Солнца Скорпиона - Кеннет Балмер

— Почему?

Длинный бронзовый таран галеры взрезал море и скручивал его стружкой пенных бурунов, белевших по бортам, а над ними мелькали, двигаясь по кругу, весла, словно белые крылья чайки. Это был двухрядный стодвадцативесельный свифтер, очень быстрый. Я видел воинов на его шпироне, готовых к абордажу, и расчеты у носовых вартеров. Паруса на нем свернули, но единственную мачту не убрали.

Тару из Винделки подошел к поручням, и я повернулся, чтобы оставаться к нему лицом. Внизу Нат и Золта неистовствовали в отчаянных усилиях поднять экипаж на сопротивление. Воманус тихо прошел на корму. Баркас уже спустили на воду, сломав в панической спешке весло о борт «купца».

— Они не возьмут вас, пур Дрей.

— Почему? Какое им дело до того, что я знаю принцессу Делию на-Дельфонд? Что я только о ней и думаю? Тару, я никогда не видел Дельфонда, равно как и Синегорья. Но я теперь считаю их своей родиной.

Он позволил своему суровому квадратному лицу стать менее хмурым. Не думаю, что он улыбнулся.

— Я знаю свой долг, Дрей Прескот, которому предстоит стать принцем Дельфонда, — по его лицу тенью пробежала гримаса внутреннего негодования. Впрочем, думаю, тебе лучше быть чуктаром… нет, если поразмыслить здраво, достоинство кова подойдет тебе больше. Это произведет на магдагцев большее впечатление. Я сам ков, как тебе следует знать, хотя и несколько более древнего рода.

Я недоуменно уставился на него. Покамест мне было совершенно непонятно, ни о чем он болтает, ни к чему он клонит. Потом я услышал легкий шорох ног по палубе позади себя. Среагировал я быстро. Удар почти не попал в цель. Но он обрушился мне на затылок, оглушив и швырнув меня на палубу, а со вторым ударом свет в моих глазах померк.

Когда я пришел в сознание, то оказался на борту магдагского свифтера, одетый в желто-коричневую тунику и черные вэллийские сапоги. На одном боку у меня висела рапира, на другом — кинжал. И я, как выяснилось, являлся почетным гостем Магдага. А звали меня теперь, как сообщил мне Тару, Драк, ков Дельфонда.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Принцесса Сушинг встречается с Драком, ковом Дельфонда

Поскольку суда внутреннего моря почти неизменно либо заходят на ночь в порт, либо пристают к удобному берегу и выволакиваются на сушу, они редко бывают обеспечены койками или гамаками. Сейчас ложем мне служил своего рода жесткий деревянный ларь, покрытый руном поншо, выкрашенным в зеленый цвет.

Зеленый.

Даже сейчас мне трудно вспомнить хоть чего-то внятное из тех мыслей какие теснились тогда у меня в голове.

Достаточно сказать, что некоторое время я просто лежал там, пока мой череп звенел от удара, а в голове где ещё не все прояснилось проносились обрывки мыслей, злобных и насмешливых.

Тару, ков Винделки, нагнулся ко мне, так что его жесткая борода кольнула мне щеку.

— Не забудьте, кто вы, Драк, ков Дельфонда! От вашей памяти зависит не только ваша голова — но и все наши.

— У меня хорошая память, — сухо откликнулся я, думая о Нате и Золте. Я помню лица, имена и сказанное мне.

— Прекрасно.

Он выпрямился, и я сумел немного рассмотреть каюту, принадлежавшую, судя по всему, помощнику командира корабля. Я умел обнаруживать некоторые малозаметные приметы, которые отличали людей разных званий на море — любом море — и презирал многие из них.

— Погоди, — схватил я его за рукав. Он подумал, что я прошу помочь подняться, и хотел было высокомерно отступить, но я посмотрел ему прямо в глаза. В поле зрения появился Воманус. Его подвижное лицо выражало теперь печальное понимание. — Тару… «Дельфонд» — это я понимаю, да и «ков» тоже, так как ты мне объяснил. Но почему «Драк»? Это-то откуда взялось?

Квадратное лицо Тару потемнело, и он бросил злобный взгляд на Вомануса.

— Так тебя назвал я, Дрей… э, Драк, — признался юноша. — так как это имя первое, какое мне пришло в голову. — Коль скоро этот юный дурак назвал тебя таким именем, мне не оставалось ничего другого, кроме как принять это. Магдагцы-то ведь не дураки.

Воманус, судя по его лицу, похоже врал.

Тару продолжал говорить, и я, не прерывая его болтовни, приподнялся на локтях. Голова у меня гудела, как пресловутые колокола Бенг-Киши.

— Имя «Драк» носил император-отец, когда взошел на престол. Также это имя полулегендарного-полуисторического существа, частично человека, частично — бога. О нем можно прочесть в старинных мифах, входящих в состав Гимнов Города Роз, по меньшей мере, трехтысячелетней давности, — он говорил нетерпеливо, тоном образованного человека, объясняющего неотесанному мужлану прописные истины.

Ну, а разве он был не прав?

Я встал.

Бенг-Киши лязгали теперь чуть менее нестройно.

— Ну, теперь вы добились своего, — бросил я. — Но если эти магдагские дьяволы выяснят, кто я такой, то вас изжарят на медленном огне, постругают на щепки и скормят чанкам.

Воманусу, похоже, сделалось дурно. Упоминание о чанках, акулах крегенских морей, заставило меня снова вспомнить о Нате и Золте.

— Мы видели, как они гребли к берегу на баркасе, — сглотнув, сказал Воманус.

— Либо они утонули, либо спаслись, — откликнулся Тару. — Не важно. Эти люди ничего не значат.

Он зря сказал это мне, их товарищу по веслу.

Я протиснулся мимо него и, нагнув голову, вышел на палубу. Мы огибали остров с подветренной стороны; там горели костры бдительной вахты. Над нами горели звезды образуя те сложные узоры какие умеют читать и понимать лахвийские чародеи — во всяком случае, по их утверждениям. Прохладный ветерок шевелил листья деревьев на берегу. На юте стояли часовые, и я увидел, как при движении блеснуло золото на одежде офицера. Только две меньших луны взошли над горизонтом, да и те скоро должны были исчезнуть в своей беспорядочной гонке вокруг планеты.

Меня тошнило от одной мысли о разговоре с магдагцами. Я жадно смотрел на берег. Наверно Нат и Золта находились там, ожидая нападения. Но какой шанс имели мы трое против команды свифтера? Я знал, что если нырну за борт, меня тут же оперят стрелами, но решил рискнуть. Вот сейчас нырну и поплыву к острову, и к дьяволу чанков. Если бы мне требовалось пройти по всей куршее и попытаться спрыгнуть на берег, меня бы остановили. Я знал обычаи капитанов, не только санурказзских, но и магдагских. И представлял, как поступил бы, на месте капитана этого свифтера.

Ко мне присоединился Воманус, а потом — магдагский хикдар, у которого, как выяснилось, мы и забрали каюту. Впрочем, он похоже был не в обиде. Я извинился и снова спустился в каюту. Вонь, исходящая от рабов, их непрестанные и адские стенания, лязг кандалов и оков вызывали у меня раздражение.