С любовью, бухгалтерия - Диана Ольховицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Не понял, - угрожающе посмотрел на нее Юрка. – Какие еще три дня?
- Заявление на отпуск нужно подавать не позднее, чем за три дня до его начала, - устало пояснила Галина. – Я всем сотрудникам рассылала оповещение. Несколько раз. Да оно у вас на двери висит! Сама видела.
- Хочешь сказать, что я завтра не пойду в отпуск? А если мне очень надо?!
- Если очень надо, то вопрос решается с непосредственным руководителем. Можно использовать отгулы. Или взять эти три дня за свой счет, а потом откорректировать в следующем отпуске. Или…
- Охренела?! – взревел Головин. Он схватил со стола заявление и ткнул им в лицо Галине: - Начальство согласовало отпуск! С завтрашнего дня!
- Мне нужна подпись Вадима! – голос Галины слегка дрожал, но она не сдавалась. Однако для безопасности отъехала на кресле подальше к стене.
- Срать я хотел на этого дрыща! – глаза Головина налились кровью, словно у разъяренного быка. – Олежка тут без пяти минут хозяин! Быстро подорвала жопу и выплатила бабки! А не то я тебя…
Он в два прыжка оказался возле Галины, схватил за плечи и выдернул из кресла.
- Руки убрал! – прохрипела Галина. – Быстро!
- А не то что? – оскалился Головин. – Закричишь? Да я сейчас дверь закрою и прямо на столе тебя, шлюху, оприходую. Давно нарываешься…
Руки Головина бесцеремонно полезли под блузку. Его отрывистое дыхание слышалось возле самого уха. От Юрки несло потом и соусом васаби.
Галина лихорадочно шарила по столу, ища чем огреть Головина. Врезать по наглой роже! Наотмашь! Изо всей силы!
- Отпусти ее, - произнес спокойный голос рядом. – Лучше по-хорошему отпусти.
Галина подняла голову. За спиной Головина стоял Василий.
Юрка обернулся и оглядел новоявленного защитника с головы до ног. Чем больше он смотрел, тем презрительней изгибался угол его рта.
Галине стало страшно. Вид у Василия был далеко не боевой.
«Хоть бы Юрка драться не полез! Он психованный, с него станется».
- Нарываешься, ботан? – пренебрежительно фыркнул Головин. – Сиди в углу и не отсвечивай, лабай собачий вальс на клавиатуре.
И гордый собственным остроумием, расхохотался в голос.
- Заявление перепиши, как нужно, - Василий взял со стола документ и протянул Головину. – И не мешай людям работать. Еще раз Галину тронешь – пожалеешь.
- Ой, боюсь-боюсь! – дурашливо замахал руками Юрка. – С перепугу обо...
Он подскочил к Василию, сдернул с него очки и бросил на пол. После чего с размаху наступил на них каблуком. Раздался жалобный хруст.
- Вали отсюда, чмо слепое! – сплюнул Головин. И замахнулся для удара.
- Юра! Стой! Не надо! Пожалуйста! – закричала Галина, но ее голос потонул в страшном грохоте.
Все произошло так быстро, что она даже не успела ничего понять. Кулак Головина остановился в воздухе, что-то противно треснуло, и громадная туша Юрки с размаху грохнулась на пол.
- Охренел, с-сука! – взвыл Головин.
- Извини, нечаянно тебя толкнул, - пробормотал Василий. – Сослепу не разглядел.
- Урою, падлу!! – Головин вскочил с пола и, размахивая руками, понесся на Василия.
Хрясь! Бах! Шлеп! Юрка три раза приложился лбом об стол и с воплями плюхнулся на колени.
- Ой! – прислушался Василий. – Кажется, опять что-то упало. Галина, извини, я без очков такой неуклюжий.
- Это беспредел! - прохрипел Головин. – Прямо на работе убивают! Я этого так не оставлю. Сядешь, сука, обещаю!
- Для начала заявление перепиши, как нужно, - улыбнулся Василий. Он поднял с пола документ и вручил Юрке. – Сам дверь найдешь или помочь?
Юрка что-то промычал, с трудом поднялся на ноги, и, шатаясь, побрел к выходу.
Но дверь неожиданно распахнулась прямо перед его носом.
«Неужели Сонька наконец-то дошла до работы?» – подумала Галина.
Но это была не Соня. На пороге стояла новая уборщица – баба Тамара. Это была статная дородная женщина лет шестидесяти в синим рабочем халате и резиновых перчатках. Голову уборщицы венчал цветастый платок, концы которого располагались на лбу, отчего казалось, что у бабули крошечные ушки на макушке.
В руках баба Тамара держала желтенькую тряпку для уборки:
- Девочки, я подоконничек протру быстро? Не помешаю?
Тут она увидела Головина и приняла боевую стойку:
- Ах, вот ты где! Скажи, безобразник, зачем опять в уборной мимо писовара надзюрил? Только с утра лужу вытерла, а ты опять насикал!
Вид у бабки был настолько грозный, что Галина с Василием, переглянувшись, тихонько захихикали.
- Рехнулась, карга старая! – прорычал Головин. – Причем тут я? На этаже куча народу работает, еще и посторонние ходят! – Он указал глазами на Василия. – Вон с него спрашивай!
- Ай-ай-ай! Не надо на посторонних кивать! – пожурила его бабка. – Я тебя утром за этим самым застукала!
Она обвела глазами Галину и Василия, словно ища поддержки, и поведала:
- Зашла мусор выбросить, гляжу этот вот, – она кивнула на Головина, - стал возле дверей, кнедлик свой высунул и бурянит, что со шланга, да по всей стене! А оно стекает, да на пол, целая лужа набежала. Подошел бы поближе к писовару, прицелился в дырдочку, так нет же…
- Заткнись, дура! – Головин покрылся красными пятнами.
- Я ж добра желаю! – обиделась бабка. – Хочешь, пойдем вместе, научу, как уборной пользоваться. А когда по тяжелому сходил, там внизу ершик стоит…
Галина и Василий, уже не сдерживаясь, хохотали в голос.
- Идиоты! Все! – обиженно буркнул Головин, и, схватив заявление, ретировался за дверь.
- Иди-иди, сцыкун, - беззлобно парировала бабка и начала тщательно вытирать подоконник. – Что за молодежь пошла, никакого воспитания.
Галина вытерла вызванные смехом слезы, достала зеркальце и подправила макияж.
- Спасибо! – улыбнулась она программисту. – Спас от этого ненормального.
- Я что – я ничего, - отмахнулся Василий. – Он сам споткнулся, упал, и ударился головой о стол.
- Да-да, - весело согласилась Галина. – Три раза подряд. Скажи, где драться научился?
- В школе ходил на секцию. А потом на службе.
- Настоящий герой! Уделал Юрика на раз-два.
- Не, это бабуля герой, - рассмеялся Василий. - Я всего лишь в морду дал, а она размазала по полной.
- Потому что порядок должен быть,
