Сваровы против серых (СИ) - Климонов Юрий Станиславович

– А что тут ещё произошло? Это, наверное, когда мы спали? Я помню, как с трудом догнал Селену, еле-еле доковыляв до неё в коридоре. Я обнял её, а она меня и решив будь, что будет – пошли ко мне в комнату. Мы с трудом уместились на кровати, но в тесноте, как говорится, да не в обиде. И потом больше ничего не помню.

– Вас искали, нашли здесь, а потом мама и тётя Ли…

– Тётя Ли поступила плохо, если не сказать больше, – перебил её Радомир – я не знаю как теперь Селена и её мать будут строить свои отношения, но мне, если честно, жалко обеих.

– Тётя Ли, к твоему сведению, напилась вчера вечером…

– Это я знаю…

– …и в муках угрызения совести пыталась застрелиться.

– Что?! Ни-фи-га себе!

– Да-да именно так всё и было. Она возненавидела себя за ту душевную боль, которую причинила дочери. Я никогда ещё не использовала своё звание, но вчера оно решило её судьбу, а может и судьбу всей семьи Дегтяренко.

– И что ты сделала?

– Отправила её под домашний арест на двенадцать часов. Сегодня в 11—38 она должна прийти и доложить о своём самочувствии.

– Ну, ты даёшь, сестрёнка! Ну, молодец! А какая тихоня раньше была…

– Что за шум, а драки нет? – заспанная Селена вышла из комнаты. – Я не помешаю? А мы знакомы?

– Привет! – поздоровалась с ней Ольга.

– Здравствуй! Ты Ольга – да? Мне про тебя Радомир рассказывал.

– Да, я – Ольга, а ты – Селена, которая мне теперь приходится невесткой.

– Ты уже знаешь?

– Я знаю всё и даже больше, чем вы оба. Хотя, я уже всё рассказала Радомиру.

– Что случилось? Чего вы молчите?! С мамой что-то?! Ну, говорите же!!!

– Мама пыталась покончить жизнь самоубийством из-за того, что так обошлась с тобой. Она хотела застрелиться.

– Что?! Какой ужас! Мама! Мамулечка! Где она?! Я хочу её видеть! Какие мы все вчера дураки были! ВСЕ! И они и мы. Радомир! Пойдём к ней, прошу тебя!

– Генерал Фу Чен находится под домашним арестом и ровно в 11—38 придёт сюда доложить о своём самочувствии. Так что никуда ходить не нужно, – ответила за брата Ольга.

– А где тётя Надя?

– Мама ночью ушла к ней. Боялась за неё. Только она тебе больше не тётя, – Ольга хитро посмотрела на Селену.

– Знаю, – вздохнула Селена – теперь у меня две мамы, два папы и золовка.

– Тебе это не нравится? – удивилась Ольга.

– Наоборот! Класс! Ой! Ой-ой-ой!

– Что случилось? – спросил Радомир.

– На кого я похожа! Жуть! – рассматривала себя в зеркало Селена. – Свинья, нет, Медуза-Горгона, валявшаяся вчера в хлеву. И одежды переодеться нет. Что же мне теперь делать?

– Для начала, вам обоим нужен душ, – заметила Ольга – причём контрастный.

– Какой-какой? – переспросила Селена. – Я что-то не слышала о таком.

– Сначала помыться, потом освежиться прохладной водой.

– Как же мне не хочется потом опять грязную одежду на себя надевать.

– Мы с тобой похожи комплекциями: бельё найдёшь в шкафу, на левой верхней полке, а мой комбинезон для прогулок отлично тебе подойдёт, – улыбнулась Ольга.

– Вот спасибо! Слушай! Мне не нравится слово «золовка». Как сорока какая-то получается. Давай ты мне сестрой названной будешь? Договорились?

– Договорились! – усмехнулась Ольга. – Сорокой тоже не хочу быть.

Пока Радомир собирал чистое бельё для душа, Селена подошла к нему и шепнула:

– Спасибо тебе, что не сказал мамам, по какой причине, по-настоящему, ты пережил смерть.

– Пусть это останется навсегда только между нами, – ответил ей юноша.

Девушка ничего не ответила, только нежно поцеловала его в щёку.

– Э-э-э! Ну-ка не шептаться там, не миловаться и в душ пойдёте, в разные. Пока мама или мамы, кто его знает как правильно, не придут – я командую вами обоими.

– Есть! – оба картинно козырнули ей.

– То-то же!

* * *

Ли тяжело отходила ото сна. Гнетущие мысли одолевали её, а похмелье завершало и без того отвратительное настроение.

– «Как мне теперь жить?» – думала она. – «Простит ли меня дочь? Этого человечка, которого я так ждала и кого люблю больше своей жизни, я вчера просто предала. Как я могла подумать такое? Господи! Выходит, моя дочь чище, чем я своими помыслами, как говорил мой отец. Как мне стыдно! Как же мне теперь вымолить прощение у своего ребёнка, которого я так гадко и мерзко пыталась опозорить перед всеми! Нет мне прощения! Нет! Дурр-р-ра! А ещё командир Базы! Какой я, к чёртовой матери, командир?! Я с дочерью не могу найти общий язык, а тут приходится отдавать приказы чужим людям! Сегодня же напишу рапорт и катись оно всё в тартарары!»

– Подруга, ты проснулась? – осторожно поинтересовалась Надежда. – Мне показалось, что ты уже не спишь.

– Псионам не кажется – они чётко чувствуют эмоции другого человека, – ответила ей Ли. – Надя! А ты как здесь оказалась?

– Я ночью сменила пост охраны. Сказала, что побуду с тобой до утра.

– Спасибо тебе, подруга! – улыбнулась Ли. – Ближе тебя и Влада с Селеной, у меня никого нет.

При упоминании дочери глаза Ли опять наполнились слезами.

– Как мне стыдно за вчерашнее… стыдно так, что просто нет слов… – плакала она навзрыд – …как я теперь, после всего, взгляну дочери в глаза? Как?! Нет мне прощения!

– Я тоже хороша, не ты одна, – заголосила Надежда – наши дети в тысячу раз светлее нас душой. Они даже спать легли в одежде, а Радомир во сне обнимал свою …жену, словно защищал её. Он с краю лёг и прикрыл её своим телом. Чисто и бескорыстно, без умыслов всяких. Как настоящий защитник своей маленькой семьи. Я когда уходила к тебе, открыла дверь его комнаты, чтобы посмотреть на них. Вот такой зять у тебя появился. Заботливый, настоящий мужчина.

– Да-да… и перед ним стыдно… хороша же тёща… тьфу!

– Ничего. Я считаю, что нам нужно прийти к ним и попросить прощения. Признание своих ошибок делают те люди, которые сильны своей волей.

– Мне не поднять на них глаза. Очень стыдно. Не могу.

– СМОЖЕШЬ, – произнесла Надя, глядя подруге прямо в глаза – во имя наших детей, Ли. Кроме того, сегодня сеанс связи с Егором и Владом.

– Мама дорогая! Как же я забыла про это?! И что делать? Ведь прибьют нас мужья, что не доглядели…

– Не доглядели что? Ты думаешь, что они сами, вот так просто…

– А ты считаешь, что их что-то заставило?

– Не что, а КТО…

– И кто же до этого додумался? – поинтересовалась Ли.

Надежда молча показала пальцем вверх.

– Везёт мне на вас, богов и псионов. Когда же наступит тихое и мирное время…

– Об этом забудь. Скоро будет ещё хуже.

– Сколько там натикало?

– 10—35

– У-у-у, надо вставать. Принять душ, выпить чаю.

– Иди в душ, а я наведу чай, сваха.

– Вот не могу я так сразу привыкнуть к роли тёщи и свахи, – Ли укоризненно покачала головой. – Как произношу эти слова – сразу вчерашнее на ум приходит.

– Привыкнешь. Просто нужно время.

Примерно через час подруги пришли к боксу Сваровых. Ли собралась духом и постучала в дверь.

– Войдите!

Она зашла первой.

– Товарищ фрихантер! Генерал Фу Чен из под домашнего ареста прибыла! Самочувствие нормальное! Могу приступить к своим служебным обязанностям!

– Вольно, генерал! Я только что переговорила с охраной. Данных по ночному происшествию нигде нет. У нас не было такового. Понятно? Это наше. Внутреннее. Семейное дело. вам ясно, генерал?

– Ясно. Спасибо тебе, Оля!

– Тётя Ли! Больше так никогда не делай! Селена чуть с ума не сошла, когда узнала, ЧТО ты хотела с собой сотворить.

– Бедная моя дочь… как мне вымолить у неё прощение… я вчера облила её с ног до головы грязью, а она переживает за меня, – плакала Ли. – Боже! Насколько мой ребёнок добрее и великодушнее!

– Мама! Мамочка! – дверь комнаты Радомира резко открылась настежь, из неё пулей вылетела Селена и обняла свою мать, – не делай так больше! Слышишь?!

– Не буду, дочка! Ты прости меня… плохая у тебя мать…

– У меня не плохая мать, а строгий начальник, – ответила сквозь слёзы Селена – и это накладывает отпечаток на её личную жизнь.