Героини - Эйлин Фэйворит

— Он что, твой родственник? — Мама встала на цыпочки и все пыталась заглянуть Грете через плечо. Та поспешно задернула занавеску.

— Нет! — воскликнула Грета. — Так когда они приезжают? Через пять минут? Через два часа?

— Около трех, как и собирались.

Хитклиф снова постучал в дверь, но уже не так яростно.

— А почему ты не спросишь, что ему надо?

— Мне нужна твоя помощь! — ответила Грета.

— Застилать постели?

— Нет. В доме все готово. Поди в мою комнату и успокой девчонку. Вроде бы еще одна из героинь. Примерно твоего возраста, и совершенно вышла из-под контроля. Просто сумасшедшая! Я никак не могу ее выставить. Тем более что он торчит здесь.

Тут мама наконец услышала сдавленные рыдания, доносящиеся из-за запертой двери.

— Ты пустила кого-то в свою комнату?!

— После объясню. А пока ступай и поговори с ней.

— Так это ее приятель? — спросила мама, и сердце ее упало. — О, тогда она, должно быть, писаная красавица! Как ее зовут?

— Кэтрин. Она сумасшедшая. У нее сразу двое парней. Этот и какой-то еще. Иди.

Мама повернула ключ в замке и вошла в спальню Греты. При виде зрелища, представшего перед ней, она буквально лишилась дара речи. Это объяснялось тем, что маме впервые удалось заглянуть в комнату Греты, которую та обычно запирала на ключ. Ключ же носила в кармане передника, застегнутого на желтую булавку в форме утки. Мама тысячу раз пыталась представить себе, как выглядит комната Греты. Иногда ей казалось, что мебель в ней сделана из имбирных пряников. Порой думала, что комната тянется через весь дом и что в самом конце есть винтовая лестница, ведущая в подвал. А в подвале стоят сундуки, полные золотых дублонов. Поэтому вид комнаты настолько потряс маму. Она оказалась вполовину меньше ее спальни. Нигде не пылинки, очень просто обставлена: обыкновенный дубовый шкаф, старое кресло-качалка, рядом торшер на изогнутой, точно гусиная шея, ножке. Полог у постели из того же материала, что и занавески на кухне, а покрывало и шторы коричневые, с желтыми и синими маргаритками. Но больше всего потрясла маму фигура, лежащая поперек кровати, — босоногая рыдающая блондинка, одетая во фланелевую ночную рубашку, подаренную Анне-Марии на Рождество в 1959 году.

Другая девушка рассердилась бы, видя, что ее вещи носит кто-то другой, но Анна-Мария Энтуистл всегда была равнодушна к одежде, потому что ее обычно выбирала мама. Именно она настояла, чтобы Анна-Мария была одета приличествующим для молодой девушки образом, раз собирается ехать поездом. И Анна-Мария безропотно согласилась, потому что ей не терпелось поскорее удрать из дома, где властвовали строгие родители. Ради этого она готова была трястись в душном и жарком вагоне. Нет, не одежда и не украшения интересовали ее, но различные истории, люди, драмы. И громкие рыдания блондинки произвели на Анну-Марию должное впечатление. Она тихонько приблизилась и присела на краешек кровати.

Потом нежным, участливым голоском спросила:

— Что с вами?

— Я умираю! — Кэтрин приподнялась на локтях. — Эта ведьма не разрешает мне увидеться с Хитклифом! Заперла меня здесь! Я с ума сойду!

— Так значит, Хитклиф! — прищелкнула пальцами мама, — «Грозовой перевал»!

Кэтрин сразу села.

— Вы знаете наши места?

Мама кивнула.

Какое-то время Кэтрин растерянно смотрела на нее, затем принялась дергать и рвать рукав ночнушки.

— Я с ума сойду! Честное слово! Эта ведьма — просто копия Нелли! Такая же предательница. В ней нет ни грамма жалости и сострадания к моему положению! Выбирать между ночью и днем. Между Эдгаром и Хитклифом!

Мама рассматривала длинные золотистые волосы Кэтрин, ее нежную, словно фарфоровую, кожу. О, это была девушка неземной красоты! И парень, ломившийся в заднюю дверь, тоже был очень хорош собой, хотя и выглядел измученным. Читая «Грозовой перевал», она даже не представляла себе, что Хитклиф настолько красив.

— Я Анна-Мария Энтуистл, — представилась мама. Затем прижала руку в перчатке к губам и уселась в кресло-качалку.

Кэтрин подбежала к двери и заколотила в нее кулаками. Ключ повернулся, в комнату ворвалась Грета с лицом, искаженным гневом и страхом одновременно. Она выдвинула нижний ящик шкафа, порылась в нем и достала из-под тряпок какой-то темный предмет.

— Что это? — воскликнула Анна-Мария и метнулась к двери.

— Единственный способ избавиться от этого человека. И Грета показала ей черный пистолет с рукояткой красного дерева.

— Но ты не можешь застрелить Хитклифа! — вскричала Анна-Мария.

— Эта ведьма совсем осатанела! — взвизгнула Кэтрин.

— Просто пальну пару раз, чтобы отпугнуть его. Он и слушать ничего не желает! А фрау Энтуистл будет здесь через полчаса!

С этими словами Грета выбежала из комнаты и попыталась запереть за собой дверь, но обе девушки навалились на нее и вырвались на волю. Грета, держа в руке пистолет, подбежала к задней двери и выглянула в окошко, но открыть дверь не осмелилась.

— А ну, отойдите, вы обе! — скомандовала она.

Кэтрин с мамой послушно отступили на несколько шагов. Хитклиф крикнул из-за двери:

— Буду всю ночь ждать тебя в вересковой пустоши!

Он развернулся и бросился бежать через патио.

Только когда Хитклиф оказался в саду на заднем дворе и скрылся за яблонями, Грета отворила дверь и вышла на заднее крыльцо, загородив все широченными плечами. Мама пыталась удержать Кэтрин, та дрожала от ярости, пальцы изогнулись, точно когти хищной птицы. Грета дошла до конца патио, постояла возле площадки для барбекю, затем, держа пистолет обеими руками, два раза выпалила в воздух.

Анна-Мария затащила Кэтрин в дом. Обе девушки опрометью помчались наверх, в спальню мамы, чтобы попытаться увидеть из окна, где же теперь Хитклиф. Но пока они преодолевали два лестничных пролета, а потом еще возились со шпингалетами, чтобы распахнуть дверь на балкон, Хитклиф исчез, лишь вдалеке среди цветущего луга мелькнул его плащ. Кэтрин рухнула на постель, прижала ко лбу тыльную сторону ладони и замерла в этой отчаянной позе. Анна-Мария присела на краешек кровати и принялась размышлять о таинственном появлении героини. Но больше всего в этой истории ее взволновало присутствие героя, Хитклифа, которому непостижимым образом удалось узнать, где находится его возлюбленная. Вообще-то, между нами, его следовало называть антигероем. Никогда прежде ни один мужчина не являлся в «Усадьбу» за своей героиней.

— Ты когда-нибудь видела странные сны, Анна-Мария? — спросила Кэтрин невыразительным, монотонным голосом.

— Конечно, — ответила мама.

— Однажды мне приснилось, что я на небесах. И как ни ужасно это звучит, я чувствовала там себя несчастной. Представляешь? Быть несчастной на небесах! Что же я за человек такой? Один из ангелов очень рассердился на мою неблагодарность и вышвырнул меня оттуда. И я приземлилась прямехонько на Грозовой перевал. Проснулась и заплакала от радости и облегчения! Я чувствовала восторг, радость спасения! Что бы это могло означать, а?

— Ну, наверное, то, что ты хочешь быть с Хитклифом, но часть тебя чувствует греховность этих помыслов. И в то же время ты скорее хочешь быть грешницей, нежели несчастной святошей.

— Вот именно! — Кэтрин резко села в постели, в глазах ее блестели слезы. — Но почему?

— Вы двое слишком похожи.

— Я и Хитклиф? — спросила Кэтрин.

Мама кивнула.

— Да, и это все объясняет.

— Бог мой, наконец-то я встретила родственную душу! Как жаль, что матушка не подарила мне сестры, похожей на тебя!

— Мне тоже всегда хотелось иметь сестру! — И девушки крепко обнялись.

Такому книжному червю, как мама, сестра из романа Бронте была роднее, чем биологическая сестра. Должно быть, Кэтрин прибыла в «Усадьбу» в тот самый момент, когда пыталась решить, за кого из двух мужчин ей стоит выйти замуж. И мама должна была убедить ее ни в коем случае не выходить за Эдгара! Еще ни разу она не испытывала столь сильного искушения вмешаться в судьбу героини, а это, в свою очередь, означало, что ей придется забыть о своей симпатии к Хитклифу ради счастливого завершения романа. Анна-Мария часто помогала своим более симпатичным подружкам завоевать сердце красивого парня. Жизнь мамы проходила под девизом: всегда подружка невесты, никогда не невеста сама. Если бы она смогла изменить судьбу этих персонажей, то совершила бы настоящее чудо! Анна-Мария похлопала Кэтрин по руке.

— Все будет хорошо! Только дай мне немного подумать.

Мама бросила взгляд на часы, стоявшие на тумбочке. Скорый приезд матери мог разрушить все планы. Ей надо привести Кэтрин в презентабельный вид, и для начала ей следует поскорее сменить ночную рубашку на что-нибудь более подходящее. А матери она скажет, что Кэтрин — одна из ее подруг по школе-пансиону (Академия Прэри Блафф, в которой и я потом училась). Матери наверняка должна понравиться хорошенькая юная англичанка. Она решит, что гостья может положительно повлиять на Анну-Марию. (Бабушка, подобно многим американцам из высшего общества, была ярой англофилкой.) Мама бросилась к гардеробу, чтобы подыскать для Кэтрин подходящий наряд, но тут в комнату ворвалась Грета.