Вы меня слышите? Встречи с жизнью и смертью фельдшера скорой помощи - Джейк Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Принято шутить, что сотрудники скорой помощи надевают свои костюмы супергероев, как будто мешковатая зеленая форма обладает сверхъестественными силами, придающими спокойствие. Как и абсолютное большинство моих коллег, я никогда не считал свою профессию героической, но у меня были смутные ожидания, что она вынесет на поверхность какие-то неизвестные мне свойства моего характера; что некоторые ситуации потребуют некой более продвинутой версии реальности, поэтому откуда-то вдруг появится и примет управление более внушительная версия меня.
Реальность намного проще. Реальность состоит в том, что я здесь, и это нормально, и мне все равно приходится как-то справляться. Я — тот же самый парень, который стесняется бородатых вышибал в баре, зимой в ночную смену носит по две пары носок, и все это не значит, что я не могу помочь. Я не переродился. Я — вполне обычный человек, занятый немного необычными вещами.
* * *
Поскольку мы не в силах контролировать пациента в его нынешнем состоянии, я решаю попробовать вставить ему в вену иглу. Когда приедет врач, он или она сможет дать пациенту какое-нибудь успокоительное или даже вырубить его. Тогда можно будет заняться остальными вопросами.
— Можете мне помочь?
Пациент пробует сесть, бормочет и потихоньку пытается открыть глаза. Если что-то и изменилось, то он стал еще беспокойнее. Могу себе представить: раненый человек, у которого все болит и который не знает, где он и что случилось, меньше всего хочет видеть вокруг себя группу посторонних людей, один из которых хочет уколоть его в руку. Поэтому я работаю дальше с большой долей осторожности.
Я завязываю вокруг его правой руки жгут. Мой коллега надевает на другую руку манжету тонометра. Сомневаюсь, что хоть что-то можно будет измерить, но он может отвлечь пациента достаточно надолго.
— Все хорошо, приятель. Мы приехали на помощь.
На сгибе локтя у него хорошая, набухшая вена. Я беру его за запястье. Манжета начинает надуваться, он смотрит на левую руку, и я вставляю в правую катетер так аккуратно, как могу. На секунду он замирает, в камеру шприца течет кровь, так что я вытаскиваю и удаляю иглу и завинчиваю крышечку катетера прямо перед тем, как пациент с опозданием на пять секунд начинает чувствовать эту последнюю ранку и отдергивает руку.
— Павел…
Теперь он пытается встать. Я вижу подъезжающую скорую. Он стягивает манжету тонометра, оглядывается — непонятно, видит он при этом что-то или нет, совершенно ошарашенный, не может встать и снова откидывается назад. Подъезжает машина с травматологической бригадой. Катетер торчит в вене правой руки, но он не закреплен. Пациент машет рукой, и крошечное пластмассовое приспособление болтается, угрожая выскользнуть в любой момент. Один из моих коллег хватает его за руку, удерживает ее, и мы ухитряемся заклеить ее пластырем, а вокруг на всякий случай намотать бинт.
По завершении этой маленькой миссии к нам присоединяются еще шесть человек: трое из травматологической бригады и трое из скорой. В какие-то дни приходится полчаса ждать в темноте и холоде, пока приедет хоть кто-то еще, и пытаться объяснить пациенту и зевакам, почему никто больше не пришел на помощь. В другие дни приезжает целая футбольная команда в зеленой форме.
Мой коллега кратко вводит всех в курс дела, и врач начинает осматривать пациента сам. Может быть, он удивляется, почему мы так мало успели; может быть, видит, с какими трудностями нам пришлось столкнуться.
— Ну-ка, давайте посмотрим, что там с катетером. Он нормально вставлен? Закреплен?
— Я его еще не промывал, но мы его приклеили, и он точно в вене.
— Хорошо. Я думаю, мы ему дадим успокоительное, а потом посмотрим, можно ли сделать ИБП.
И действительно, спустя пару минут после первого лекарства пациента как подменили. Мы перекладываем его на каталку, и травматологи начинают готовить его к интубации быстрой последовательности: им нужно дать ему полный наркоз и вставить интубационную трубку. Помощников много, и я отступаю от пациента, освобождая место. Главные сейчас — врачи из бригады скорой помощи. Они отвечают за состояние пациента и транспортировку в больницу. Я как фельдшер быстрого реагирования больше не соответствую ситуации: я — временный заместитель, нянька, случайный помощник. Я отхожу в сторону.
Вдруг все успокоилось. На остановке больше нет зевак. Даже трафик притих. Пациента грузят в скорую, двери транспортного отсека закрываются, и завораживающая драма, случившаяся у всех на глазах, вот так просто исчезает в коробке. Все напряжение, вся кутерьма свелись к короткому эпизоду. Не было ни молниеносного спасения, ни рискованных вмешательств. Вставить иглу в вену — вряд ли это можно считать подвигом. Но иногда самое простое действие может послужить ключом к запертой двери.
Спортивная травма вводит систему в заблуждение
— Я не хотел вызывать скорую.
— Как не хотели?
— Я говорил, чтобы вас ко мне не посылали.
— Понятно.
— Я сказал, что мне не надо.
— Ясно.
— Мне сказали: «Скоро к вам подъедет скорая». «Скорая? — переспросил я. — Зачем?» «Ничего не ешьте, не пейте и заприте где-нибудь домашних животных». Нам их тут даже держать не разрешают… А потом я заволновался. Подумал: может, и вправду что-то не так? Они профессионалы, правда? Но раз вы приехали… Разве нет пациентов, которым действительно нужна помощь?
— Не беспокойтесь. Так регулярно бывает.
* * *
Я — страховочная сеть в человеческом обличье. Мобильный козел отпущения. Уборщик мусора. Самодвижущийся андроид, управляемый алгоритмом из далекого диспетчерского центра. Я — имя на сотнях бланков по всему городу. Крюк, на который можно повесить вину.
Выдалась безумная ночь, и бригад не хватает. По рации непрерывно передают вызовы, ждущие ответа, некоторые пришли несколько часов назад. Я на машине, поэтому меня стоило бы оставить для самых серьезных вызовов, но когда бы я ни освободился, меня посылают к еще одному пациенту вроде Эндрю.
Я не провожу никакого лечения, не сталкиваюсь с катастрофами. Ни во что не вмешиваюсь, никого не спасаю, не облегчаю боль, ничего не меняю. Не получаю поддержку скорой, пока не попрошу о ней. Я уверен, что где-то в городе есть больные, но я уже давно ни одного не встречал и начинаю забывать, как они выглядят.
Моя главная цель в такой вечер — при дальнейшей передаче как можно большего количества больных задействовать как можно меньше машин для транспортировки, пока это не опасно для больных. Разгладить неровности в системе, работающей через
