Колонист "Вано" (СИ) - Сухов Лео

Ветер окатывал холодными порывами, трепал пламя костра, стараясь потушить его, пробирался под одежду – и застывал там ледяными осколками, которые продолжали колоться даже тогда, когда порыв стихал.

Я начинал медленно замерзать, несмотря на все утепления. Пальцы ног и так чувствовались плохо. И это несмотря на то, что я старался постоянно держать их у костра.

- Вано! Возьмёшь к себе Трибэ с Аней и новеньких воробушков? – подошла Кострома и начала помогать мне с последними стволами.

- Да какая разница? – спросил я. – Возьму, конечно…

- Ну тогда решили! – обрадовалась девушка и крикнула в сторону: – Бегите за запасами!

- Какие такие запасы? – удивился я.

- Знаешь, я в горах успела повоевать, – призналась Кострома. – Видала уже такое. Это будет знатный буран!

- Ты прямо по-настоящему воевала? Я думал, ты где-то в тылу армии работала! – удивился я. – И вообще… Мне казалось, в наше время люди почти не воюют.

- Ну куда без нас-то? – засмеялась девушка. – Людей теперь нужно меньше, но без нас пока никак.

- Да! Ты не смотри, что она девушка! – подошёл Дунай с камнем и тоже пристроился рядом. – Она из нас троих – самый опасный кадр! Отвечаю!

- Ой, да ладно тебе! – отмахнулась Кострома.

- Не! Точно говорю, Вано! – не сдавался Дунай. – Я просто охотник и бывший солдат. Сочинец – человек с опытом командования. А Кострома – опасная боевая единица. Ты её красоте и доброте не верь! Когда надо – прикопает любого!

Я так и не понял, что испытывала в этот момент Кострома. Выражение лица у неё было настолько недовольным, что, казалось, прикапывать она начнёт прямо сейчас – и, для начала, Дуная. Однако при этом девушка покраснела и глаза спрятала. Видимо, сработало упоминание красоты и доброты. Засмущалась, наверно.

Дело было ещё и в том, что эти двое друг другу нравились. И их симпатия была заметна невооружённым взглядом. Да что там!.. Они почти сразу ходить начали парочкой. Примерно та же картина – с Трибэ и Аней. По отдельности их редко можно было увидеть.

Но если там сильным и смелым оказался лишь Трибэ, то у этих двоих всё было не так однозначно… Достаточно было посмотреть на точные и выверенные движения Костромы, чтобы опасаться попасть под раздачу. Причём, именно к ней.

- Я лучше буду считать Кострому доброй и красивой девушкой! – я решил, наконец, подать голос. – А чтобы не познать её опасную ипостась, просто постараюсь не нарываться.

Кострома улыбнулась, хлопнула меня по плечу и вынесла вердикт:

- Молодец! Правильная реакция на сказанное этим дураком!

- Теперь тебя не прикопают! – засмеялся Дунай.

- Провокатор! – не остался я в долгу.

Буря налетела на наше плоскогорье как-то очень внезапно. Вот ещё откуда-то светило солнце, и дул ветер. А вот – вокруг потемнело, и закружились первые злые снежинки, больно жалившие открытые участки тела.

Температура резко начала падать. Будто дыра в космос открылась. Конечно, ни о каком космическом холоде и речи не шло, иначе бы мы просто не выжили. Но мороз установился вполне себе крепкий. Градусов десять ниже нуля.

Во всяком случае, нос щипало, при вдохе воздух морозил горло, а ноги приказали писать им письма. Впрочем, успели намекнуть, что ещё через десять минут они просто почернеют и отвалятся. Вместе с шлёпанцами из лотков.

Спасаться пришлось в капсулах, причём чуть ли не бегом. Я ещё успел заметить, как накатывает на наш посёлок белая бурлящая стена снега. А потом торопливо прикрыл дверь, не блокируя её и давая тепловой завесе прогреть помещение.

Решение оказалось не самым верным… Ветер снаружи взревел и стал с противным свистом врываться внутрь капсулы. Пустите, мол, в гости.

- Закрывай! Закрывай, пожалуйста! – хором взмолились «воробушки», сидевшие на крышке хранилища.

И я довёл дверь до щелчка. Свист утих. Однако рёв никуда не делся. Ветер, беснуясь, тут же залепил снегом окно. А я ещё успел подумать, что если всю капсулу снегом облепит, то это лишь на пользу пойдёт – как-никак, дополнительная теплоизоляция.

Дневник Листова И.А.

День четвёртый, день топора!

Уверен, мои соседи меня ненавидят. Вчера вечером я старательно мастерил будущий топор – вернее, его каменную часть. Тёр, обстукивал, придавал нужную форму. Мне кажется, гости моей капсулы даже засыпали с каменным стуком в голове. И это несмотря на то, что к ночи я уже прекратил свои экзерсисы.

А вот сегодня я их продолжил. Не прерываясь, до обеда продолжал стучать: пока не получилась нужная форма. А потом ещё шлифовал с песочком и водой. Камень о камень, минута за минутой, час за часом… Если бы это я страдал от скуки, а кто-то рядом занимался чем-то подобным, то я его, наверно, проклял бы.

Сначала мысленно, а потом вслух. А затем захотел бы этого кого-то стукнуть: всё с тем же звуком «тук-тук-тук». А потом и вовсе жестоко убить, заодно расстреляв из пулемёта воющий снаружи ветер. А всё почему? Потому что безделье – доложу я вам, страшная штука!..

И если ещё вчера я говорил, что мне топор без особой надобности, то теперь был уверен – он мне (и всем вообще!) жизненно необходим. Ну вот просто никак без него! И всё по той же причине – больше-то заняться нечем. Разве что от безделья с ума сходить.

Зарядивший вчера буран сделал своё чёрное дело. Он загнал по капсулам людей, заставив их и носа не показывать наружу. Я, кстати, пытался высунуться – и был робко отруган своими гостями. Стоило открыть дверь, как внутрь тут же снега намело. Впрочем, по сравнению с тем, что творилось снаружи, это ещё немного было. За дверью стояли сугробы уже на метр в высоту.

Так что я сидел и делал топор. А мои соседи смотрели на меня с завистью. И наверняка хотели убить за «тук-тук-тук». Но тут я уже ничем помочь не мог. Каждый в такой ситуации развлекается, как умеет.

Камень я выбрал такой, который – как мне казалось! – не придётся долго обрабатывать. Продолговатый, плоский, расширяющийся с одного конца. Собственно, по моему плану, вся обработка заключалась в том, чтобы создать ему режущую кромку, скалывая и подтачивая на широкой части. Этим-то я и занимался весь вечер…

На этот раз порода попалась такая, что запросто обработать не получалось. Так что в сумме я потратил на это дело почти полдня. На окончательном этапе шлифовал камень о камень, насыпав собранного с пола песка и полив водичкой. Острым такой топор не назовёшь, но дерево срубит, особо агрессивную башку проломит – и вообще в хозяйстве пригодится.

Следующим этапом было подготовить топор к тому, чтобы соединить его с будущим топорищем. Идеально, конечно, было бы пробить через топор дырку, и уже туда вставлять топорище. К счастью, я не страдаю в таких вопросах излишним перфекционизмом. Да и «правило успешного колониста под номером два» как бы намекает, что в нашей ситуации – это лишнее.

Поэтому дырку я собирался делать в деревяшке. А топор вставлять в это отверстие и там заклинивать. Для этого узкую часть топора пришлось выравнивать. Если бы камень и так по форме не напоминал то, что мне необходимо, я бы, наверно, целую неделю провозился.

Однако, к счастью, управился за утро. Самым сложным было пробить канавки для клина. Это надо было сделать с узкой части топора, в том месте, где он выступает из топорища – чтобы не выскакивал постоянно. Опять же, в идеале требовалось просто пробить сквозное отверстие, чтоб не заморачиваться, и вставлять клин туда. Но где я, косорукий и неопытный, а где идеал?

Я выбрал будущее топорище, а затем прикинул толщину широкого конца, который будет удерживать топор. И приступил к работе, засучив несуществующие рукава. Всё равно больше заняться было нечем.

Вот с этими канавками я дольше всего и провозился. Зато догадался использовать сколы камня, образовавшиеся при заточке лезвия. И вот что я вам скажу… Прокорябать одним камнем в другом засечку хотя бы миллиметр глубиной – это задача, как минимум, для каторжных работ.

Снова на помощь пришли вода и песок. Я просто вспомнил, что вроде как древние люди до железного века умудрялись сверлить камень медными «приспособами», используя всю ту же воду и песок. Проверил – работало. Инструмент, правда, тоже стачивался, но осколков у меня было много.