Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие - Джон Террейн

– Это выглядит так, будто немцы уже выиграли войну, – заметил я.

– Они и будут выигрывать, пока мы не сократим наши потери, – и сделать это нужно как можно скорее, – ответил адмирал.

– Нет ли какого-то способа решить эту проблему? – спросил я.

– Ничего нет, что можно сделать прямо сейчас, – ответил Джеллико».

Это были пугающие новости для любого американского офицера. Первый контингент американских войск должен был прибыть во Францию в июне. Скрытый смысл сказанных слов указывал на возможность бойни в районе Центральной Атлантики, такой же жуткой, как и те, которые шли на фронтах Европы. В общем, вся картина была угнетающей больше всяких слов, существовал только один луч надежды, что определил Ллойд Джордж:

«Британская армия была единственной среди союзных армий, на боевые качества которой можно положиться в любом предприятии».

Взгляды британской армии теперь были твердо направлены на Фландрию.

Мало кампаний в военной истории были объектом такого большого искажения, как английская кампания во Фландрии в 1917 году. В официальных источниках она фигурирует как «третье сражение на Ипре», но более известна как «Пасшандель». Она началась 7 июня с одного из самых драматических событий войны. Под Мессинской грядой, крупным немецким бастионом, защищающим юго-восточный фланг Ипрского выступа с 1914 года, в 3 часа 10 минут утра одновременно было взорвано 19 минных галерей, содержавших чуть меньше миллиона фунтов взрывчатых веществ. Эффект этого действия был подобен землетрясению. В воздух поднялись высокие розовые клубы дыма, похожие на грибы, звук взрыва отчетливо был слышен в Лондоне. Он был подхвачен и удвоен яростным огнем 2266 пушек и гаубиц, создавших огневую завесу, простиравшуюся на 700 ярдов в глубь фронта. Прикрытые им, в атаку ринулись 80 тысяч английских, австралийских и новозеландских пехотинцев. На некоторых участках они двигались так стремительно, что танки отстали от них. Гребень высоты был захвачен сразу, к полудню были взяты все объекты. Сопротивление передовых постов продолжалось в течение недели, но все немецкие контратаки были отбиты. Потери с германской стороны составили 25 тысяч (в том числе 7500 захваченных в плен) и 67 орудий, британцы потеряли 17 тысяч. Наряду с вершиной канадского триумфа на гряде Вими, битва на Мессинских высотах указывала на новые навыки британской армии. Она выдвинула командующего, роль которого до конца войны неуклонно возрастала, – генерала Роберта Пламера. Его 2-я армия славилась мастерством военных действий и хорошими отношениями среди личного состава. Толстый, круглолицый блондин с двойным подбородком, «папаша Пламер» совершенно не соответствовал по внешности своей сути: он был одним из самых находчивых и решительных военных своего времени. Его девизом был «Доверие, Обучение, Основательность», он и его превосходный штаб никогда не пренебрегали им. Начальник его штаба Чарльз Хэрингтон являл собой образец подчинения нравственному авторитету Пламера. Минные галереи, главная особенность мессинской драмы, были одной из строгих военных тайн. Сооружение некоторых из них длилось более года. С каждой неделей росла необходимость соблюдения секретности. Незадолго до начала сражения главный инженер 2-й армии донес Хэрингтону, что у него имеются точные данные об осведомленности противника о минных галереях и принятии им контрмер. Вся работа могла пойти насмарку; по мнению инженера, единственным выходом из положения было немедленно взорвать галереи. Пламер в это время спал (он всегда ложился спать в десять часов), и будить его было не принято. Но Хэрингтон все же вошел в комнату и разбудил его, чтобы испросить разрешение на взрыв галерей. Пламер тотчас ответил: «Галереи не взрывать, спокойной ночи» – и заснул опять.

Но теперь Хейг совершил серьезную ошибку: первая стадия кампании под руководством Пламера прошла блестяще, и он очень хотел развить свою победу, но следующую стадию Хейг поручил Гоу. Прежде Гоу был плохо знаком с этой местностью; решение Хейга приводило к потере времени, в течение которого немцы могли усилить свою оборону. К гибельной отсрочке вел и перевод на левый фланг британского фронта французской армии для участия в наступлении. Миновали недели, пока приготовления на виду у противника были закончены. Опасным последствием этой задержки была возможность появления у непостоянного британского премьер-министра и его правительства новых сомнений относительно этого предприятия. Но хуже всего, пожалуй, были стратегические противоречия, лежавшие в корне всех приготовлений. По существу, кампания во Фландрии преследовала две цели: очистить бельгийское побережье и ликвидировать угрозу со стороны баз германских подводных лодок в Остенде и Зеебрюгге, которым адмиралтейство придавало огромное значение, а также захватить или подавить артиллерией железнодорожный узел Руле, от которого в значительной степени зависело положение немецких войск в Западной Фландрии. Расстояние от Ипрадо Руле по прямой составляло 12 миль. Продвижение под Аррасом – второстепенная операция – составляло 5 миль. Если бы основная операция смогла удвоить глубину продвижения, немецкие рокадные дороги были бы перекрыты. Но Руле находился на северо-востоке от Ипра, а Остенде – на севере. Осевые направления двух предполагаемых наступлений расходятся, успех наступления в обоих мог быть обеспечен только при наличии избытка собственных сил или при соответствующем ослаблении противника. Гоу на левом фланге был все более озабочен северным направлением. Хейг с высоты своего положения стал проявлять все большую тревогу относительно жизненно важного «плато» вокруг Гелувельта, расположенного к востоку от Ипра: с него немцы могли блокировать любой маневр. Но, проявляя свое обычное уважение к солдату на месте, он не стал навязывать своих идей Гоу. Между тем время – самая ценная вещь на войне – истекало. Генерал Чартерис записал 21 июня: «Самый длинный день в году, а мы еще даже не начали большой работы… Мы, единственная активная армия, сражаемся здесь одни. Мы сделаем дело отлично, в этом нет сомнения. Но есть ли у нас время для его завершения?»

Наконец, армии были готовы. Генерал Петен дал полные и детальные гарантии сотрудничества (не считая 1-й французской армии, находившейся под командованием Хейга во Фландрии), британское правительство согласилось и даже подтвердило это официальным документом. Новую попытку собирались предпринять итальянцы; русские уже «вбили свой последний гвоздь» и были разбиты. Между тем погода постоянно ухудшалась. Сложная дренажная система, служившая для осушения низменности вокруг Ипра, была разрушена длительными бомбардировками; вода, поднявшаяся из-за дождей, постепенно разлилась и превратила большую часть района сражения в трясину; день за днем на карты, составляемые штабом танкового корпуса, наносились новые надписи «болото». Их даже предупредили, чтобы они прекратили посылать эти угнетающие документы в 5-ю армию и Генеральный штаб.

Собственно говоря, в этом сражении не предусматривалось масштабное испытание возможностей танков: их было меньше 150. Хейг был еще раз разочарован в производстве танков. Еще в феврале он рассматривал «нападение врасплох в центре при поддержке танков и без артиллерийской подготовки для захвата высот» в том секторе, который считал наиболее жизненно важным. Эта плодотворная идея угасла, отчасти из-за нехватки самих танков, отчасти из-за неприязни к ним в штабе 5-й армии Гоу. В который раз основная работа ложилась на пехоту и артиллерию.

Крупное наступление, ознаменовавшее собой принятие англичанами основного военного бремени на Западном фронте, началось в 3 часа 50 минут утра 31 июля. Еще до окончания 12 ноября оно стало для будущих поколений, особенно в Великобритании, воплощением всех худших и отталкивающих черт окопной войны. Оно было описано Ллойд Джорджем как «сражение, которое наряду с Соммой и Верденом навсегда останется наиболее гигантской, стойкой, бесполезной и кровавой схваткой из всех, происходивших в истории войн». Эти качества битвы он приписывал «упрямству и эгоизму, непревзойденным среди бедствий, вызванных человеческим самодовольством» Хейга и Робертсона. И это представление получило широкое распространение. Общее впечатление от сражения так описано поэтом Робертом Сэссоном:

Я погиб в аду (они зовут его Пасшанделем); моя рана была пустяковой,и я побрел назад,а потом облако разрыва снаряда над дощатым настилом —и я почувствовал, что падаю в бездонную грязь,и свет померк.

Филипп Гиббс, военный корреспондент, написал: «Впервые британская армия потеряла чувство оптимизма».

Не было другой кампании в этой войне, кроме Галлиполи, где надежды столь постоянно отодвигались, как при Пасшанделе. Эта особенность была присуща каждому этапу сражения. Все действие делилось на три стадии, каждая из которых имела свои особенности. Первая включала в себя три отдельных удара: при Пилкем-Ридж (31 июля), на плато Гелувельт (10 августа) и при Лангемарке (16 августа). День начала сражения воплотил в себе его целиком. Девять дивизий 5-й армии Гоу атаковали за огневой завесой, обеспеченной более чем 2 тысячами орудий. Защиту флангов обеспечивали слева – продвижение двух дивизий 1-й французской армии, справа – трех дивизий 2-й армии Пламера. Ухудшение погоды, перешедшее в дневное время в проливной дождь, лишало возможности применения воздушных сил из-за плохой видимости. Вот что писал генерал Чартерис: