Рубеж. Пентакль - Марина и Сергей Дяченко

Губы дернулись в короткой усмешке – и девушка все поняла. Договорились! Все подстроено! Уж не потому ли надворный сотник на ночь глядя в глухой лес выехал?

– Здесь не владения твоего пана, – вздохнула Ярина. – Согласно универсалам гетьмана Зиновия да гетьмана Ивана Ляха лес этот за сотней записан.

Юдка вновь улыбнулся, широко, весело:

– Ну… То пусть наши паны решают! Я – человек подневольный, чего прикажут, того и делаю. Так что, извиняй, панна зацная, отвезу я этих приблуд к пану моему Мацапуре-Коложанскому, а он в сотню отпишет, что и как. Пусть они с паном писарем сами решают.

Ярина беспомощно оглянулась. Ее люди далеко, да и что тут поделать? Даже будь с ней сотня, не доставать же шабли из ножен из-за подобного спора! Юдка прав: так всегда и делалось – приказ выполняли, а потом начиналась тяжба, когда на год, когда и на десять лет. И батька ее, и дед старались не ссориться с такими, как пан Мацапура.

И тут вспомнилось – ребенок! Не зверь же этот Юдка!

– А с младенем как быть, пан надворный сотник? Брат его со мной. Гоже ли дите отбирать да неведомо куда увозить?

Крепкая рука Юдки вновь коснулась бороды. Сотник задумался – вернее, сделал вид, что задумался. Темные глаза хитро блеснули:

– То пусть брат старший сюда едет! С ним и решим.

Он махнул рукой сердюку, что-то пояснил. Тот кивнул. Ударили в наст копыта.

Ждали молча. Ярина пыталась понять, что задумал сотник. Неужто ребенка отберет? Но ведь этак и разбойники не поступают!

Подъехал Гринь, коротко поклонился – и замер, увидев похитителей. Дите словно услышало: вновь подняло крик.

– Так-так, – Юдка удовлетворенно вздохнул. – Ты ли Григорий, именуемый Чумаком?

Гринь кивнул, не отрывая взгляда от плачущего на руках у чернявой ведьмы ребенка.

– Тот младень – твой брат? – Рука с плетью протянулась к вопящему свертку.

– Да, пан, – голос парня звучал сдавленно. – То брат мой. Сын моей мамки…

– Так ли это, пан Рио?

Сотник резко повернулся, лицо на миг стало суровым, даже злым. Но Ярине вновь почудилось, что все это – игра.

– Это так, господин Юдка, – спокойно проговорил пан Рио. – Но мы имеем права на этого ребенка.

Девушка хотела возмутиться, но Юдка опередил:

– Так ли это, то пусть суд решает. А пока, пан Рио, пусть ясна пани, твоя спутница, отдаст дите этому брату его, чумаку Григорию.

Никто не возразил. Гринь недоверчиво покосился на сотника, соскочил с коня, медленно подошел к чернявой. Та молча передала чумаку сверток. Гринь глубоко вздохнул, прижал ребенка к груди. Тот вновь словно все понял – затих.

– Я… Я могу ехать? – Парень нерешительно поглядел сперва на сотника, после на Ярину.

– Кто же тебя держит, чумак? – Юдка хмыкнул, пожал плечами. – Возвращайся в свой Гонтов Яр! Думаю, камни там давно припасли! Вэй, может, и хату хворостом обложили!

Парень замер, словно камнем стал. Ярина и сама вздрогнула. А ведь верно! Гриня и так чортовым пасынком почитали, а после налета «чертей», да после того, как кровь пролилась!..

– Я… К соседям уйду, – нерешительно проговорил Гринь. – В Копинцы или в Минковку…

Юдка только усмехнулся. Ярина и сама поняла: не выйдет. Слух о бесовом семени прошел по всей округе. Даже те, кто не поверил, побоятся принять парня. А вдруг «черти» вдругорядь налетят!

– Так чего же?.. – Гринь затравленно обернулся, отчаянно поглядел на Ярину.

Та не нашлась, что сказать. Отвезти парня в Валки? С чего бы это валковским обывателям быть храбрее соседей? Был бы дома батька, так нет его, и некому прикрикнуть на трусов.

– А не поехать ли тебе с нами, Григорий? – Юдка наивно моргнул и не выдержал – усмехнулся во весь рот. – От имени пана моего обещаю, что никто тебя и пальцем не тронет. Ни тебя, ни брата твоего. А ему мы бабу найдем, чтоб кормила. Ведь негоже – столько часов дите на морозе держать!

И тут Ярина окончательно поняла – сговорились. Хитрый пан Рио что-то пообещал пану надворному сотнику. И ведь не придерешься, не станешь возражать! Все в своем праве: и Юдка, и Гринь Чумак.

– То може, на денек-другой? – Гринь вновь взглянул на девушку. – Хоть успокоятся в селе? Как думаешь, панна сотникова?

Ярина видела: парень устал. Смертельно устал быть «чортовым пасынком». Устал бороться – и за себя, и за жизнь брата. Впервые ему пообещали защиту.

– Смотри сам, чумак!

Девушка отвернулась, не зная, что сказать. Происходило что-то плохое, может быть, даже страшное, но не поймешь, не пояснишь. И шаблю из ножен не выхватишь.

– Гоже ли решили, панна зацная? – Юдка подъехал, улыбнулся. – Чумак с братом в усадьбе поживут, чтоб мугырей-дурней в соблазн не вводить, а разбойников, что младеня забрать хотели, мой пан по справедливости рассудит.

Сотник бросил быстрый взгляд на невозмутимого пана Рио, и Ярина почувствовала, как ее охватывает гнев. Страшный, унижающий гнев бессилия. Все было не так. Все было неправильно.

– Нас четверо против твоей сотни, – тихо проговорила она, стараясь не глядеть на ухмыляющегося Юдку. – Будь у меня хлопцев поболе…

– Нас всего три десятка, панна зацная. Но ты права. Только…

Сотник на миг умолк. Исчезла наглая усмешка, глаза стали серьезны, даже суровы:

– Не держи на меня зла, Ярина Логиновна! Каждый свой приказ сполняет, а ежели что не так было, то прости! Кто знает, может, в следующий раз ты сама мне башку шаблюкой снесешь!

И вдруг стало ясно: сотник не шутит. И когда прощения просит, и когда о шаблюке говорит.

Гнев исчез, словно не бывало. Внезапно навалилась усталость – свинцовая, неподъемная. Весь день в седле, затем – вечер, потом – ночь…

– К чему нам насмерть рубиться, пан Юдка? Или твой господин войску черкасскому враг? Но ты прав, будет еще следующий раз!

– Будет…

Слово упало тяжко, словно камень в черную воду. Словно приговор. И вновь Ярине стало не по себе. О чем это сотник? И почему ей самой так не хочется этой будущей встречи?

Конские копыта ударили в снег. Поляна осталась позади, но девушка еще долго чувствовала неотрывный тяжелый взгляд, которым провожал ее Юдка. Так провожают Смерть, заглянувшую в гости и пообещавшую вернуться…

Юдка душегубец

Моя Смерть уезжала.

Худая плосконосая Смерть, ладно сидящая на кровном жеребце. Некрасивая девчонка, еще не знающая, но уже начинающая догадываться.