Архонт - Дмитрий Александрович Видинеев

Наконец корректор сам вошёл в его комнату. Молча, с нервозностью в движениях, он вынул из кармана деревянную коробочку, взял из неё щепотку серого порошка, который сдул в лицо Глебу.

– Ты забудешь, что я приходил.

Глеб чихнул. И забыл. Минут через пять, когда корректора и след простыл, он зевнул, потянулся, в полной уверенности, что очнулся от дрёмы, а потом в хорошем расположении духа отправился на кухню ставить чайник. Пускающего слюни отца он обнаружил минут через двадцать.

Но теперь, спустя семь месяцев, он всё вспомнил, и испытал дикую, жгучую ненависть. Это был внутренний шторм, ярость стихии. Корректор уничтожил его отца, человека, взявшего вину за сына. Где тут справедливость?

Постепенно ненависть породила желание отомстить. Глеб взял себя в руки и начал мыслить расчётливо. Тогда-то он и понял: жить становится легче, если в своей беде кого-то обвинить. Злость, конечно, не панацея, но лекарство всё же неплохое. Главное, дозу знать, чтобы умом не тронуться.

К изучению магии Глеб вернулся с ещё большим энтузиазмом, чем прежде. Именно в магии он видел орудие мести, хотя не имел ни малейшего понятия, в какую форму будет обличено отмщение. Он надеялся, что время и усердие укажут верный путь.

Но путь указал неведомый аноним, который однажды прислал письмо с ущербной формулой. В письме он честно признался, что это заклинание вызова Стаи, и что формула исковеркана и ей требуется исцеление.

Глеб много размышлял об этом анониме. Кто он? Почему именно ему прислал формулу? Какую цель преследовал? Много подозрительного было во всём этом. Но Глеб, после некоторых сомнений, решил в рот дарёному коню не смотреть. Он твёрдо настроился вывалить на головы магам-корректорам большую кучу дерьма в виде чудовищной Стаи. К тому времени он уже научился исцелять ущербные формулы, у него неожиданно обнаружился просто потрясающий талант.

После некоторых проблем с квартирой и с внезапно объявившейся блудной мамашей, Глеб переехал из Санкт-Петербурга в подмосковный Светинск. Здесь он закончил работу над исцелением формулы вызова Стаи.

Всё складывалось удачно, и одной из таких удач была Агата. Шустрая девчонка. В один миг увлеклась магией, словно только и ждала возможности что-то в своей жизни изменить, нырнуть с головой в неведомое. Глеб просто обалдел от её энтузиазма: не теряя времени, живо организовала вызов Хранителя Тайн.

Жаль, что ей пришлось лгать, Глеба это немного угнетало. Агата ему нравилась, ему с ней было интересно. Агрессивная, и в то же время в чём-то по-детски наивная – всё это его привлекало. Он плохо сходился с людьми, а с ней быстро нашёл общий язык. Но теперь по всему выходило, что он, как жертву, положил её на алтарь собственных амбиций. Увы, увы, увы. Никто и не говорил, что тропа возмездия будет без ухабов. Чем-то приходится жертвовать. Угрызения совести? Мучили, но не сильно. К тому же он собирался потом объясниться с Агатой, убедить её, что лгал ей вынужденно. Возможно, она его поймёт.

Глеб точно знал, куда направлялся. Ноги, словно бы сами несли его к Надзирателю. Это было странное ощущение, будто в голове находился мощный магнит, который неумолимо тянуло к другому магниту.

Вчера, в туберкулёзном диспансере, Глеб отказался впустить Надзирателя и Стаю в свой разум – он же не идиот, как Павел, чтобы соглашаться на такое! – но позволил привязать себя к Надзирателю ментальной нитью. Теперь эта нить и тянула его к цели.

По проспекту, оглашая ветреный воздух воем сирен, промчались пожарные машины. Скоро Глеб увидел и сам пожар: горел универсальный магазин в конце торговых рядов. Клубы чёрного дыма вырывались из широких оконных проёмов, где их подхватывала, закручивала и терзала метель. Поглазеть на пожар собралось много народу. Какая-то женщина истерично кричала: «Там дочка моя! Продавщица! Там дочка, дочка!..»

Глеб прошёл мимо группы подростков, которые, с какой-то нездоровой радостью на лицах, снимали горящее здание и толпу зевак на телефоны. «Крутотень!» – с придыханием повторял один из них. А другой сетовал: «Блин, аккумулятор сейчас сдохнет!»

Поморщившись и скривившись, словно наступил в лужу с помоями, Глеб буркнул:

– Шакалы хреновы.

И тут он увидел того, от кого исходило мощное притяжение. Павел. Нет, теперь уже не Павел. Существо из иного мира в теле очкастого шпингалета. Но какая же нелепая на нём была одежда: несуразный, стянутый цветастым поясом тулуп, который, судя по виду, помнил ещё Ледовое побоище; валенки, шапка ушанка. В руке – распечатанная пачка печенья. Глеб даже растерялся: неужели это и есть архонт средней иерархии? Неужели в этом маленьком человечке скрывается Стая? Ну а с другой стороны, что он ожидал увидеть? Нечто зловещее, окружённое тёмной аурой?

Он стряхнул с себя оцепенение, догнал парня в тулупе и, с ноткой сомнения в голосе, окликнул:

– Надзиратель?

Тот обернулся и широко улыбнулся.

– А-а-а, вот и наш друг колдун! – на губах и подбородке Надзирателя были крошки от печенья. Он расставил руки. – Дай, дай я тебя обниму!

Глава тринадцатая

От непогоды они укрылись в кафе возле Дома культуры – на этом настоял Надзиратель. Он заявил, что холод и снег – это плохо, а тепло – хорошо. Сели за столик возле окна. Обстановка кафе была в «русском» стиле: на стенах красовались Жостовские подносы, прилавок, за которым скучала румяная полная продавщица в белом халате, был аляповато разрисован – матрёшки, берёзки. Повсюду висели деревянные, искусственно состаренные таблички с различными, связанными с едой изречениями: «Блины брюху не порча», «Изба красна углами, обед – пирогами», «Пирог ешь, да хозяина не съешь»… Кроме Глеба и Надзирателя посетителей в заведении не было.

Продавщицу звали Тамара, и настроение у неё было паршивое. Вчера поругалась с мужем – тот опять завёл старую песню, что ей не мешало бы похудеть, а она в ответ послала его чёртовой матери со своими упрёками. Знал ведь, что лишний вес для неё больная тема, и что причина ей «жирка», в неправильном обмене веществ, как сказал доктор Степаненко из районной больницы. Знал, но всё равно упрекал. Подло с его стороны. Не иначе делает это специально, чтобы её позлить. И ему отлично удаётся. Стыдится своей пухлой жены? Что ж, коли так, она может и роман на стороне завести, много мужиков, которым нравятся женщины в теле. На муже свет клином не сошёлся. Да взять хотя бы того симпатягу-шофёра, что в кафешку товар привозит – он явно на неё глаз положил. Да и