Золотой тюльпан. Книга 1 - Розалинда Лейкер

Подойдя к дому, женщина постучала в дверь бронзовой ручкой. На стук вышла экономка Питера, которая встретила Франческу очень спокойно и не выразила ни малейшего удивления, увидев оторванный рукав платья и окровавленный лоб Франчески.

— Меня зовут фрау де Хаут, — сказала женщина, помогая Франческе снять плащ и усаживая ее у камина в светлой уютной гостиной с красными занавесками на окнах и мозаичным полом в черно-белую полоску. — Я принесу воды, чтобы промыть рану. Посмотрим, может быть, ее нужно перевязать.

Фрау де Хаут промокнула кровь чистой тканью. Рана на лбу Франчески оказалась просто глубокой царапиной. Вероятно, это был след от пуговицы на чьем-то рукаве. Боль в груди утихла, хотя девушка опасалась, что на месте ушиба будет синяк. Экономка принесла расческу, и Франческа привела в порядок волосы. Затем девушке предложили чашку горячего шоколада. Фрау де Хаут была жизнерадостной и приветливой женщиной средних лет. Ухаживая за неожиданной гостьей, она успела рассказать, что была вдовой, и ей очень правилось работать экономкой у Питера ван Дорна, так как в Амстердаме жили ее замужние дочери, к которым она могла часто ходить в гости, чтобы повидать внуков. Франческа спросила, как Питер оказался в роте городской стражи, и фрау де Хаут рассказала, что он был в резерве и ежегодно отбывал положенные часы дежурств.

— Он записался в роту городской стражи на три года, когда купил дом в Амстердаме. Это служба на общественных началах, а кроме того, геру ван Дорну очень нравится светская жизнь. По существующим правилам офицеры любой роты могут давать в своем управлении по одному банкету в месяц, но зато каждый такой банкет длится два или три дня. Гер ван Дорн бывает там раз в два месяца, не чаще. Ведь ему приходится все время ездить в Харлем, а точнее, на свои поля, которые находятся недалеко от Харлема.

— Я знаю. Прошлой осенью мы там были.

— А я там никогда не бывала. Ну, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, уже гораздо лучше. Я прекрасно отдохнула.

В душе Франческа очень переживала из-за утерянного куска соленой говядины, которым она собиралась несколько дней кормить семью, да еще сварить бульон.

— Думаю, вам нужно дождаться гера ван Дорна, — твердо заявила фрау де Хаут. — Пойду, посмотрю, не возвращается ли он домой.

Франческа не торопилась с уходом. Она надеялась, что Питеру удастся вернуться целым и невредимым. Девушке очень хотелось с ним увидеться и поблагодарить за свое спасение. Фрау де Хаут вернулась в гостиную.

— Можно еще немножко поболтать, — сказала она, пододвигая свой стул поближе к камину. — Моя гостиная находится наверху, там у меня отдельная маленькая квартирка. Мне бы очень хотелось как-нибудь ее вам показать, когда вы будете себя чувствовать получше.

— Уверяю вас, я чувствую себя прекрасно. Просто я до смерти перепугалась, но сейчас уже пришла в себя.

— Да уж, вам просто повезло, что удалось отделаться только испугом.

— Надеюсь, никто серьезно не пострадал.

Фрау де Хаут посмотрела на окно, мимо которого промелькнула чья-то тень.

— Должно быть, это гер ван Дорн.

Женщина направилась к двери, и через мгновение Франческа услышала голос Питера. Она встала со стула и повернулась к входу. Питер вошел в комнату и радостно улыбнулся Франческе. Он где-то потерял шляпу, но, похоже, сам нe пострадал.

— Рад видеть вас живой и здоровой, Франческа!

— И я тоже. А почему толпа набросилась на того юношу?

— Он — француз. Выпив лишнего в таверне, стал хвастаться, какая сильная армия у Людовика XIV. Несколько голландцев очень обиделись и заявили, что юноша шпионит в пользу Франции. Конечно, это глупо. Ну какой же шпион станет болтать о таких вещах в таверне? Но ведь вы знаете, какое сейчас настроение у народа. Слова этого глупца были подобны спичке, зажженной рядом с сухим деревом. Началась потасовка, и француз обратился в бегство. За ним бросилось несколько человек с криками: «Французский шпион!», на улице к преследователям присоединялись все новые охотники до драк. Сейчас бедняга в безопасности, и надеюсь, с наступлением темноты у него хватит ума покинуть Амстердам.

Франческа снова села, а Питер занял свободный стул рядом с ней, так как фрау де Хаут больше в гостиной не появлялась.

— Как мне вас благодарить за свое спасение?

— Должен признаться, что я глазам своим не поверил, когда увидел вас в самом центре взбесившейся толпы.

— Многие люди пострадали?

— Ну, не обошлось без проломленных голов и переломанных рук и ног, но убитых нет.

— Сколько часов вы бываете на дежурстве?

— Таким, как я, идут навстречу. Ведь у меня дела в другом городе. Роты городской стражи были созданы для очень важной цели в те времена, когда наши предки сражались с испанцами. А теперь мы просто призваны поддерживать в городе порядок, но вызывают нас довольно редко. Дай Бог, чтобы так было всегда.

— Вы считаете, что угроза со стороны Франции настолько серьезна?

— Боюсь, что да. По-моему, Людовик задался целью расширить свои границы и не станет слушать увещевания де Витта. И все же нельзя допустить, чтобы на улицах наших городов французы подвергались таким нападениям, как сегодня. Пока это первый случай.

— Надеюсь, он станет последним.

— Я тоже. — Питер снова улыбнулся девушке. — Особенно, если вы снова там окажетесь. Ведь в следующий раз я могу и не успеть.

Франческа улыбнулась в ответ и поднялась со стула:

— Я должна идти домой.

Питер тоже встал:

— Я вас провожу, вот только найду другую шляпу.

Придя домой, Франческа сразу же повела Питера к отцу. Она была уверена, что Хендрик непременно захочет его увидеть. Тот с ужасом выслушал историю, рассказанную дочерью, и стал горячо благодарить Питера. Он хотел угостить молодого человека вином, но тот сказал, что должен вернуться на дежурство. Хендрик проводил его до двери, не переставая благодарить за спасение дочери. Питер откланялся, а перед уходом бросил долгий и пристальный взгляд на Франческу.

Франческа сказала Марии, что мяса к обеду нет. Грета, которая тоже в этот момент была на кухне, молча пошла в кладовую за овощами, чтобы сварить суп. Франческа поднялась к себе и стала переодеваться. Вдруг она поняла, что думает совсем не о своем счастливом спасении, а о взгляде Питера, которым он на нее смотрел при прощании. Это открытие привело девушку в полное замешательство.

Как и предвидел Виллем, оказалось очень трудно найти покупателя для картины «Нищий и бриллиант». Несомненно, это была одна из лучших работ Хендрика, столь же прекрасная, как и «Богиня весны». Именно в этих картинах Хендрику удалось достичь вершин творчества. Тем не менее, картина «Нищий и бриллиант» просто не могла снискать симпатии рядового покупателя. На нее нельзя было смотреть без боли в сердце. Страдания нищего, написанные на его лице, были так страшны и безысходны, а сам сюжет так мрачен и тосклив, что даже самые стойкие и малочувствительные люди не могли долго задерживаться возле этого полотна. Сам Виллем в полной мере осознавал роковую силу, исходившую от картины, глядя на которую он терял покой. Вряд ли кто-нибудь согласится держать подобную вещь в доме. К нему уже приходило несколько серьезных коллекционеров. Они долго рассматривали полотно, а потом ушли, даже не спросив о цене. Другие покупатели, не желая говорить о малоприятных чувствах, которые вызывала в них картина Хендрика, ссылались на то, что бриллиант слишком велик, и это не соответствует действительности. Виллем знал, что так и будет, но он прекрасно понимал и то, что Хендрик был полностью прав, а сам он заблуждался. Бросающийся в глаза огромный бриллиант лишь подчеркивал страдания голодного человека, который был не в силах до него дотянуться. Наконец Виллему удалось продать картину «Нищий и бриллиант» за 60 флоринов. Конечно, эта цена была просто смехотворной, но Виллем вздохнул с облегчением, когда картину забрали из его дома.