Его проклятая Любовь (СИ) - Рэй Вера

— Проклятую Любку, что ли? — рассмеялся дед, демонстрируя мне практически полное отсутствие зубов во рту. Я разозлился… Бедная Люба. Когда все вокруг называют тебя проклятой, тяжело не поверить в существование этого самого проклятья.

— Да… Именно ее.

Старик, угрожающе размахивая палкой в воздухе, задает мне направление, куда нужно идти. Удивительно, но на этот раз навигатор в голове не выдает ошибку, а работает вполне нормально. Уже через несколько минут я нахожу нужный дом и нетерпеливо вхожу во двор.

Время утреннее, но я все равно надеюсь кого-нибудь застать дома. Стучу в дверь… Никто не открывает. Стучу еще и еще…

Кажется, хозяев нет дома или… Может быть, они мне не рады. Может быть, Люба стоит за окном и украдкой наблюдает за мной, надеясь, что я уйду. Но я не уйду… Ни сейчас, никогда… Я буду здесь до тех пор, пока она сама мне не скажет, что я здесь лишний.

Гипнотизирую окно, погрузившись в свои мысли… Что это? Замечаю, как белоснежная шторка слегка отодвинулась. Сквозняк? Или Люба на самом деле не хочет меня видеть, но боится об этом признаться мне прямо в лицо?

— Пожалуйста, открой! — снова колочу я дверь.

— Ну ладно, ладно… Чего разорался-то… — слышу голос отнюдь не Любы. На меня смотрит смуглый темноволосый юнец, с достаточно кривыми зубами и лопоухими ушами. — Ты кто будешь?

— Я…

— Ты… Уже теплее… Мамки дома нет, сеструха тоже на работе.

— Я Макар… Мне Люба нужна…

— Ээээ, Любка всем нужна, такая красавица. Только ей никто не нужен. Видите ли, москвича своего любит. Тьфу… Только не говори, что ты тоже свататься пришел?

— Свататься? — не понимаю я…

— Да приходил тут один вчера. Но как узнал, что она брюхатая, так сразу и свалил. Главное, столько лет Люба никому нужна не была, а тут — на тебе раз. Нашелся парень из соседней деревни, которому нужна не жена, а рабочая сила. Тьфу… Я его в раз прогнал, чуть вилами в задницу не ткнул. Так что? Кто такой? Вилы доставать?

— Так, мальчик…

— Сам ты мальчик. Я Николай, продолжатель рода Деминых. А ты тут, непонятно кто, сидишь, права свои качаешь.

— Николай, продолжатель рода Деминых… Так где мне Любу найти? Мне поговорить с ней надо…

— Погодь, погодь. Я, кажется, понял… Ты и есть тот самый москвич, который мою сестру обрюхатил?

— Что, прости, сделал?

— Ребенка она ждет… Ну я тебе щас! — я на миг застываю, а мальчик тем временем демонстративно закатывает рукава и берет вилы, стоящие прямо возле входной двери. Паренек как-будто реально приготовился, чтобы женихов отпугивать.

— Э-э, тише-тише! — все же, оказываюсь сильнее юного хулигана. Так резко выхватываю вилы из его рук, что он даже глазом моргнуть не успевает. — Ну так что, покажешь мне, где твоя сестра? — уже я угрожаю ему. Но! Держу вилы на безопасном расстоянии, чтобы мальчик не дай Бог не поранился.

— Покажу…

***

Люба

Позавчера я узнала страшное известие — семейное проклятье распространилось и на меня… Теперь я тоже стану матерью-одиночкой, теперь я тоже буду сводить концы с концами, ненавидя свою никчемную жизнь… Впрочем, до сих пор все обстояло точно так же.

Во время нашей единственной с Макаром ночи внутри меня зародилась новая жизнь. Теперь я ношу его ребенка под своим сердцем. Как бы там ни было, но я очень рада, что именно этот мужчина стал отцом моего будущего малыша. И как бы я не боялась, что с рождением крохи моя жизнь станет еще хуже, я уже очень ее жду.

За две прошедшие недели я не раз корила себя за то, что сбежала, как крысы с тонущего корабля. Надо было просто поговорить с ним. Он ведь что-то пытался мне сказать… Ночью, когда пришел.

— Любочка, у тебя есть пирожки с маком? Ну очень вкусные были вчера?

— Конечно, дядя Федор… Одну минуточку… — протягиваю мужчине один из пирожков, что я выпекала с 5 утра. Уже 10 дней приторговываю на рынке. Зарабатываю негусто, но пока другого выбора у меня нет.

— Девушка, сколько стоят Ваши пирожки? — слышу до боли знакомый голос. Сглатываю…Макар появился словно из неоткуда.

— Люб, он меня, считай, заставил! — оправдывается Колька.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ничего! — улыбаюсь младшему братишке, который даже теперь стоит в позе воина, готового вступить в бой. Защита подрастает… И не только для меня. -30 рублей… — с трудом глотаю ртом воздух, дышать трудно… Я сейчас расплачусь.

— А с чем у Вас есть?

— Есть с капустой, с картошкой, с маком… С чем Вы предпочитаете? — голос предательски дрожит.

— С чем предпочитаю я? — Макар по-хозяйски убирает корзину с пирожками, что я держала в руках, в сторону. Кладет свои руки мне на поясницу и прижимает меня к себе. — Я предпочитаю с Любовью, мой сладкий пирожок! — неожиданно накрывает мои губы своими шершавыми губами, от этих настолько приятных прикосновений мою кожу слегка покалывает.

— Ммммм, — на миг забываю я о том, что Макар почти женат. Нет, нельзя… Я от этого и сбежала. — Пусть Ваша невеста выпекает Вам пирожки с любовью! — обиженно фыркаю.

— Именно за этим я и приехал, Люб… — он достает из кармана своих брюк бархатную коробочку. Я шокировано хлопаю ресницами, почти не моргая. Это точно не со мной… Может быть, я все еще сплю, а утренняя готовка пирожков мне только приснилась? — После всего того, что между нами было, я просто обязан на тебе жениться. И как можно скорее… — слегка касается ладонью моего живота.

— Откуда ты узнал? — не понимаю я.

— Ой, все… Теперь начнется, что Колька не может держать язык за зубами. Благодаря мне, между прочим, у тебя жизнь налаживается. Ну не смотри ты так на меня… — смеюсь, Колька такой Колька. — Сеструлич, ну не тяни кота за хвост. Мне-то что делать? Или опять за вилами бежать…

— Да! — выкрикиваю я радостно.

— Да — за вилами, или — да, ты согласна? — уточняет Макар.

— Да согласна она… Дал же Бог зятя, тупее моих зимних валенков! — недовольно фыркает Колька. — Ну, целуй ты уже ее. Как дети малые, ей Богу!

Эпилог

— Стоять, псина! А-ну стой, кому я говорю!!! — Петр Ильич, выгуливая Адика, вдруг не смог удерживать эту неспокойную глыбу, состоящую из шерсти и костей, включая те, что он ежедневно пожирает, и на которые уходит добрая часть пенсии мужчины.

Адик часто становится неспокойным на прогулке, когда на своем пути встречает кошку или собаку… А в особенности — течную суку.

— Кастрировать тебя надо! — в которой раз пригрозил ему Петр Ильич, отчаянно удерживая поводок, пытаясь сдержать это непослушное животное.

— Стоять! Стоять, я сказал! — кричит в последний раз, но Адик его не слушает, а совершает рывок, вырываясь из цепкого хвата своего хозяина. — Лежать! Лежать! — отчаянно пытается догнать его Петр Ильич, надеясь, что домашний нелюбимец хотя бы среагирует на одну из команд, которые он прекрасно знает.

Но нет!!!

Животное несется вперед, достигая высокого забора. Останавливается возле калитки и принюхивается.

— Ну ты и паскуда! — наконец, догоняет его Петр Ильич и опять берет в руки поводок, надеясь оттащить непослушного Адика. Силы на исходе — весь свой энергетический запас мужчина потратил на совершенно незапланированную пробежку.

— Ррррр! — с противоположной стороны забора вдруг доносится устрашающий звук. Через небольшую щель между землей и калиткой виден огромный нос зверюги, что рычит словно медведь.

— Так… Нам лучше сматываться, пока не поздно… — тянет Адика за собой, но тот не слушается.

— Эмиль! Эмиль, в будку! — со двора слышен голос хозяйки дома. Инна проверяет, не стянул ли этот паршивец цепь, и, убедившись, что все нормально, входит в дом.

Адольф моментально теряет интерес к забору, как только обитатель по ту сторону скрывается в своей будке. Эмиль, несмотря на своенравный характер, в последние дни приубавил свой пыл. А все потому, что Инна исключила из его рациона его любимые собачьи крекеры. Так что пес вину понял и осознал, ну почти…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Петр Ильич, надеясь, что продолжение их с Адиком прогулки пройдет без казусов, впрочем, зря надеясь, беззаботно шел вперед. Он послабил хватку, потому что псина, вроде бы, вела себя нормально. Но не прошло и 5 минут, как этот гаденыш снова вырвался и убежал в неизвестном направлении. Все произошло настолько быстро, что бедный старик не смог сориентироваться.