Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шаман тяжело шагнул в камеру. За спиной у него гулко стукнула дверь.
– Будем знакомы, погоняло Шаман. По жизни бродяга, в прошлой жизни был Яков Шамардов, – представился смертник.
– Игнат Коваленков. Погоняло Коваль. Слышал я о тебе.
– Не сомневаюсь, – заявил Шаман. – Я человек известный. Про меня многие слышали. Ты не переживай, я тебя надолго не стесню, может, на день-другой. А потом меня того… к стенке поставят. Они с этим делом не тянут. А тебя за что закрыли?
– Гоп-стоп на мне. Но это еще доказать надо. – Коваль выдержал театральную паузу, которая, по его мнению, должна была подчеркнуть значимость этого момента, и продолжил чуток потише: – Кто мог подтвердить, так того уже и на свете нет. Даже если к хозяину отправят, я долго сидеть не собираюсь. Все равно ноги сделаю! Мне хозяйская пайка не по нутру.
– Отчего так? – спросил Шаман.
– Изжога у меня от нее! – отвечал Коваль.
– Чувствительный, значит?
– Что-то вроде того.
– А я смотрю, ты веселый.
– Есть и такое.
Возникла пауза, каковая нередко повисает в ходе разговора между едва знакомыми людьми. Они вроде бы перекинулись парой фраз, составили первое впечатление друг о друге, выяснили, кто на что горазд. Теперь их взаимный интерес, как это часто случается, угасал. Каждый из них погрузился в собственные невеселые думы. Если ты пребываешь в неволе, то их накапливается очень много.
Якову Шамардову было о чем поразмыслить. Тяжеловатый взгляд вора остановился на Коваленкове. Тот выдержал его не без труда.
У Коваля возникло желание передернуть плечами, но делать этого ни в коем разе не следовало. Шаман почувствует слабость, начнет помыкать. Без этого такие люди, как он, обойтись не могут. Для них противостояние – естественное дело, крови они не боятся: ни своей, ни чужой.
Некоторые из них и вовсе видят свое существование только на самом острие, где жизнь соприкасается со смертью. Они неизменно испытывают себя в каком угодно конфликте, который еще более накаляется после их вмешательства в него. Без этого напряжения они испытывают лишь жуткую скуку.
Рука Коваля невольно потянулась к поясу, где был припрятан остро заточенный длинный гвоздь. Хоть что-то против такого матерого зверя. Он не чувствовал ни ненависти, ни симпатии по отношению к новому соседу. Им руководил всего лишь инстинкт выживания. В трудную минуту Коваленков готов был ударить первым. Пока ничего не происходило, но ему следовало быть подготовленным к самому худшему.
Именно неволя до предела обнажает нутро всякого человека. Промашки, как и малодушия, она не прощает. Оступился разок, а далее дорога поведет тебя только вниз.
Шаман почувствовал состояние сокамерника и усмехнулся. Он умел подчинять себе людей. Тут не всегда следует прибегать к насилию и давлению. Есть немало иных методов воздействия. Одного достаточно похвалить, другого можно купить с потрохами за сладкую басню. Всякий человек, который попадал под влияние Шамардова, в полной мере ощущал на себе гипнотическую силу немигающего взгляда этого бандита. Выдерживали его немногие.
У человека, сидящего перед ним, был настоящий характер. А это уже порода, как тут ни крути. Шаман много повидал и умел понимать людей. Он увидел в сокамернике ту же непримиримость, готовность стоять до конца, что и у себя самого. Банальный гоп-стоп для такого субъекта – баловство, пустячное дело. Парень явно чего-то недоговаривал, без смертоубийства здесь не обошлось.
Да и вряд ли граждане начальники будут подсаживать человека, приговоренного к смерти, к мелкой шпане. Даже у хозяина чтут масти и стараются их не перемешивать.
Шаман одобрительно кивнул и проговорил:
– Расслабься. Вижу, что ты тот самый человек, который мне нужен. – Он возвел глаза к серому тяжелому потолку и продолжил: – Я молился, и боженька меня услышал. Другого шанса у меня не будет. Понимаю, что ты настоящий бродяга, надолго здесь не останешься. Тут такое дело. Ты можешь хорошее бабло поднять и за меня дать ответ. Такая тема тебя интересует?
– Почему нет? Давай перетрем. Говори, в чем тут расклад.
– В Московском угро у меня человечек один был прикормленный. Когда нужно, предупреждал о засаде, мог хорошего купца подсказать, за что свою долю имел. Получал он хорошо, я его не обижал. А тут как-то ювелир один подвернулся, упакованный под самый потолок. Дело казалось мне верным. Я этого ювелира еще через своего опера пробил, и тот подтвердил, что добра там немерено. А когда мы в хату вошли, так нас фараоны сразу за порогом под белы рученьки приняли. – Лицо Шамана помрачнело, на какое-то мгновение он вновь пережил недавнее событие.
Ведь можно было бы сыграть по-другому, быть предусмотрительным по-настоящему, тогда и рога не намочил бы.
– Вот только когда менты стали цацки складывать, то одного колье недосчитались. Императрица какая-то на своей белой шейке его носила. Это колье взял тот самый опер.
– Ты уверен?
– Я сам видел, как он в комнату заскочил, где драгоценности лежали. Взять его недолго было, сунул в карман и дальше потопал. Фараоны там же пытались разобраться, кто это колье прибрал. Заподозрили они прикормленного опера, вот только прямых доказательств против него у них не было. Склизкий оказался тип, выскользнул из рук как угорь.
– Сколько может стоить это колье?
– Там одних только брюликов на сотни тысяч рублей будет! Добавь к этой сумме еще и золотую оправу. Тебе и бабе твоей до конца жизни хватит. Ну как, подпишешься под это дело?
– Если на кону такой пирог, то почему бы и не попробовать? Как звать этого мента?
– Глеб Серебряков. Фамилия нетрудная. – Шаман усмехнулся и добавил: – Драгоценная. Ты ее запросто запомнишь.
– Уже запомнил, – отвечал Коваль.
– Это еще не все. Грохнуть его нужно!
Коваль внимательно посмотрел на Шамана и четко произнес:
– Не в моих правилах свидетелей оставлять.
Яков широко улыбнулся.
– Вижу, что я в тебе не ошибся. Хочу, чтобы он помучился, чтобы ты его не сразу порешил, а кишки на кулак намотал. Растолкуй ему, за что из него жилы вытягивают, пусть поймет, что не прав был. Пусть в его глазах страх застынет! А когда порешишь, оставь там две карты: пикового туза и бубнового. Пусть блатные поймут, за что его уделали. Сумеешь?
– Заметано! – пообещал Коваль.
Шамана увезли на третий день. Ранним утром за ворота заехала грузовая машина с глухой будкой на месте кузова, протарахтела по двору и остановилась. Караул загнал в
