Загадка с девятью ответами - Дж Коннингтон

– Верно,- согласился сэр Клинтон.- И линии букв вполне естественные. Перо не останавливалось в неположенных местах, как всегда бывает, если человек обводит через бумагу буквы, написанные кем-то другим. На такой увеличенной копии мы бы непременно это заметили. Думаю, вы правы, инспектор: перед нами и в самом деле отрывок из подлинного письма Силвердейла.

– Да, и остальные снимки также это подтверждают,- отозвался инспектор, указывая на микрофотокопии еще нескольких фрагментов текста.- Подлинность документа не вызывает сомнений.

Сэр Клинтон еще некоторое время с живым интересом изучал фотографии, но в конце концов положил их на стол и повернулся к инспектору.

– Ну, и что вы об этом скажете?

– По-моему, все достаточно ясно,- отозвался Флэмборо.- Содержание отрывка вполне прозрачно. Силвердейлу и мисс Дипкар надоело ждать. "Так не может продолжаться",- пишет он. И они стали придумывать, как устранить с пути миссис Силвердейл. "Наш последний план представляется мне наиболее разумным". Очевидно, они решили привести его в исполнение. Нетрудно догадаться, в чем заключался этот план. Силвердейл намеревался как бы ненароком поведать Хассендину об особенностях воздействия гиосцина и таким образом спровоцировать его на то, чтобы он одурманил миссис Силвердейл и таким образом получить над ней полную власть. А расставив ловушку, Силвердейл и мисс Дипкар будут внимательно следить за развитием событий, дожидаясь возможности обратить ситуацию в свою пользу. Из последнего предложения ясно, что они не остановились бы даже перед убийством, замаскировав его под двойное самоубийство. Вот как я понимаю это письмо, сэр.

Сэр Клинтон, не торопясь высказывать собственное мнение, взял со стола полную копию письма и снова принялся изучать его, словно на этот раз стремился отыскать там что-то конкретное. Наконец он, видимо удовлетворенный, подтолкнул фотографию к Флэмборо.

– Не хочу давить на вас, инспектор, поэтому не стану говорить вам, что я вижу в этом письме. Лишь попрошу вас внимательно посмотреть па словосочетание "скорее всего" и сказать, видите ли вы в нем что-нибудь необычное. Подумайте как следует. Хоть что-нибудь в этих словах удивляет вас?

Инспектор внимательно оглядел указанную строчку, сначала невооруженным глазом, затем через лупу.

– Я не вижу признаков фальсификации, сэр. Бумага абсолютно гладкая, почерк твердый – нет ни обрывов, ни неровных линий, которые характеризуют подделку. Мне лишь кажется немного странным то, как тесно написаны буквы.

– Это я и хотел услышать! Заметьте, что слово расположено в середине строки. Теперь же посмотрите на слово "будет" в третьей от конца строчке.

– В нем тоже слишком тесно написаны буквы,- проговорил инспектор.

– А слово "совершилось" во второй от конца строке?

– И с ним то же самое!

Флэмборо, погрузившись в молчание, принялся внимательно изучать остальные слова письма. Сэр Клинтон терпеливо дожидался, пока он закончит.

– В слове "возможности" из фразы о гиосцине и в слове "до" в середине последней строки буквы тоже, кажется, стоят слишком тесно. Но этот дефект настолько незначителен, что его и не заметишь. Я, по крайней мере, заметил только тогда, когда вы мне на него указали. Однако если вы полагаете, что здесь слова были стерты и поверх них написаны новые, я буду вынужден с вами не согласиться, сэр. Я просто не могу в это поверить.

– Ваше последнее утверждение я не намерен оспаривать,- мягко успокоил его сэр Клинтон.- Давайте для разнообразия поговорим о другом. Вам никогда не приходило в голову, инспектор, как много порой зависит от расстановки слов в предложении? К примеру, фраза "Я твой друг" означает вовсе не то же самое, что и "Твой друг – я", хотя слова в обоих предложениях одинаковые.

– Да, вы правы,- отозвался Флэмборо.- Хотя я никогда над этим не задумывался. И…- добавил он нерешительно,- я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к нашему делу.

– Жать!- заметил сэр Клинтон. Сочувственная интонация в его голосе показалась инспектору не слишком искренней.- Давайте-ка подумаем над этим вместе. В каких случаях человек склонен слишком тесно ставить буквы в словах?

– Когда дописывает конец строчки,- предположил Инспектор.- Но здесь все подобные слова расположены в середине строки.

– Вот это меня в них и удивляет,- сухо произнес сэр Клинтон.- И почему-то я склонен связывать эту странную особенность с тем фактом, что господин Судья вместо того, чтобы просто прислать нам оригинал письма, взял на себя труд сделать фотокопии.

– Я и сам не вполне это понимаю,- признался Флэмборо.- Действительно, к чему эти напрасные усилия?

– Попробуйте взглянуть на дело с другой точки зрения, инспектор. Нам доподлинно известно, что господин Судья унес из дома мисс Дипкар несколько писем. Но нам он прислал всего одну страницу. Если остальные так же важны, почему он не прислал и их? А если в них не содержится ничего интересного, для чего было их забирать?

– Может быть, он хочет пустить их в ход позже?

Сэр Клинтон покачал головой:

– У меня другое мнение. Я думаю, что у господина Судьи в резерве больше ничего не осталось и сейчас он бросает в бой последние силы.

– Вероятно, вы правы, сэр,- проговорил инспектор, проводя рукой по волосам, словно этим движением надеялся заставить свой мозг лучше работать.Однако я не могу разглядеть и сопоставить все эти мелкие детали, которые заметны вам, но не мне. Говорите что угодно, но почерк – подлинный, бумага цела, и я не вижу признаков фальсификации в этом письме!

Сэр Клинтон сжалился над вконец обескураженным инспектором.

– Посмотрите еще раз на письмо. Если немного подумать, становится ясно, что его легко можно разбить на отдельные фразы, примерно так:

…так не может продолжаться… Наш последний план представляется мне наиболее разумным… Я невзначай намекнул… Хассендину… О возможности… Применения гиосцина… И теперь, скорее всего, он сам поймет, как… Добиться желаемой цели… После этого остается лишь проследить… За ними… И тогда она… Больше не будет стоять на нашем пути… Будет совсем не сложно представить… Дело… Таким образа.", будто… Все совершилось… По их обоюдному согласию… А доискиваться до истины… Никому и в голову не придет.

Скажите, инспектор, если бы эти предложения попались вам по отдельности, разве пришло бы вам в голову, что в них описывается план убийства? "Так не может продолжаться". Учитывая то, как вела себя миссис Силвердейл, не слишком удивительно встретить подобную фразу в письме, обращенном к любимой девушке. "Наш последний план представляется мне наиболее разумным". Они могли планировать, например, небольшую совместную поездку. "И теперь, скорее всего, он сам поймет, как легкомысленно моя жена играет с ним". И так далее. – Да, все это вполне убедительно,- вмешался инспектор,- но как насчет слова "гиосцин"? Не совсем обычное слово для любовных посланий.

– Вспомните, мисс Дипкар изучала гиосцин под руководством Силвердейла. Он вполне мог случайно, среди прочего упомянуть об этом.

– Я начинаю понимать, к чему вы клоните, сэр. Вы считаете, что этот документ составлен из отдельных фрагментов, вырезанных из разных писем, наклеенных на бумагу и в таком виде сфотографированных?

– Я полагаю, это возможно, инспектор. И это предположение прекрасно согласуется с фактами. Перед нами набор фраз, невинных по отдельности, но в совокупности образующих весьма подозрительный текст. Если этот документ собран из множества кусочков, то для его создания действительно было необходимо несколько писем. Господин Судья отобрал их во время обыска, учиненного им в доме мисс Дипкар. Подбирая фрагменты для своей мозаики, он порой вырезал и слова, в оригинале стоящие в конце предложения. Когда же он принялся составлять новые предложения, пробелы, которыми оканчиваются строки, переместились в середину строки. Это в первую очередь привлекло мое внимание. Представьте, к примеру, что в подлинном письме была фраза "И теперь, скорее всего, он сам поймет, как легкомысленно моя жена играет с ним", и словами "скорее всего" кончалась строка. Потому-то буквы и стоят в нем так тесно. Но в процессе реконструкции "скорее всего" попало в другое место. В результате вышло, что слово в середине строки почему-то написано убористо, тогда как рядом с ним вполне достаточно свободного места. То же относится и ко всем остальным словам, которые вам самому удалось отыскать. Все они изначально располагались в концах строк, а в поддельном письме оказались в середине.

– Все это звучит весьма правдоподобно, сэр. Но в вашем изложении все что угодно может показаться правдоподобным. Вы ведь не дурачите меня, а?подозрительно спросил инспектор.- К тому же на фотографии не видно, что бумагу резали.

– Посмотрите на эти снимки. Лишь один из них представляет собой увеличенную копию целой фразы: "Так не может продолжаться". Эта фраза была вырезана из оригинала целиком, и господин Судья именно с нее снял увеличенную копию с целью продемонстрировать нам, что бумага цела. Разумеется, она цела, раз эта фраза не составлена из отдельных кусочков! Что же касается микрофотокопий, то они представляют собой изображения лишь маленьких фрагментов слов и разрезы на них не видны. А делая общий снимок текста, господин Судья даже не пытался показать на нем мелкие детали. Он сложил кусочки в нужном порядке, приклеил к листку настоящей почтовой бумаги, замазал стыки китайскими белилами и сфотографировал все это, применяя такую фотопластинку, на которой не должна была отразиться небольшая разница между оттенками белил и бумаги. Всем художникам известно: если рисуешь черно-белую иллюстрацию для книги, можешь сколько угодно замазывать огрехи китайскими белилами – на репродукции этого не будет заметно.