Наследница Бабы-Яги - Лика Вериор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
*****
Я проснулась в зале, на диване. Это испугало. Сильно испугало, потому что, если я не в кровати, значит, ночью я вставала. А если вставала, то…
Зрение было нечётким. Потёрла глаза, ещё раз. Размыто. Пришлось идти за очками. А во снах они мне не нужны…
Или это всё-таки не сны?
К чёрту это, сейчас дело поважнее — Петин торт. Как раз убью на него весь день под какое-нибудь кино, и думать о всяких глупостях не придётся.
Бегать от проблем не в моём стиле, но в последнее время я бегала крайне успешно. Вот и сейчас, совершенно не заметив, как прошло время, я с небольшим тортиком наперевес выходила из дома. Надеюсь, Петя любит морковник, у меня к нему особый талант.
Не тут-то было. Торт пришлось вернуть в дом, заодно взять новую похоронную тряпку.
Тело пробрала дрожь — в этот раз мёртвого «гостя» спокойно воспринять не получилось.
Кошка. Целая взрослая кошка. Мёртвая. У меня под крыльцом.
Чёрт. Чёрт! Чёрт!
Руки тряслись. Хотела позвать Петю, но портить человеку праздник… Нет. Сама справлюсь. Откопаю ямку побольше, потом закопаю.
Красавица черепашкового окраса — рыже-бело-чёрная. Лежит умиротворённо, словно спит, но чему меня точно жизнь за эти годы научила, так это не надеяться по-пустому. Вот и я не надеялась на то, что кошка жива.
Ладно, надеялась. Заворачивая её в большую тряпку, всё ещё надеялась. Хоронить грызунов, птичек и иже с ними оказалось морально гораздо проще, чем кошку. Кошки же… Они ведь такие разумные, почти как люди. Вон, Кот, он даже поразумнее некоторых людей.
— Р-мяу, — обернулась. Мой пушистый друг шёл за мной попятам, наверняка планируя совершить свой ритуал — три круга вокруг могилы.
Рядом с моим домашним кладбищем кучкой лежали камушки — в прошлый раз я собрала лишних, и это оказалось очень кстати.
Дальше всё по старой схеме: сарай, лопата, яма. Закопать, выложить камушками идеально ровный круг. Затем партия Кота — «мяу-мяу» и хоровод.
Почему это происходит со мной?
Стоя в ванной, я минут десять намывала так и не успокоившиеся руки. Я стойко принимала всё, что происходило со мной ранее, но сейчас… Последняя капля.
Подняв голову, посмотрела на своё отражение. Глаза блестят, зелень стала ярче — вот-вот заплачу. Волосы из тугого хвостика выбились, обрамляя лицо тугими кудряшками.
Шмыгнула.
Нет. Не последняя капля. Я девочка стойкая, и не такое переживала. Моя соседка в детдоме — Марина, кстати говоря — умерла во сне, сердце остановилось. Самолично хоронить мне её не пришлось, конечно, но обнаружить труп на соседней кровати… То ещё чувство.
А это всего лишь кошка. И белки. И воробьи. Всякое в жизни случается.
Не заметила, как нервно кусаю губу, сожрав кожу. Дурацкая привычка. Дурацкая жизнь.
Чтоб её.
Насухо вытерла руки, заправила выбившиеся пряди за уши натянуто улыбнулась. Торт в руки и на вечеринку. Создавать вид веселья и интереса.
Из особняка Мининых доносилась музыка — слышно даже с улицы. Громкие разговоры и плеск подсказали, что на заднем дворе имеется бассейн, где большинство гостей и обосновалось. Что ж, значит, сидя дома под кондеем, я буду чувствовать себя вполне комфортно.
Я оказалась наивной. Начиная с прихожей, дом был до отказа забит гостями — они разговаривали, крича друг другу в уши, чтобы перекрыть музыку, выпивали, кто-то играл в настолки, кто-то задумчиво втыкал в потолок, сидя на диване. Вдаваться в подробности не стала, пошла в единственное известное мне в этом доме место — на кухню.
Пришлось пропихиваться. Крепко сжимая в руках коробку с тортом, я старалась найти всё новые прорехи в толпе, через которые можно было бы пройти, никого не задев. Не люблю толы, лишние контакты — тем более.
Проходя мимо столовой, увидела, что длинный красивый стол сейчас был заставлен стаканчиками. Две шумные компании напротив друг друга играли в бирпонг и выглядели изрядно выпившими. Жесть, на часах только к девяти…
А на кухне оказалось… тихо. И пусто. Только Алек сидел там же, где и в прошлый раз, рылся в планшете, попивая что-то из кружки. Судя по запаху — кофе.
Дверь за моей спиной закрылась, отрезая нас от толпы. Голоса доносились — но приглушённые и не такие навязчивые.
Алек не сразу на меня посмотрел, поднял голову только тогда, когда я уже устала стоять в дверях. Почему стояла? Не знаю. Как-то неловко вдруг стало, да и тревожить уединившегося мужчину не хотелось.
Он окинул меня, стоявшую как бедная сиротка, стальным взглядом. Я усмехнулась. Он вскинул брови. Ну не объяснять же ему, что меня развеселили собственные мысли про «бедную сиротку»?
М-да.
— Здравствуйте.
Собственный голос меня не устроил. Интонации такие, словно я опоздала на урок, а там какой-то новый незнакомый учитель.
— Здравствуй, Морена.
Всё-таки зря я своё имя сказала, с этого станется теперь всегда меня так называть. Хотя какой «всегда»? Словно планирую с ним пересекаться и в будущем.
И мне показалось, или он на «ты» перешёл? Хотя «здравствуй» не совсем панибратское приветствие… Или всё же панибратское?
— А Петя… — чуть не спросила «дома»? Конечно, он дома, где ему ещё быть?
— Наверху. На третьем, там закрытая часть дома. Если подождёшь, я провожу тебя.
Так, всё же «тыкает»…
— Вам, — поправился он и почесал переносицу. — Извините, как-то уже запутался, с кем из друзей Петрушки и как разговаривать.
— Почему Петрушки? — я села с другой стороны стойки, поставив коробку с тортом перед собой.
— Потому что шут, — легко ответил Алек. — Кофе?
Мотнула головой отрицательно.
— Значит, чай, — он встал — пара едва заметных плавных движений, и он уже заливает заварку кипятком.
— Спасибо, — пробормотала, когда передо мной поставили чашку и блюдце. Вытащила ситечко с заваркой, осторожно постучала о край чашки, чтобы стряхнуть капли, положила его на блюдце. И всё под внимательным взглядом. Посмотрела в ответ — вопросительно.
