Билл, герой Галактики, на планете закупоренных мозгов - Роберт Шекли

– Билл, сегодня полнолуние, – проговорила Тезора, – и схватка за мое тело…

– Пожалуйста, отстаньте от нас со своими похабными замечаниями, – брюзгливо перебил Сплок. – Билл, скоро тебе в руки дадут скрипку. Ты помнишь, чему мы тебя учили?

– Скрипку, – повторил Билл с запинкой и быстро-быстро заморгал, что было признаком то ли близкого обморока, то ли нарастающего возбуждения.

– Молодец. Но не торопись, побереги силы.

– Ты о чем?

– Еще не понял? Тебе не нужно знать, что происходит, иначе ты не сможешь как следует сыграть свою роль.

– Пора! – сказал мессир, заглядывая за дверь. – Вот скрипка. Грилы ждут.

Сплок кинул на Билла многозначительный взгляд. По крайней мере Билл истолковал его как многозначительный, но, что хотел сказать Сплок, естественно, не догадался, а спрашивать не стал. Он взял скрипку и отправился в гостиную.

Глава 60

Страх бывает разной величины. Скажем, страхом замешательства пренебрегать нельзя. А Билл, выйдя на залитый голубым светом подиум, испытал именно замешательство, поскольку сообразил, что выставляет себя на всеобщее посмешище.

Его состояние в определенной степени объяснялось обстоятельствами. У Билла были две правые руки и, соответственно, две правые кисти, что существенно затрудняло игру на скрипке. Можно даже сказать, что скрипки целиком и полностью предназначены для исполнителей с разными руками, то есть одной правой и одной левой.

Герою же Галактики, чья настоящая правая рука пострадала в доблестном сражении, пришлось привыкать к жизни с двумя правыми руками. Вдобавок какое-то время он ковылял на крокодильей лапе, но та не имела никакого отношения к вопросу о руках.

Публика в ожидании широко раскрыла рты. Мессир стоял в углу, скрестив на груди руки и неприятно улыбаясь. В дверях застыли охранники с автоматами на изготовку. Они производили впечатление жестоких злодеев, способных на что угодно. Биллу отчаянно захотелось оказаться одним из них!

Пианист ударил по клавишам. Мессир шагнул вперед, поклонился и произнес:

– Дамы и господа, мы начинаем. Думается, мне следует объяснить, что именно вы увидите, чтобы усилить ваш интерес. Билл готов сыграть колыбельную кузнечиков-гранджей, которые, как вам известно, вынуждены были стать союзниками чинджеров. Гранджи не относятся к разумным существам. Они сначала кусают, а уж потом думают. Однако их можно успокоить колыбельной. Обычно самки гранджей поют колыбельную каждую ночь, иначе самцы будут до утра грызть деревья и друг друга. Билл – первый за всю историю человечества, кому удалось узнать эту мелодию. Он сыграет нам ее в условиях, которые принесли ему такую славу.

Мессир ушел, оставив Билла в одиночестве. Внезапно подиум рухнул, вернее, провалился у Героя Галактики под ногами, и Билл свалился в находившийся внизу чан с прозрачными стенками высотой добрых десять футов. В следующий миг в чан вывалили две корзины живых гранджей, которые какое-то время грызлись между собой, а потом принялись выискивать занятие поинтереснее. Они заметили Билла. Самым толковым – по меркам гранджей – мало-помалу пришло в голову, что этот высокий, костлявый тип с деревяшкой в руках стоит того, чтобы попробовать его на зуб.

Гранджи развернулись к Биллу этакой авокадно-зеленой волной с красными прожилками, пустили слюни, раздувая ноздри, выпучили глаза. Да, омерзительное и сулящее смерть зрелище!

Биллу хватило одного взгляда, чтобы полезть на стенку. Его ноги выбивали на гладком дне чана сумасшедшую чечетку; одновременно он вскинул на плечо скрипку и в отчаянии провел смычком по струнам.

Раздался пронзительный визг. Билл бросил скрипку и рванулся на гранджей.

Когда он швырнул в публику две пригоршни гранджей, гости словно обезумели. С точки же зрения инопланетных кузнечиков, полет напоминал нечто вроде предобеденной прогулки в парке.

Гостиная превратилась в пандемониум. На подиум вскочил мессир, сжимавший в руке лазерный пистолет с джамп-фазерной насадкой. На большинстве цивилизованных планет использовать такие насадки запрещено. Если лазер проделывает в вашем теле аккуратную дырку и в то же время прижигает края раны, так что вы погибаете, едва ли сознавая, от чего, то выстрел из джамп-фазера буквально разрывает тело, а вид ран повергает в ужас не только тех, кто их получает, но и тех, кто оказался поблизости. Луч джамп-фазера прожигает плоть до кости, причиняя вдобавок адскую боль. Билл понял, что ему, помимо смерти, грозят еще уродства и инвалидность. Надо отдать должное Герою Галактики – он действовал без промедления, хотя подобная угроза могла парализовать человека меньшего мужества.

– Аааа! – гаркнул Билл. – Вот тебе! – Как его учили на занятиях по нетипичной боевой тактике, он метнул свое тело в направлении против часовой стрелки, попутно поджав ноги и с силой выдохнув воздух из легких. Он проделал и некоторые другие движения, но если хотите знать в точности, какие, найдите и купите справочник по физподготовке. Достаточно будет сказать, что Билл взмыл в воздух, закрутил двойное сальто и приземлился в углу комнаты, футах в тридцати от того места, с которого прыгнул, что, сами понимаете, повторить совсем не просто.

Сплок, двигаясь довольно резво для существа с логическим мышлением, выхватил излучатель, который прятал под одеждой как раз на такой случай. Он взял на себя левый фланг, а Хэм Дуо, которого Билл и впрямь видел на подиуме, соскочил с высокого балкона, стиснув в руке лазерный клинок. На его небритом лице застыла кривая усмешка.

– Прикрой! – крикнул он Биллу и устремился на подоспевший взвод солдат, облаченных в сверкающие доспехи.

– Убейте их! – воскликнул мессир, прячась за энергонепроницаемой балюстрадой: он едва успел увернуться от клинка Дуо.

– Поцелуй меня в задницу! – гаркнул Билл. Его можно простить: он выпалил сгоряча.

Исход сражения оставался непредсказуемым. Эффект неожиданности был потерян (ведь неожиданность действенна, только когда неожиданна), поэтому чаша весов клонилась на сторону мессира, который брал числом, причем сам предпочитал отсиживаться за балюстрадой в окружении развращенных помощников. Солдаты в доспехах – их шеи кровоточили от непрерывных автоматических инъекций: им кололи возбудитель ярости – медленно, но верно теснили противника, размахивая лазерными пиками, которые производили глухие взрывы громадной разрушительной мощности. Сплок с его склонностью к логике предусмотрительно прихватил с собой канистру УЛП – поглощавшего энергию аэрозоля, поэтому первый натиск удалось отразить без потерь. Но что будет дальше?

Как ни странно, ответ содержался в одной-единственной голубой розе.

Глава 61

Кому-то может показаться, что здесь что-то не так. Кому-то, возможно, захочется обвинить голубую розу в соучастии. Ничего подобного! Ее никак нельзя считать ответственной за то, что произошло в гостиной.

Голубая роза стояла на кофейном столике капитана Дирка. Столик не играет в событиях никакой роли, но он там был.

Что гораздо важнее, был там и Дирк.

Точнее, в то утро, когда расцвела голубая роза, а потом офицер службы связи, которого до тех пор мало кто замечал, принес перехваченную бредограмму, Дирк находился в своей комнате на борту «Смекалки».

– Бредограмма? – спросил Дирк, когда офицер службы связи Пол Муни – не путать с актером! – принес ему распечатку.

– Так точно, сэр, – отозвался Муни, высокий, симпатичный молодой человек с маленькими усиками. Дирку вспомнилось, что, когда Муни впервые появился на корабле, над его усиками потешались все, кому не лень. То было странное время: экипаж смеялся над всем подряд. Но Муни этого, естественно, не знал и решил, что смеются над ним.

Так оно, впрочем, до какой-то степени и было.

За одну ночь добродушный, веселый рубаха-парень Муни превратился в мизантропа. Он сидел в одиночестве в радиорубке, стены которой обтянул черным крепом, утверждая, что от яркого света ламп у него болят глаза. Еду ему приносили в рубку, разговаривать с кем бы то ни было он наотрез отказывался. Порой, проходя мимо рубки, можно было услышать непонятный стук. Никто не знал, что там происходит, а посему ореол загадочности вокруг Муни все разрастался.

В конце концов о поведении Муни доложили капитану. На Дирке в тот день был коричнево-голубой эластичный комбинезон, и он пребывал в приподнятом настроении.

– Пускай остается в рубке. Не трогайте его, он скоро очухается.

– Но, сэр, он ведет себя необычно!

– А с каких пор мы не терпим необычного поведения у тех, кого подозреваем в помешательстве?

– Вы хотите сказать, что Муни чокнулся?

– Надеюсь, временно. Оставьте его в покое. Все образуется.

Дирк оказался прав. Запершись в обтянутой черным крепом рубке, Муни со временем вернул себе уверенность и здравомыслие.

– Эй! – воскликнул он. – Пожалуй, мои усы и впрямь смешны. Какой же я дурак, что обиделся на ребят!