Ранний старт - 3 - Сергей Чернов

class="p1">— А что скажит товарыщ Колчин? — Сергей Викторович улыбается, будто сострил явным кавказским акцентом. Но соль шутки мне и одноклассникам не доступна. Судя по тому, что никто даже не улыбнулся, только глянули с удивлением.

На доске заковыристое тригонометрическое уравнение. Я давно особого внимания на происходящее в классе на уроках математики не обращаю. Так, со стороны гляну, хмыкну и в своё ныряю. Учитель мне не мешает, — даже домашнее задание у меня не проверяет, — за одно это ему бы премию выписал.

Ещё наш многомудрый директор сделал ход конём. Озадачил учителя НВП загнать нам курс за весь год за пару недель. Он небольшой, там всё больше уставы и прочая хрень типа защиты законодательством военнослужащих. Уроки математики в это время не велись. И затем отдал этот час НВП в неделю математику. Получился выигрыш его пользу в двадцать восемь часов за год. Этот дополнительный час математик посвящает подготовке к ЕГЭ. То же самое с русским языком директор делать не стал. Насколько я его понимаю, надо думать: пока не стал. Как они там по деньгам разобрались, не знаю. По расписанию НВП, значит, зарплата идёт не математику, а учителю ОБЖ (НВП — составная часть ОБЖ).

Уравнение на доске натурально поставит любого в тупик. Не меня, конечно.

— А что говорить, Сергей Викторович? Решить я его могу, но это и вы можете. Есть мнение по поводу уровня задачки. Высказать?

Получив согласие, выношу вердикт.

— Задачка по сложности уровня городской олимпиады точно. Возможно, даже областной. Если не принимать во внимание факт, что на олимпиадах тригонометрия встречается редко. Мой совет таков: попробовать решить можно. Попытка — не пытка. Но не расстраивайтесь, если не получится. Это неберучка. Если провести аналогию с физкультурой, то это запрос Петра Фомича выполнить нормативы кандидата в мастера спорта. Непрофессионалу — невозможно.

— Зачем тогда они такие задания дают⁈ — Издаёт вопль души Ира.

— Вес задачки всего шесть баллов, — улыбается математик, — девяносто четыре балла тебе хватит поступить, куда угодно.

Сергей Викторович принимается за объяснения, а я падаю в матанализ. Мне в школе удобно, если что, учитель подсказывает. На переменках обычно.

Домашнее задание у меня не проверяет, но обычно я его делаю. И вдруг сегодня Оля спрашивает, а нет ли у меня, чисто случайно, выполненной домашки по математике. Чисто случайно, ибо не всегда её делаю, есть, говорю. А не мог бы ты поделиться мудростью своей, запечатлённой в тетради математической неумолимой и художественной рукой твоею?

Отказать в ничтожной просьбе красивой девушке невозможно, однако меня потрясает количество одноклассниц, принявшихся рьяно переписывать искомое. Даже пара одноклассников затесалось. Накануне никому не давал списывать. Ну, просто не просили. И не видел никакого спокойного или ажиотажного списывания друг у друга. Что-то моя нейромашина буксует, когда пытаюсь разгадать эту тайну.

Видимость выглядит так. Все всегда делают домашку. Свидетельством тому — ежеурочная проверка, которая не выявляет саботажников. Никогда! При этом никогда не замечал на переменах, чтобы домашку передирали друг у друга. Заранее договорились на сегодня не делать, де, спросим у Колчина и у него дружно сдуем?

В итоге что получается? Домашку делают все и всегда, за то уверенно говорят проверки и безмятежные лица одноклассниц на всех предшествующих переменах. Но стоило мне согласиться дать списать кому-то одному… кому-то одной, как тут же выстроилась густая очередь. А если бы я не сделал? Меня-то не предупреждали… компьютер в голове набирает обороты, угрожая выйти в форсаж.

Так, а ну, стоп! Ты у меня не для этого! Но что-то делать надо. А что? То, что рекомендует наука. Прежде, чем строить теории, надо собрать фактологические данные, затем классифицировать, статистически обработать, подметить закономерности, и вот тогда включать машину.

Глава 9

Последний шаг перед прыжком

8 февраля, школа.

Научно-математическая гонка даёт мне многое. В мозгу продолжает развиваться и набирать мощь мой личный искин. Строго говоря, это не искусственный интеллект, а мой, но мне удобно считать его инструментом.

Но посвящать всю жизнь до последней секунды высокой цели — не наш метод. Так и с ума можно ненароком спрыгнуть. Математики и физики не чураются шуток и в целом юмора. Не буду и я.

Две недели провожу социологическое исследование в собственном классе. Тогда, в конце января, когда удивился количеству желающих списать домашку по математике, хоть и остановил чуть не ушедшего вразнос искина, но кое-какие результаты он выдал.

1. Если не засёк списывающих на переменах, это не значит, что их не было. Надо тщательно следить.

2. Списывать могут на уроках, прикрываясь письменными заданиями учителя.

На следующий день после того удивительного для меня происшествия, отказываю одноклассницам в списывании, ссылаясь на то, что в качесте домашки сделал пару номеров из разряда повышенной сложности.

— Ну, так получилось, Оль, — всем лицом выражаю сожаление.

— Смотри у меня, Колчин, — грозит пальчиком наша прима, — чтоб это было в последний раз.

Изображаю радость неожиданно помилованного, которого уже вели на страшную казнь. Ожидание на лицах прочих сменяется разочарованием. За всеми слежу очень внимательно. Особливо за Олей. Та переговаривается с Ирой, сидящей рядом с Литвиновым. Не за одним столом, за соседним. Успеваю отвернуться, прежде чем Ира посмотрит на меня.

На следующем уроке немецкого тоже ничего особенного не замечаю. Учитель мешает, уж больно ему нравится со мной болтать. И английская группа не под контролем. Не подконтрольна мне ещё женская раздевалка на физкультуре. Там тоже могут заниматься чем попало. Чтобы списать, больше пяти минут не требуются. А то и трёх хватит.

Так ничего и не удалось выяснить в тот день. Поэтому далее иду другим путём.

— Только не говори мне, что не делал домашку, — передо мной, испуганным и робким, грозная Оля.

— Как я могу, о блистательная! — Трясущейся рукой протягиваю тетрадку. С предельным подобострастием.

Ага, вот оно! Без всякой конспирации бурно разрастающееся списывание. Сразу две девушки сдувают с моей тетрадки, которую пускают по рядам после копирования. Свои тетрадки тоже отдают… взрывная цепная реакция! Лихорадочно фиксирую всех сопричастных действу. Когда начинается урок, переношу из своей памяти в таблицу все данные. Семь одноклассниц дебютируют в моём компрометирующем списке.

Подговорил Литвинова помочь в моём полезном, но фискальном и дурно пахнущем деле. Филёрствовать за девчонками.

И вот сегодня фиксирую итоги за две недели. Неутешительные.

Большая перемена.

Договариваюсь с классухой об аудиенции. Сегодня классный час на тему успеваемости и всего сопутствующего. Сидим в её кабинете русского языка. С целым рядом великих и часто бородатых классиков, строго взирающих на нас со стен.

— Ты что, следил за ними⁈ — Марина Леонидовна округляет глаза.

— Слежка результатов, к сожалению, не дала. Мне не доступны женские туалеты, раздевалка и английская группа. Кое-какую информацию подкинули осведомители, но не исчерпывающую. Поэтому…

Меня прерывает безудержный и не мой смех. Классуху буквально корчит. До слёз. Наблюдаю не без удовольствия. Мне нравятся хохотушки, мне нравится Марина Леонидовна, да она ещё та же хохотушка.

Наконец, она, утирая слёзы и всхлипывая вдогонку, мало-помалу успокаивается.

— Я составил график…

— Что⁈ Составил график неуклонного роста правонарушений? Ой, не могу! — Взвывает классуха.

— Надо это пресечь, Марина Леонидовна, — говорю серьёзно. Ещё ни разу даже не улыбнулся, это важно. Кстати, количество списывающих за две недели увеличилось до тринадцати человек.

— Да. Надо, — опять хихикает. Какая-то она несерьёзная. Надо бы принять дополнительные меры. Уже к ней.

— Необходимо поднять этот вопрос на классном часе.

— Да. Надо, — повторяется, но на этот раз только немного хихикает.

Выдвигаю ещё одну идею, сразу становится не до смеха, но вздохнув, соглашается. Удаляюсь.

Классный час.

До сих пор рвущееся из пышной груди Марины Леонидовны веселье моментально иссякает, когда в класс заходим мы. Хмурый Сергей Викторович и возмутитель спокойствия по фамилии Колчин.

— Мы рады вас видеть, Сергей Викторович, — приветствует коллегу и продолжает. — Колчин изъявил желание представить нам некий доклад. Начинай, Витя.

И я начинаю. Рисую график. Пока без расшифровки.

— В течение двух недель я проводил в классе социологическое исследование…

Марина издаёт какой-то всхлип и мгновенно затыкается под грозным взглядом математика.

— По всем канонам. Применил некое воздействие и следил за результатом. Результат перед вашими глазами. Это количество преступлений против успеваемости. Рядом в удельном