Больше, чем страсть - Джудит МакУильямс

— Терпеть не могу овсяную кашу! — закричала Аннабел.

— Тогда остается надеяться, что ко второму завтраку вам станет лучше, — сказала Маргарет, не зная, правильно ли она поступает и принесет ли это какие-нибудь плоды. Единственное, в чем она была уверена, — так это в том, что следует попытаться научить Аннабел хоть как-то владеть собой. Больше, кажется, здесь никому до этого нет дела и никто не желает этим заниматься.

— Не буду! А вы меня не заставите! — закричала Аннабел на Маргарет.

— Что здесь происходит? — Маргарет была захвачена врасплох неожиданным появлением в дверях Филиппа; все внутри у нее дрогнуло при звуках этого низкого бархатного голоса. — Ну? — Филипп вошел в комнату и оглядел царящий в ней беспорядок. — Кто в этом виноват?

— Эта глупая девица. — Эстелла указала на горничную, которая дрожала так, что Маргарет на другом конце комнаты слышала, как стучат у нее зубы.

«Конечно, обвиняй бедную служанку, — в сердцах подумала Маргарет. — Зачем брать на себя ответственность за результаты своих поступков?»

Филипп с недоверием поднял темные брови.

— Это вы разбросали по комнате вещи? — спросил он у горничной.

Девушка ничего не ответила. Она молча стояла, и ее била дрожь.

— Она заставила меня это сделать, — заявила Аннабел.

— Никто не может заставить вас делать то, чего вы не хотите, — сказал Филипп.

«Ха! — подумала Маргарет. — Вероятно, в мире денег, в котором живет Филипп, это так; нам же - и этой горничной, и мне — зачастую приходится делать то, чего вовсе не хочется. Например, притворяться женой Филиппа».

— Послушайте, Филипп, — начала Эстелла заискивающе, — вам совершенно ни к чему вмешиваться в то, что происходит в детской.

Повернувшись, Филипп посмотрел на нее так, что она замолчала.

— Сударыня, я начинаю сомневаться, что вы способны выполнить ту задачу, которую я перед вами поставил. Несмотря на уверенность, что Эстелла не в состоянии воспитать даже котенка, Маргарет почувствовала, что строгость Филиппа несправедлива. Не может же Эстелла все взять на себя. Филипп — отец Аннабел. Он тоже должен участвовать в воспитании дочери.

— Вы, — обратился он к Энни, — займитесь своими делами. Энни опрометью бросилась вон из комнаты, так ей хотелось убежать.

— А вы, Аннабел, приберите все это. — От холодного голоса Филиппа охватывала дрожь.

— Нет! Никто не может заставить меня делать то, чего я не хочу!

Аннабел ответила отцу его же словами, и Маргарет затаила дыхание, увидев, что руки Филиппа гневно сжались. Не может быть, чтобы он ударил ребенка, не может быть!

К счастью, этого не произошло.

— Если вы не приберете игрушки, их отдадут в приют для подкидышей, где дети сумеют их оценить, — сказал он.

— Вы этого не сделаете! Это мое! — Сделаю, и непременно. — Голос у Филиппа звучал твердо. Настолько твердо, что мог бы разбить кому-нибудь сердце. Эта причудливая мысль поразила Маргарет. Нет, ей-то ничто не грозит. Нужно совсем лишиться ума, чтобы пестовать в себе нежные чувства к Филиппу Морсби. А она вовсе не безмозглое существо, хоть в последнее время и не очень-то пользуется своим здравым смыслом.

Маргарет подавила вздох, глядя на два непреклонных лица. Филиппа следует как-то заставить интересоваться развитием характера Аннабел, пока еще не поздно и пока еще можно его изменить.

Нет, не «заставить», поправила себя молодая женщина, — вряд ли кто-то, кроме всемогущего Господа, может заставить Филиппа Морсби сделать то, чего он не хочет. Но может, его удастся вовлечь в воспитание дочери хитростью? И лучше всего будет вынудить его проводить какое-то время с ребенком. Маргарет быстро проглотила смешок, потому что в голове у нее мелькнула мысль об Аннабел, проталкивающей законопроект Филиппа. Поскольку ввести Аннабел в мир отца явно невозможно, придется ему войти в ее мир.

Маргарет смотрела, как девочка принялась подбирать разбросанные игрушки. Может, ей поиграть вместе с Аннабел в какую-нибудь игру? Игр здесь предостаточно.

— Когда вы закончите, можете выбрать какую-нибудь игру и мы поиграем. — Маргарет постаралась придать своему голосу уверенность, которой сама не чувствовала.

— Поиграем? — Три голоса одновременно повторили ее слова, точно попугаи.

— Неужели это так необычно? — опросила Маргарет.

— Папа со мной не играет, — сказала Аннабел, и губы у Маргарет сжались. Она вспомнила свое собственное детство и полное отсутствие интереса к себе со стороны отца.

— Конечно, Чедвик не играет с ней, — сказала Эстелла. — Что интересного найдет он в детской игре?

Филипп же заметил что-то новое в глазах Маргарет. Хотя он и понимал, что это невозможно, но он прямо-таки видел, как из них вылетают искры. Искры негодования. Он расправил плечи, подсознательно отрицая ее невысказанное осуждение. У нее нет никакого права смотреть на него вот так. Свой долг по отношению к ребенку он выполняет. Он окружает ее всяческой роскошью, которую только можно получить за деньги, он даже мирится с этой дурой Эстеллой, чтобы у ребенка была бабка, заботящаяся о нем.

Эстелла заметила раздражение в глазах Чедвика и решила, что настало время удалиться.

— Я иду завтракать, — объявила она. — Надеюсь вскоре увидеть там вас обоих. — И, не дожидаясь ответа, она поспешно вышла из комнаты. — В какую игру вам хотелось бы поиграть, Аннабел? — опросила Маргарет.

— У меня есть новые шахматы, — ответила Аннабел, бросив на отца сомневающийся взгляд.

— «Шахматы — игра для мужчин, здесь требуется логическое мышление», — процитировал своего оксфордского наставника Филипп.

Маргарет стиснула зубы, чтобы не высказать своего мнения по этому поводу, рассудив, что это один из тех случаев, когда действия воистину говорят громче, чем слова. — Когда вы подберете игрушки, Аннабел, ваш папа сыграет со мной партию, чтобы показать вам, что он имеет в виду.

— Ладно. — Аннабел торопливо побросала игрушки на диван у окна и, достав шахматы, протянула их Маргарет.

— Это бессмысленно, — сказал Филипп.

— Детей лучше всего обучать на примере. — И Маргарет села за маленький столик.

Филипп нетерпеливым жестом вынул карманные часы из жилета и посмотрел, который час.

— У меня всего несколько минут, потом мне нужно ехать в Вестминстер.

Маргарет мягко улыбнулась ему и принялась расставлять шахматные фигуры. Выточенные из яшмы и слоновой кости, они были гораздо красивее всех шахмат, в которые ей приходилось играть.

— Вы хотите играть белыми или черными, Филипп?

— Черными. А вы знаете, как ходят фигуры? Маргарет кивнула с невинным видом.