Гучок - Валентин Гноевой

Места стало больше, и теперь Бардак рассказывал анекдоты уже лёжа на уступе, вытянувшись во весь свой рост и подложив руки под голову.

– Пока они там заняты, наведём порядок в рюкзаке, – скомандовал Гучок.

– Ты думаес, ани не любят полядок? – засомневался Игорёк.

– А мы сейчас это проверим. По-моему, они дружат с порядком, как мы с медведем.

Друзья вытряхнули всё содержимое из своих рюкзаков и стали аккуратно его укладывать обратно. Через время, вдоволь накуролесив на птичьем базаре, все шесть человечков спустились вниз. Спустились они не скучно, а, словно на парашюте, схватившись за лапы кричащих от возмущения кайр. Довольные своими проделками, они раскрыли рюкзак, чтобы залезть погреться.

– Фу-у-у, – разочарованно протянул Бардак, заглядывая внутрь. – А чё это?… Порядок, что ли?… А чё он здесь делает?

– Эта мой лодственник. Он там тепель зивет, – спокойно ответил Игорёк.

– Как родственник? Как живёт? – всполошился Задом Наперёд. – А нам где жить?

– Вы нас бросаете? – дрожащим голосом произнёс Шиворот Навыворот. – Нас, своих самых родных родственников?

Он часто-часто заморгал, и на его маленьких глазках заблестели невесть откуда взявшиеся слезинки. Упав на плечо Задом Наперёда, он громко и горько зарыдал. Тот, поглядев на Шиворота, брызнул фонтаном слёз на Гошу и Кешу, повернулся к рядом стоявшему Бардаку и упал реветь к нему на плечо. Как по команде, все шестеро человечков по очереди улеглись на плечо соседа и стали реветь на разные голоса. Последний из них, другой Шиворот Навыворот рыдал, уперевшись в бок лежащего оленьего вожака. Расчувствовавшийся вожак тоже было собрался с ними пореветь за компанию, но, увидев предупреждающий взгляд суслика, тряхнул головой и с подозрением посмотрел на рыдающую компанию.

– Я вам отдал лучшие шивороты в своей жизни, – с надрывом в голосе, всхлипывая и покачивая головой, проговорил первый Шиворот Навыворот и, набрав воздуха, от души высморкался в пиджачок соседа слева.

«И я!», «И я!» прокатилось по рыдающей очереди, причём каждый высморкался в пиджак своего соседа. Второй Шиворот Навыворот хотел высморкаться в оленя, но тот вскочил на ноги и отпрыгнул. Шиворот застыл с протянутой к оленю рукой.

– А какие были навывороты…, – сведя брови домиком, трагически произнёс он и, повернувшись к соседу справа, вытер нос об рукав его пиджака во всю длину рукава.

Цепочка рыдающих развернулась и, теперь каждый по очереди вытер нос об рукав соседа справа.

– Я думал, это у них пиджаки, – шепнул дракоша лягушонку. – А это, оказывается, такие носовые платки. С пуговицами и карманами.

Вдруг со всех сторон раздался гром аплодисментов и свист благодарных зрителей. Никто не заметил, как посмотреть на это представление к скале подтянулась куча морского и не очень зверья. Моржи, морские котики и тюлени шлёпали ластами и били хвостами по воде. Весь птичий базар хлопал крыльями и громко делился впечатлениями, столпившись на узеньких террасах. Чайки, гагары, казарки и чистики, порхая в воздухе, пронзительно кричали. Песцы и зайцы, то тут, то там мелькавшие в толпе зрителей, свистели и улюлюкали.

Человечки во весь рот улыбались, кланялись, прижимая ладошку к животу, и посылали воздушные поцелуи. Первым заподоздрил неладное Бардак, когда увидел в толпе зрителей знакомые клювы гусей.

– Здесь гуси, – сказал он Задом Наперёду и Шивороту Навывороту, прикрыв рот ладошкой.

– Мама, – прошептал в панике Шиворот, вспомнив последнее путешествие в клювах гусей.

– Бежим! – крикнул Задом Наперёд и бросился наутёк.

Но было поздно. Шестеро гусей, подхватив клювами одного за другим всех шестерых оболтусов, поднялись в небо. Человечки, как и в прошлый раз, что-то кричали, дрыгая ручками и ножками. Но гуси побеседовать с ними не могли, потому что клювы у них, как и в прошлый раз, были заняты.

…Заканчивалась тридцать седьмая минута полёта. Висеть в клюве было хоть и бесплатно, но только скучно и неудобно. Лететь оставалось ещё пять тысяч сто шестьдесят четыре минуты, поэтому время поговорить было. Первым нашёл тему для разговора Задом Наперёд.

– Говорил я тебе, лучше со взрослыми иметь дело, – пробурчал он, глянув на Бардака. – А ты «С детьми проще», «С детьми проще»! Висим, проще нельзя! Нужно было с родителями Гучка оставаться. Там бы для всех нашлась работёнка.

– А мне в правительстве понравилось, – мечтательно произнёс Шиворот Навыворот. – Там, даже, напрягаться не надо. Всё само собой получается.

– Так куда летим? – деловито спросил Бардак, решив добавить порядка в стихийный процесс создания будущего беспорядка. – К родителям Гучка или в правительство? Я за правительство.

– У меня столько идей, так и прёт чего-нибудь наворотить! – с жаром подхватил Шиворот Навыворот. – Простора не хватает! Я за правительство!

– Да, пора выходить на новый уровень, – как всегда авторитетно согласился Задом Наперёд. – Этот семейный быт совсем уже заел. Никакой самореализации!

– Вот и чудненько! – хлопнул в ладоши Бардак и, щёлкнув пальцами правой руки, крикнул своему гусю. – Эй, шеф! Нам в правительство!

– А вы куда? – крикнул Шиворот Навыворот другой троице.

– Похоже, у нас те же проблемы, – ответил другой Бардак. – Никак не можем определить, куда лучше, то ли в детскую вернуться, то ли в парламенте поработать.

– Тут и думать нечего, лучше в парламент, – категорично посоветовал Задом Наперёд. – Там профессионалы нужны. Уж там-то точно никому и в голову не придёт навести порядок!

Настроение у оболтусов вновь поднялось. Впереди было много захватывающей и бестолковой работы. Воодушевлённые новыми планами и идеями, они устремились в будущее. В их прошлом остались два маленьких мальчика Гучок и Игорёк. Кстати сказать, у мальчиков и Бардак и вся его компашка тоже остались в прошлом, ведь, они уже были большие. А в планах больших мальчиков нет места планам Бардака, Шиворота Навыворота и Задом Наперёда.

Круизный лайнер

Путешественники продолжали идти к своей цели. Но их запасы продуктов к этому времени уже здорово уменьшились. Поэтому перед отплытием в первую очередь нужно было решить жевательный вопрос.

– Кажется, где-то здесь должен быть домик людей, – отозвался олений вожак. – Они там иногда живут, когда на базар приезжают. Там, наверняка, что-то должно быть.

– А зацем ани на базал плиезают? – спросил Игорёк. – За пладуктами?

– На птичий базар, – объяснил олень. – Они его изучают. А ещё они изучают морских животных, чтобы их стало больше.

– Людей трудно понять, – произнёс суслик. – Одной рукой они борются против природы, а другой за. Ладно, идёмте искать домик. Иногда после людей там что-нибудь вкусненькое для природы остаётся.

Через полчаса они подошли к дощатому домику, стоявшему у подножия холма недалеко от воды. Его окна были закрыты и заколочены досками, а на двери висел устрашающего вида замок, который тихо зарычал, увидев незнакомцев.

– Похоже, из хозяев дома остался только злой замок, – прокомментировал Гоша.

– Замок цел, двери и окна заперты, значит, гостей кроме нас больше нет, – сообщил суслик, обойдя вокруг домика.

– А кто здесь может прийти к людям в гости? – удивился Кеша.

– Белый медведь, например, – ответил суслик. – Зимой, когда есть нечего, он только по гостям и ходит.

– А летом кто сюда в гости ходит? – спросил Гучок.

– А чего летом в гости ходить, когда и так еды полно? – засмеялся олень.

Суслик, никому ничего не говоря, уселся напротив двери и какое-то время сидел с закрытыми глазами. Друзья с интересом глядели на него, не решаясь заговорить или как-нибудь отвлечь его от этого занятия. Посидев так пару минут, он поднялся, подошёл к замку и, немного поковырявшись в нём когтем, торжественно объявил.

– Добро пожаловать!.. Чувствуйте себя как дома! Пока хозяев дома нет.

Друзья вошли в домик. Суслик, по-хозяйски обследовав все углы, выкатил на середину комнаты несколько банок с тушёнкой, сгущёнкой и ещё какой-то ёнкой.

– Без сплосу блать цюзие веси нехаласо, – осуждающе произнёс Игорёк.

– Эти бесспросные банки могут здорово вас выручить, когда твой желудок запоёт какую-нибудь симфонию Штрауса. Или, когда от голода тебе захочется съесть собственный ботинок. Если хочешь, могу у тебя разрешения попросить.

– Я лазлесаю, – не раздумывая, ответил мальчик, который отчётливо себе представил, как он ест свой ботинок, слушая страуса, поющего симфонию в его желудке.