Николай I Освободитель. Книга 3 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

Перечисляя задачи, я внимательно смотрел за реакцией собравшихся, никто на первый взгляд, возражений озвученному не высказывал.

— Вы хотите совместить процесс раскрепощения с переселением? — Переспросил Киселев, подумал несколько секунд и признал, — толково, ваше высочество, я на эту проблему под таким углом не смотрел.

— Да, часть уедут осваивать новые земли, а часть уйдут в города. Уже сейчас даже мои предприятия постоянно сталкиваются с нехваткой рабочей силы. Причем не только чернорабочих «подай-принеси», но в первую очередь — минимально квалифицированных рабочих.

— Кхм-кхм, ваше императорское высочество, — Канкрин немного поерзал на стуле, но все же высказали свою мысль. — Вы говорили, что ставите себе задачу не допустить социальных потрясений…

— Да именно так.

— Однако увеличение количества рабочих в городах, тем более образованных вполне может стать причиной таких потрясений.

— Без сомнения, — я бросил на потенциального министра финансов оценивающий взгляд. Канкрин, как и многие другие чиновники Российской империи, перед уходом на гражданскую службу успел поносить армейский мундир. Он несколько лет служил главным интендантом сначала первой западной армии, а потом и вообще всех вооруженных сил империи. Получил чин генерал-лейтенанта и несколько орденов. Барклай отзывался о нем как об очень дельном человеке, что из уст военного министра звучало более чем солидной рекомендацией. — Однако боюсь, что отсутствие промышленности и с ней рабочего класса погубит нас куда более вернее.

— Кхм-кхм, — Канкрин откашлялся, но промолчал. Было видно, что моя реплика его не убедила.

— Вам нужно более глубокое обоснование? Извольте, — я встал из-за стола, жестом приказал остальным сидеть и принявшись расхаживать по кабинету, начал излагать свою мысль. — Возьмем для примера вторжение Наполеона. На стороне француза была численность, лучшая выучка войск и сам гений Бонапарта. На нашей стороне — удачная стратегия, народное единение и лучшее оружие. Лучшее оружие, которое получилось создать благодаря рывку в промышленности. А если бы его не было? Не было ракет, штуцеров, воздушных шаров, мин и всего остального. Полевых кухонь, например, или медицинской помощи. Какие тогда были бы потери русской армии, отстояли бы мы тогда Москву или ее пришлось бы сжигать так же как Минск и Смоленск? Вы, Егор Францевич, в курсе уровня небоевых потерь русской армии в текущей войне с турком, что скажете?

— Скажу, что санитарные потери от болезней необычайно низки в этот раз. В несколько раз ниже нежели в прошлую турецкую войну.

— Чем вы можете это объяснить?

— Ну, во-первых, русские армии до сих пор не углубились в турецкие земли, отчего снабжение видится достаточно простым делом. За предыдущие годы мы накопили изрядное количество припасов в магазинах, обустроенных между Днестром и Прутом, поэтому армия не имеет ни в чем нужды, — принялся рассуждать Канкрин. — Кроме того в южные армии было еще с осени отправлено половина всех имеющихся в войсках полевых кухонь, кои пришлось изымать даже из некоторых гвардейских полков. Увеличение численности полковых лекарских команд сказалось конечно же. Много факторов.

— Видите! Полевые кухни пришлось изымать из незадействованных полков. А все по причине неразвитости промышленности, — я вернулся к своему месту, оперся руками на спинку резного, оббитого жёлтым бархатом стула и еще раз обвел взглядом собравшихся. — К сожалению… А может к счастью, остановить прогресс в мире у нас не получится. В наших силах затормозить его к одной конкретной империи, но тогда… Есть вероятность, что рано или поздно мы разделим участь американских дикарей, к которым приплыли из-за океана бледнолицые и большеносые завоеватели, вооруженные гром-палками и тоже исчезнем с лица земли. Мне бы этого не хотелось.

Возражений насчет этого пожелания ни у кого не нашлось.

В мае девятнадцатого года умерло сразу два важных для меня человека. Тихо ушел сильно болеющий последние несколько месяцев Кулибин. Ему было уже далеко за восемьдесят, и он уже давно не тащил на себе ничего важного, передав большую часть направлений ученикам и заместителям. Тем не менее он чуть ли не до последнего дня ходил на производство, оценивая опытным взглядом происходящие там процессы. Иногда даже давал советы и генерировал годные идеи. Естественно гнать старика, посвятившего всю жизнь служению науке никто не собирался, к Кулибину до последнего относились с уважением и даже почтением. После его похорон я приказал отлить бронзовую статую в полтора человеческих роста и поставить ее на проходной механического завода. С соответствующей эпитафией статуя должна была напоминать тут работающим о том, с кого все начиналось.

Неожиданно умер Барклай-де-Толли. Министру было всего чуть за пятьдесят, и я, признаться, очень сильно рассчитывал на Михаила Богдановича в будущем. К сожалению подобного уровня военных администраторов, знающих, работящих и честных под рукой было совсем не много. На место Барклая Александр назначил Петра Петровича Коновницына, которого я знал гораздо хуже, хотя по отзывам это тоже был прекрасный специалист с большим опытом штабной работы.

А буквально первого июня скончался Нестор Иванович Амбодик-Максимович. От тоже последнее время сильно болел и от управления министерством, когда-то созданным буквально под него, практически устранился. Дошло до того, что этот важнейший орган вообще собирались устранить, а его функции собирались передать обратно Министерству Внутренних Дел. Пришлось убеждать госсовет в ошибочности такого решения, приводить цифры смертности, которые в госпиталях Петербурга и других крупных городов, до которых добралась «антисептическая система Максимовича» упала в два-три раза. В итоге это министерство удалось отстоять, новым его главой назначили бывшего ректора Императорской Медико-Хирургической Академии Якоба Васильевича Виллие.

По правде говоря последнее время медициной я практически не занимался, тема, которая фактически когда-то стала первой сферой моей деятельности в этом мире, осталась пущена на самотек. Впрочем за эти годы и без меня там успело вырасти целое поколение новых медиков, которым были не слишком нужны сторонние подсказки и которые даже без меня активно тащили русскую медицину в будущее.

Война с турками меж тем развивалась достаточно неспешно. Русская армия на Кавказе не слишком торопясь — за четыре месяца — по очереди взяла оставленные без всякой поддержки из Стамбула черноморские крепости, после чего двинула на юг в сторону Карса. Ермолов был человеком, не смотря на буйный нрав, основательным и дополнительно связанный активизировавшимися горцами с одной стороны и угрозой вступления персидского шаха в войну — с другой, был вынужден проявлять разумную осторожность. Впрочем, по неофициальным, так сказать, данным, Алексей Петрович воспользовался присланными из центральной России войсками, дабы добраться до недоступных до того и оттого наиболее вредоносных горных тейпов. Ну и показать им, кто в доме хозяин.

Весь мой егерский полк, который по численности уже больше напоминал бригаду, воевал сейчас там на Кавказе. К сожалению, в связи с войной создание учебного центра которое только-только перешло из стадии планирования в стадию реализации, пришлось отложить не неопределенное время.

На Балканах все было чуть веселее. Не смотря на то что Каменский, со свойственным молодому — хотя какому молодому, за сорок уже ему перевалило в минувшем году — военачальнику пылом рвался вперед императорский приказ был достаточно однозначен — занять территории Молдавского и Валашского княжеств и захватить прикрывающие переправу через дельту Дуная крепости. В кой это веки в Петербурге начали рассматривать войну не как рыцарский турнир, а как геополитическое противостояние. В рамках же этого противостояния России было гораздо выгоднее подождать окончания разборки между Австрийской и Турецкой армиями, а потом просто забрать свое.

У Австрияков же неожиданно дела пошли не столь весело как вероятно предполагали в Вене. Нет, в прямом противостоянии у османов, которые сумели нагнать в Румелию аж полторы сотни тысяч вояк, шансов все равно было мало. Крайне сложно воевать, когда твое оружие стреляет в лучшем случае на сто пятьдесят шагов, а противник начинает тебя уничтожать с шестисот. А вот все остальные факторы оказались скорее на стороне турок.