Девичник. Объект желаний - Рощина Наталия

А тому, чем я буду занята в субботу, тоже легко найти объяснение — работа. Артему я скажу, что есть неотложная работа, которую я никому не могу поручить. Причина крайне веская. Деловой человек поймет меня. К тому же, это может быть первая и последняя суббота, которую я проведу с красавцем мулатом. Я так решила. Воспоминания о его прикосновениях несколько потускнели после жарких объятий Нилова, но не могу я оставить дело на полпути. В этом вся моя суть. Все-таки Шура был прав, когда назвал меня сукой. Самая настоящая и есть. Почему я не могу просто вычеркнуть из головы всех этих Тимуров, мулатов?

Артем повернулся на другой бок, давая мне свободу движения. Я тут же изменила позу, потерла занемевшую руку. Теперь я смотрела в темное, чужое окно. Зачем-то я пыталась что-то разглядеть, но темнота накинула на все свое темное покрывало. Самое время спать, но глаза отказывались слипаться — слишком много впечатлений, со мной такое бывает. Я лежала и думала о том, что Шурка был прав. Этот мужчина отлично распознал мою натуру. Сукой назвал — так и есть. Согласна и на некоторые синонимы, звучащие более впечатляюще. Во всех их проявлениях. Как в детской сказке о цветике-семицветике: «Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещится…» Заменить «ягодки» на «мужчину» — это песня о несравненной сучке Ладе Леонидовне. Да, я такая, красивая и ненасытная, при этом мечтающая о большой и светлой любви. И ничто не сможет меня изменить, пока я не встречу мужчину, которого буду бояться потерять. Ему будет тоже нелегко, потому что я — еще тот подарок. Мне нужно все, только все. Никаких компромиссов. Даже странно, что с такими взглядами на жизнь я побывала всего три раза замужем. Или так: странно, что я вообще выходила замуж. Егор, Глеб, Влад — имена моих бывших мужей. Как неприятно звучит это «бывший», и я для них тоже бывшая. Вот угораздило же. Ну, первый-то раз точно с испугу. Я не заметила, как снова принялась вспоминать. О ком на этот раз? Сначала о моем первом муже и нашем скоропалительном решении создать самую крепкую в мире семью. И он, и еще два моих теперь уже экс-супруга хотели примерно того же. Только ничего не вышло, да и не могло выйти. Извлекла ли я уроки? Надеюсь, что да…

ДУМАЙТЕ, ДЕВЧОНКИ, СОБИРАЯСЬ ЗАМУЖ!

Прошло уже достаточно много времени, хотя это утверждение относительно, но все-таки для женщины семь лет — это срок. Однако события того времени я помню до мельчайших подробностей. Я вообще замечаю, что моя память устроена таким образом, что мне не удается очищать ее время от времени (если говорить на всем понятном языке компьютерной терминологии). Насколько бы мне было легче, если бы я смогла освободиться от массы устаревшей информации. Она уже не имеет никакого смысла. Лично на мне не срабатывает правило по поводу ошибок, ну, тех, из которых потом делают вывод. Так что перезагрузка моих каналов памяти скоро будет очевидной. Получим еще один сюжет типа «Матрицы» в реальном времени с главным героем женского пола.

Вот почему, решив погрузиться в воспоминания, я ощущаю, что заново переживаю каждый день. Это получается помимо моей воли. И потому я помню свои настроения. Лишившись сразу двух любовников, я пребывала в прескверном расположении духа. Мужчины, как всегда, не обделяли меня знаками внимания, но ни один из них не нравился мне. Мое сердце закрылось на ключик, ключик упрятало куда-то подальше. Я начала много курить. Даже девчонки из парикмахерской обращали на это внимание:

— Лад, ты дымишь, как куча сухих листьев, подожженных ленивым дворником. — Вика Стрельцова, наш самый опытный дамский мастер, доставала меня больше всех.

— Виктория, отвали. — Сравнение с кучей опавших листьев нравилось мне меньше, чем с привычным паровозом.

— Лучше коньячку рюмочку бахнуть, чем через фильтр подышать, — не унималась она.

— Вик, мне сейчас не до моралей.

— А что у нас случилось? — Невысокого роста, пышная, но невероятно юркая, она быстро оказалась рядом со мной, обняла за плечи. Прижала своими пухленькими ручками. — Какая ты у нас тоненькая. Наверное, все на диете сидишь, килограммы считаешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ничего я не считаю, отстань, Викуся!

Вот такая я была неконтактная, резкая, замкнувшаяся в себе. И как раз лето только начало входить в свои прямые обязанности. Тут бы с любимым на речку или к морю — а у меня полный провал на личном фронте. Пересчитываю по вечерам Шуркин подарок, слезами давлюсь. В этот не самый радужный период на горизонте появилась надежда на лучшее. Она обрела очертания молодого, привлекательного юноши, который пришел в нашу парикмахерскую по объявлению. Мне он понравился тем, что не пялился на меня, как обычно это делали все мужчины. Он вообще практически не замечал моего присутствия, что не могло не возбудить мой интерес. Внешне в этом единственном на всю парикмахерскую представителе мужского пола не было ничего примечательного. Среднего роста, светло-русый, лицо абсолютно не запоминающееся, настолько в нем все было обычно. Разве только серые глаза, разрез которых был таким, что казалось, парень все время над кем-то посмеивается.

Выходя из своего кабинета, в ожидании очередного посетителя, я проходила через весь зал, едва бросая быстрые взгляды в сторону его рабочего места. Егор никогда не отвлекался на мое появление. Даже когда я нарочито громко хлопала дверью. Его поведение больно ранило мое самолюбие. Особенно я бесилась, когда видела его на площадке, где мы все обычно курили, в обществе всезнающей щебетухи Галки. Мне было трудно представить, что у них может быть что-то общее. Едва заметив, что эти двое ведут неспешные разговоры, я через минуту-другую оказывалась в их компании. Было заметно, что они сразу меняли тему разговора, переключаясь на что-то более общее: погода, выручка, капризные клиенты, смена настроений. Собственно, мне было все равно, о чем говорить, лишь бы иметь возможность сдвинуть наше общение с первой ступени.

Так продолжалось неделю. Терпение мое подходило к концу. В отчаянии, что какой-то серый невзрачный тип меня не замечает, я начала роман с одним из клиентов: юноша, подверженный угревой сыпи, которому я регулярно делала чистку лица, маски, протирки. Я боролась с неприязнью, которую у меня вызывала воспаленная кожа на его лице, уговаривая себя, что все в моих руках. Еще немного, и я сделаю из этого прыщавого юнца настоящего красавчика — просто готовую модель для рекламного бизнеса. Я проявляла чудеса, замечая, что мой клиент сеанс за сеансом становится все более привлекательным. Наверное, из чувства благодарности он вдруг решил пригласить меня в кино. Это было так по-детски — в кино.

Мы пошли на последний сеанс какого-то фантастического блокбастера. Если учесть, что это вообще не мой жанр, можно представить, с каким настроением я заходила в зрительный зал. Я ругала себя за то, что трачу свое время на этого юношу. Зачем? Я с трудом представляла, что высижу с ним бок о бок полтора часа. Потом он проводит меня и, краснея от смущения, скажет, что это был самый лучший вечер в его жизни? Еще бы — с таким-то лицом, которое у него было!

Но события стали развиваться по совершенно неожиданному сценарию. Начать с того, что в почти пустом зале мы почему-то сели на самый последний верхний ряд. Он вообще находился особняком от остальных, вдоль стены, оставляя довольно внушительный проход до основной массы посадочных мест. У половины кресел были поломаны ручки. Я подняла голову. Где-то над нами было окошко, в которое прорывался яркий луч, несший на экран события картины. Я села на предложенное место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты уверен, что нам здесь будет удобно? — на всякий случай спросила я. Мне казалось, что нам нужно было спокойно занять место рядов на десять ближе к экрану. Тем более, что начало предполагалось через пару минут, а в зале было человек двадцать — не больше, притом, что зал рассчитан мест на триста.

— Уверен, — лукаво улыбнулся Володя, так звали моего спутника.

— Ну, хорошо, — безнадежно выдохнула я.