Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика - Галина Ершова

Млечный Путь: творец сущего

Главным небесным ориентиром для древних индейских мудрецов стал, как уже упоминалось, Млечный Путь – эта яркая на ночном небе неровная светящаяся полоса, формой напоминающая рептилию с разинутой пастью. Млечный Путь был для майя астрономическим объектом, мерилом времени и пространства, Творцом всего сущего.

Уникальны ли майя в своем видении мировой гармонии? Вообще-то нет.

Дело в том, что одной из важнейших проблем для всех древних астрономов было выявление и сочетание различных астрономических циклов для обнаружения постоянной величины, позволяющей отсчитывать временные отрезки. Удивительно иное: несмотря на разные периоды существования различных древних цивилизаций, системное осмысление астрономических наблюдений и появление первых календарей повсеместно приходится на V–III тысячелетия до н. э. Об этом свидетельствуют записи наблюдений у египтян, вавилонян, китайцев и майя. Так, например, по древнему византийскому календарю, которым пользовались даже на Руси с X века по начало XVIII века, сотворение мира датировалось 5508 годом до н. э. Древние евреи относили это событие к 3761 году до н. э. Начальная дата астрономии майя 0.0.0.0.0 приходится на 3114 год до н. э. В Древнем Китае начало календарного отсчета времени приходится на 2637 год до н. э. В Древней Индии уже к III тысячелетию до н. э. был разработан календарь, обеспечивавший хозяйственную деятельность населения долин Инда и Пятиречья.

Чем же определяется эта «общемировая норма»?

Совершенно очевидно, что каким-то астрономическим общепланетарным явлением – таким, например, как нахождение точки эклиптики в день весеннего равноденствия в видимых пределах полосы Млечного Пути. Эту картину можно было наблюдать довольно долго – примерно с VI по III тысячелетие до н. э. Именно в этот период Млечный Путь служил точкой отсчета, по которой древние наблюдатели, даже не имея еще разработанного солнечного календаря, отмеряли солнечный год, начинавшийся в весеннее равноденствие.

Восход солнца отмечался в одном конце Млечного Пути только один раз в год, в одно и то же время. Дополнительные точные ориентиры – особенно яркие звезды – в пределах полосы Млечного Пути с течением тысячелетий менялись. Так, если ближе к V тысячелетию до н. э. таким ориентиром служило легко узнаваемое созвездие Ориона, то к III тысячелетию это были не менее узнаваемые Плеяды. Итак, возобновление восхода солнца в одном и том же конце Млечного Пути означало, что прошел один год и начинался новый. Восход солнца с противоположной стороны помогал приблизительно отмерить полугодовой период. Таким образом, со временем становилось возможным деление годового цикла по Млечному Пути на две и даже на четыре части.

Наиболее отчетливо следы такого архаического солнечного календаря мы встречаем в Древней Индии, где выделялся лишь день начала года – в весеннее равноденствие. Точка восхода солнца ориентировалась отнюдь не по поясу Зодиака, а по созвездию Ориона, расположенному точно на Млечном Пути, между Тельцом и Близнецами. Помимо прочего, привязка весеннего равноденствия к созвездию Ориона позволяет нам «удревнить» индийский календарь вплоть до середины V тысячелетия до н. э.

Космос сделал жителям Земли странный, но бесценный подарок, благодаря которому человеческая цивилизация получила шанс выйти на качественно иной уровень. И человечество воспользовалось этой возможностью – причем практически на всех континентах. Наступила новая эпоха – эпоха возникновения государств Древнего мира как в Старом, так и в Новом Свете.

На американском континенте такими умниками стали мезоамериканцы – именно поэтому «начальная» дата календаря майя, приходящаяся на 3114 год до н. э., и отмечает окончание периода пересечения Млечным Путем эклиптики в день весеннего равноденствия.

Следует добавить, что для земного наблюдателя Млечный Путь в дни равноденствий и солнцестояний (в разные часы) в эти времена располагался по линии восток-запад.

Итак, в течение трех тысячелетий древние обитатели Земли наблюдали удивительное сочетание явлений: сияющий Млечный Путь делил пополам черное ночное небо, соединяя его с Землей, а когда наступал рассвет, на «хвосте» тающего Млечного Пути появлялось солнце. Понятие дуальности мироздания представало во всех своих ипостасях: на смену ночной тьме приходил свет дня; на смену зимнему сезону приходил летний; определялись правая и левая симметричные половины небесного купола; осознавалось деление на верх и низ и вместе с тем возникал образ соединения земли с небом (что и породило идею мирового древа). Положения Млечного Пути в равноденствие и солнцестояние создали образ перекрещивающихся координат стран света – отсюда и символ креста в мировых культурах. Вычерчивалась концепция противопоставления реального мира и потустороннего, жизни и смерти. При этом, единый в своем виде Млечный Путь состоял из двух параллельных потоков и делился на два отрезка. Оставалось только установить связи между половинами дуальных пар – что и было сделано человечеством в период с VI по III тысячелетие до н. э. Объяснение связей между элементами дуальности и привело к созданию первых научных картин мира.

Примечательно, что в Мезоамерике этот новый этап характеризуется неожиданным повсеместным появлением двуглавых и двуликих изображений. В Мексике и по сей день пользуются популярностью человеческие фигурки, у которых одна половина лица изображается живой, а другая – в виде черепа. Не редкость и двуглавая змея – олицетворение дуальности мироздания.

Модель мира – это гармония жизненного цикла человека в пространстве и времени. Майя воспроизвели эту модель в своем видении Зодиака, пересекаемого Млечным Путем. В качестве астрономического объекта майя называли Млечный Путь тамкас — «середина сферы». Однако слово тамкас в языке майя имеет несколько значений, которые можно объединить в блоки понятий:

1) середина (глубина) сферы

2) раздваивание, деление

3) семяизвержение и менструация (мужская и женская жидкости)

4) роды и детородный орган

5) чистота, девственность

6) змея (вытянувшаяся и с пятнами)

7) темная сила, порождающая безумие, и болезни, вызывающие паралич.

Более поздние мексиканские мифы несколько преобразовали эти скрытые сакральные значения, сохранив их в виде более понятных образов. У науа Млечный Путь считался дорогой через небо, которому покровительствовали два божества: мужское Citlallatonac — «Сияние звезд» и женское Citlalinicue — «Звездная юбка». Млечный Путь – престол «Звездной юбки» – был источником всеобщей мудрости.

С другой стороны, Млечный Путь сам считался телом Великой Матери – Прародительницы, из темного чрева которой появились Солнце, Луна и звезды.

Кецалькоатль, по определению астеков, – это тот, кто сделал людей, одновременно Господин и Госпожа дуальности (т. е. одна из ипостасей Творца). А Млечный Путь – дорога, по которой передвигались Тескатлипока и Кецалькоатль, будучи богами звезд.

Книга истории народа майя-киче «Пополь-Вух» также интерпретирует божество Кукумац («Змея, покрытая зелеными перьями» – майяский вариант Кецалькоатля) в качестве двуединого образа Творца: Созидательница и Творец, Тепеу и Кукумац, Великая Мать и Великий Отец. Кукумац – двуединый бог, Великая Мать и Великий Отец, подчиняющийся «слову» триединого одноногого божества по имени Хуракан – «Сердце Небес» и отождествляемый с Млечным Путем. Кукумац предстает в «Пополь-Вух» как творец всего сущего, когда «все было в состоянии неизвестности, все холодное, все в молчании; все бездвижное, тихое; и пространство неба было пусто».

Поэтому неудивительно, что Млечный Путь, в каком бы мифологическом образе его ни представляли, считался Творцом всего сущего. Именно это значение Млечного Пути подтверждает и звездная карта майя в качестве модели мира. Млечный Путь, олицетворявший путь умерших от смерти к возрождению, делил зодиакальный пояс на две неравные половины: живое и мертвое пространства.

Следует заметить, что остается еще один загадочный вопрос: если все так ясно, то почему в древней иконографии мы видим как бы два противоборствующих образа? Уже у ольмеков Творец всего сущего появляется то в виде Пернатого Змея, то в виде Ягуара. Складывается впечатление, что в те далекие времена шла яростная борьба между сторонниками двух религиозных направлений. Отблески этой идеологической войны мы встречаем у майя, вплоть до совсем поздних времен.

Так, например, ольмекские мудрецы явно были сторонниками ягуарьего направления (видимо, принадлежа роду Ягуара) и постоянно подчеркивали свою принадлежность к нему. На памятниках «промежуточной» между ольмеками и майя культуры Исапы Млечный Путь изображался порой странным гибридом, сочетающим в себе черты Ягуара и Каймана. А южная майяская жреческая школа Копана была явной сторонницей рептильной тематики, в то время как горная Гватемала отдавала предпочтение Ягуару.