Три девицы под окном... - Светлана Славная

— Ах так! — гневно взревел Салтан. — Я-то думал, ты от души ко мне прильнула, а тут вон какое коварство затеялось!

— Да ведь о тебе забочусь, — обиженно надулась царица. — Не нравится — убирайся вон. Мужлан неотесанный.

И сладкая парочка расселась по противоположным углам огромной кровати, не глядя друг на друга.

У Ивана начали затекать ноги. Стараясь не шуметь, он попытался устроиться поудобнее, однако размеры сундука не позволяли свободно маневрировать. Запутавшись в ажурных панталончиках, детектив совсем приуныл. От спертого воздуха кружилась голова. Требовалось срочно приподнять крышку, но ершистый Салтан, как назло, уселся точнехонько напротив его не приспособленного к нуждам постояльцев укрытия.

«Нет, если так и дальше пойдет, Егор меня может не дождаться. Сгорю на работе, не успев выполнить свою миссию… То есть задохнусь».

Наконец кровать снова заскрипела, и раздался виноватый голос Салтана:

— Ну, прости меня, Лебедушка!

Государь принялся потихонечку передвигаться в сторону царицы.

— Да ведь я… Да ради тебя я готов на такое! Ну, хочешь, горчичники мне на пятки налепи? Всё выдержу!

Лебедь звонко расхохоталась:

— Какой ты у меня, однако, герой! Жаль только, горчичников нету. А сделаю-ка я лучше тебе массаж расслабляющий, экзотический. А то больно напряженный ты да нервный.

— Станешь тут нервным, когда в нос пипеткой лезут, — пробурчал Салтан. Лебедь оставила его реплику без внимания:

— Давай, Салташа, рассупонивай кафтанчик да ложись поудобнее.

И тут обливающийся потом Иван услышал звук легких шагов, приближающихся к сундуку. Судя по всему, царица решила переодеться перед массажем. Волна ледяного ужаса накрыла Птенчикова с головой, к горлу подступила предательская тошнота.

«Если Салтан обнаружит меня в сундуке — это конец. Такой разбираться не станет — проткнет на месте острым мечом. Эх, собачья жизнь…. А может, сигануть из сундука прямо сейчас да с диким воплем — к двери. Они и понять ничего не успеют». — Мысли сталкивались и разбегались в разные стороны, подобно обитателям потревоженного муравейника.

Птенчиков замер в низком старте, готовый в любую секунду броситься прочь, но… легкие шаги обошли его убежище стороной и направились в сторону окна. Царевна прикрыла ставенки:

— Упаси Бог, продует! — и снова вернулась к Салтану.

Едва не плача от облегчения, Иван вытер покрывшийся испариной лоб какой-то расшитой вещицей, которую он машинально извлек из кучи подобных.

— Вот так, вот так, — ласково приговаривала Лебедушка, склоняясь над государем, который закряхтел от удовольствия в ее крепких руках. Иван наконец обрел доступ к воздуху и судорожно задышал, готовясь к новым испытаниям. «Когда же это закончится? — думал он возмущенно. — Неужели нельзя просто лечь спать? Пожалуй, придется искать способ отвлечь неугомонных влюбленных, чтобы незаметно покинуть сундук».

Вдруг ночную тишину нарушил душераздирающий вопль:

— Ведьма! Ведьма!

Вопль летел издалека, и тут же послышался топот множества ног, спешащих по извилистым коридорам.

— Это еще что такое? — недовольно пробурчал Салтан.. — Ну, Лебедушка, и жизнь в твоем государстве!

— Ох, и не говори, Салташа…

— Пошли, что ли, поглядим на енту ведьму.

Закаленные в государственных тревогах голубки подскочили со скрипучей кровати и на удивление оперативно покинули светелку. Не веря своему счастью, Иван откинул крышку сундука.

Что же это за ведьма так бесцеремонно вклинилась в тонкий процесс установления тесных контактов на межгосударственном уровне? Чье появление спасло Птенчикова от мучительной гибели в древнем сундуке, не оснащенном кондиционерами? О, в двух словах об этом не расскажешь. Столь знаменательное явление нечисти нужно наблюдать собственными глазами. Пик…

…От пережитых волнений Бабариха никак не могла заснуть. Ворочаясь в своей постели, она снова и снова вспоминала события минувшего вечера, вздрагивая от малейшего шороха. Внезапно дверь в светелку начала бесшумно открываться. Старуха вжалась в тонкий матрац и дрожащими руками вцепилась в покрывало. В неверном свете свечи на пороге появилась высокая фигура в белом саване. Черные как смоль волосы рассыпаны по плечам; лицо, иссеченное глубокими морщинами, отливает синевой могильной; зеницы огромные, немигающие, горят ярко-зеленым пламенем… Едва касаясь пола, фигура стала приближаться к кровати, на которой затаилась Бабариха.

— У тебя есть то, что принадлежит мне, — утробным голосом завыло привидение.

Бабариха в ответ принялась выстукивать зубами невероятный по сложности ритмический рисунок.

— Отдай мне тобою украденное! — не унималось привидение.

Старуха, проявив неожиданно прыть, соскочила со своего ложа прямо вместе с одеялом и, отбежав в дальний угол светелки, принялась меленько креститься, причитая:

— Чур меня, чур!

Но привидение крестного знамения не убоялось. Оно продолжало гнуть свое, медленно приближаясь к Бабарихе:

— Отдай волшебную скатерку! Верни мою рабыню, в нее заточенную!

— Рабыню твою не брала, и скатерки у меня нету, — неожиданно заявила Бабариха, подвывая от ужаса.

— Как — нету? — растерялось привидение.

— А так. Хошь, одеяльце возьми? — вступила в переговоры бабуська.

— Какое еще одеяльце? — возмутилось привидение, поправляя волочащийся по полу подол савана.

— Байковое. Очень качественное, и весу небольшого. В могилке-то небось прохладно…

— А вот ты сейчас узнаешь, каково оно в могилке! Ну-ка, живо гони скатерку! — Привидение взмахнуло широкими рукавами и оскалило крепкие белые зубы.

Собрав остатки сил, старуха пронзительно завопила:

— Помогите! Убивають! — и хлопнулась оземь. Привидение подскочило к Бабарихе и принялось энергично хлопать ее по щекам:

— Бабушка, миленькая, очнись! Эх, перестаралась я… Скажи хоть, ты живая или как?

Старуха приоткрыла один глаз, но, увидев прямо перед собой полыхающие зеленым огнем зеницы, поспешила снова впасть в отключку.

— Ой, что же мне теперь делать? Бабуль, ты хоть намекни, куда спрятала эту проклятую скатерку, я и сама могу ее взять! — Варя помахала подолом «савана» над неподвижным телом. Бабариха не реагировала. Оставив ее лежать на полу, девушка заметалась по светелке, пугаясь ногами в простыне. — Где же она может быть?

Варя быстро перетряхнула постель, затем подскочила к сундуку и, свесившись в него чуть ли не по пояс, принялась рыться на дне. Вдруг сильная рука ухватила ее за косу и потянула вверх. Зычный баритон раскатился над самым ухом:

— Ага, попалась, воровка!

Варя отчаянно забилась, пытаясь освободиться. Красавчик Афоня насмешливо расхохотался:

— Ишь, какая резвая! Ну-ка, дай на тебя поглядеть. — И он по-хозяйски развернул ее лицом к себе.

— Что за произвол! — начала было Варя, но осеклась: тоненько ойкнув, богатырь внезапно побелел и начал медленно сползать по стеночке.

— Держись, Афоня, я уже бегу! — Из-за угла появился запыхавшийся Добрыня.

— Свят-свят, — резко затормозил он, пораженный видом доблестного богатыря.

— Ы-ы-ы… — захрипел Афоня, выразительно тараща глаза. Варя воспользовалась ситуацией и выдернула косу из его слабеющих рук.

— Ведьма, — восхищенно выдохнул Добрыня, разглядывая разрисованное Сонькиной люминокосметикой лицо. — Врешь, не уйдешь! — Он храбро прыгнул вперед и, в свою очередь, вцепился в злополучную Варину косу. Девушка взвыла от боли, твердо решив: обстригусь к чертям собачьим, дайте только до дома добраться!

— Ведьма!!! Я поймал ведьму!!! — вопил меж тем дурным голосом богатырь, прикрывая на всякий случай глаза рукой (чтобы не видеть полыхающих опасной зеленью колдовских очей). — Признавайся, негодная, это ты доспехи наши экспропри… в общем, стащила?

В коридоре раздался бас Николы-старшого, догнавшего наконец более прытких сотоварищей:

— Что тут происходит? Ой, батюшки! — Богатырь шмыгнул обратно за угол. — Ты это… держи ее крепче, Добрынюшка, а я это… за подмогой сгоняю, — дрожащим голосом скомандовал начальник, и Добрыня услышал удаляющийся топот.

Неожиданно наступившую тишину нарушил нежный девичий голосок:

— Отпусти меня, Добрынюшка, никакая я не ведьма.

— Э, нет, — оскаблился богатырь, не открывая глаз. — Не на того напала. Я все ваши колдовские хитрости назубок знаю. Сейчас скажешь: «Я тебе еще пригожусь…»

— Вот еще, — фыркнула Варя. Они помолчали. — Ты б глаза-то открыл, храбрец! Вот смотри: никакое это не колдовство, обыкновенная косметика. Дорогая, конечно; Сонька для кастингов покупала. С люминирующим эффектом… — Варя принялась тереть подолом лицо. — Да посмотри же, уже ничего почти не осталось!

— Смотреть не стану и слушать не хочу, — заявил богатырь и неожиданно зычным голосом затянул песню, заглушая провокационные речи.