз свидетельствует о том, что ты тоже способен читать мысли. Вот так.

На величайшего мастера современности было просто жалко смотреть. Но Читрадрива поверг Карсидара в окончательное смущение, когда в ответ на его мысль: «Значит, я тоже колдун», – сказал:

– Не более, чем я.

Карсидар нервно хихикнул, забился в угол роскошной кровати и оттуда сказал то, о чём подумал:

– Кажется, я сошёл с ума.

– Нет, ты не спятил. Во всяком случае, можно попытаться объяснить всё это.

– Как например? – робко подал голос Карсидар.

– Например допустить, что ты наполовину гандзак, как и я, – невозмутимо сообщил Читрадрива.

От этого дикого, нелепого, попросту оскорбительного предположения притихший было Карсидар так и взвился:

– Глупости!!! Что за бред ты несёшь?! Я – гандзак?.. Тьфу!!! Какой из меня, к чёрту, гандзак! Я и не похож-то на гандзака ни капли…

– Я вот тоже не похож, но тем не менее моя мать была чистокровная анха, – бесцеремонно прервал его Читрадрива. – К тому же я русый, а твои волосы гораздо темнее.

– Но мои родители не были гандзаками! – не сдавался Карсидар.

– Твои родители? Брось! Мы не дети, и ты прекрасно понимаешь, что никто не может быть абсолютно уверен, что его отцом обязательно является муж его матери. Но даже эта простая истина не применима к тебе, потому что, насколько я помню, ты неоднократно повторял, что не знаешь своих родителей и не знал их никогда.

Читрадрива замолчал, и Карсидар эхом ответил:

– Не знал их никогда…

Затем собрался с духом и продолжил:

– Меня нашёл когда-то один старый мастер. Имя этого человека давно забыто, так что не стоит даже называть его. Я… и в самом деле, я ничего не помню о себе маленьком. А если начинаю припоминать, то оказывается, что в то время я уже был в обучении у этого человека. Он передал мне все свои знания и умения, сделал для меня всё, что мог…

– Как Пеменхат для Сола? – осторожно спросил Читрадрива.

– Гораздо больше. Ведь старик не учит мальчика, а меня учили. Ещё как! О боги, тошно вспоминать, как я валился на соломенную подстилку, на кучу хвороста, а то и на голую землю, и почти мгновенно засыпал от усталости, хоть в голове успевала всё же пронестись мысль: хорошо бы не проснуться назавтра!.. Но я не умер. И даже стал теперь лучшим из лучших. Так-то.

– Тем не менее, ты действительно не можешь сказать ничего определённого насчёт своих родителей, – с удовлетворением констатировал Читрадрива. – Значит, нельзя с уверенностью сказать, что хотя бы один из них не является гандзаком.

Карсидар думал долго и напряжённо (Читрадрива из какого-то необъяснимого чувства приличия перестал его слушать) и наконец вынужден был согласиться: да, пожалуй, нельзя исключить и эту возможность. При этом он немного погрустнел. Уловив изменение в настроении Карсидара, Читрадрива поспешил «порадовать» его следующим предположением:

– Ну полно тебе, не печалься. Я сказал лишь «например», но не сказал «обязательно». Возможно, ты и не гандзак. Ведь смотри: я полукровка, значит, вроде должен быть менее способен к тому, что вы называете колдовством, нежели другие гандзаки, поскольку в моих жилах течёт лишь половина крови анхем. Да, действительно, моя искра загорелась позже, чем у прочих. Однако большинство признаёт, что я как раз талантливее остальных, а никак не бесталаннее!

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Карсидар и, получив мысленный ответ Читрадривы, вновь принялся горячо, но безалаберно возражать:

– Да нет же! Ну и что? Подумаешь, существуют!..

– Именно, не подумаешь! Раз колдуны существуют и среди гохем, значит, и ты можешь быть одним из них, хоть и не пробуждённым к жизни, – веско возразил Читрадрива и поспешил добавить:

– Я имею в виду жизнь колдовскую, а не обычную.

– Почему же я не умею всего, что… болтают о колдунах? – задумчиво протянул Карсидар.

– Я вот тоже не умею всего, что болтают, как ты очаровательно выразился, – в тоне Читрадривы проскользнула насмешка. – Но кое-что у меня всё же получается. Чтение мыслей, например, или хайен-эрец… Да, ты верно подумал: меня тоже ничему не учили, и я дошёл до всего своим умом и своими стараниями; и тебя не учили, но ты до сих пор ничего не умеешь… То есть, я хотел сказать не умел, ведь теперь ты читаешь мои мысли, – поправли он себя с улыбкой. – Но ты упускаешь из виду одно немаловажное обстоятельство. Среди анхем я был презренным полукровкой, и мне оставалось либо сделаться лучшим из лучших и обрести таким образом уважение окружающих, либо навсегда остаться изгоем. А у тебя подобного стимула не было, ибо благодаря безвестному наставнику ты стал лучшим из лучших без всякого колдовства. Хотя…

Читрадрива улыбнулся ещё шире и сказал насмешливо:

– Хотя подумай хорошенько: если без всякого колдовства ты стал таким, как есть, то каким же могучим ты сделаешься, присоединив к имеющимся способностям дополнительные?

Карсидар представил, и Читрадрива вновь вынужден был мысленно защититься от наплыва его эмоций.

– Нет-нет, не так. В общих чертах верно, но в деталях ты, ясное дело, ошибаешься. Про колдунов болтают много вздорного, не слушай всего.

И тут естественные сомнения закрались в душу Карсидара. Почувствовав их разрушающее воздействие даже сквозь защиту, Читрадрива выложил ещё один, самый весомый с его точки зрения аргумент в пользу своего предположения:

– Да, в это трудно поверить, знаю. Когда я впервые почувствовал собственную искру, мне тоже с трудом в это верилось. Но при тебе есть одно вещественное свидетельство твоего предназначения. По твоим же собственным словам, оно было у тебя, сколько ты себя помнишь. Оно неразлучно с тобой, Карсидар! И оно говорит, что ты, возможно, колдун не только гораздо более сильный, чем я, но и посильнее всех анхем, вместе взятых.

Читрадрива резко выбросил вперёд руку и, указав на серьгу, тускло поблескивающую в пламени факела, сказал:

– Вот это свидетельство!

Карсидар вздрогнул, съёжился, обнял колени руками и заговорил, причём его голос странно вибрировал:

– Да, гандзак, ты действительно затронул самую неразрешимую загадку, над которой и я долго ломаю голову, причём ответа не нахожу до сих пор.

– В чём же загвоздка? В том ли, что серьга колдовская? Или же в том, что ты не можешь её снять? – ехидно спросил Читрадрива.