Триумф и Трагедия - Савански Анна

Элеонора все же решилась открыть свою собственную консультацию. Она знала, что ей не хватало опыта, в ее жизни слишком много лет прошли бездарно, пока она пыталась вить свое гнездо во Франции, жизнь проходила мимо нее. Элеонора боялась, ведь у нее могло и не получиться. Конечно, статус жены Марка делал свое дело, и люди сами к ней тянулись, но этого для нее было мало.  На ее день рожденье он решился подарить ей свою собственную консультацию. Он собирал для нее клиентов, поднимал ее престиж, вместо благодарности она должна была чувствовать, как градус любви поднимается в ней, но Элеонора ощущала, как остывают ее чувства. Она никогда не испытывала всепоглощающего чувства, как ее брат, или подруги. Она и не знала, что бывает как-то по-другому, не так, как сейчас.

- Тебе нравиться? – ее вывел из раздумья мягкий голос Марка.

- Да, - выдохнула она, окидывая взглядом кушетки обтянутые дорогим бежевым бархатом, - завтра начнем работать.

- Очень хорошо, - Марк поцеловал ее в шею, и тихо вышел из кабинета, оставляя ее наедине со своими мыслями.

Она начала свою работу, находя нечто забавное в исповедях всякого рода звезд. Они признавались ей в своих пороках, открывали часть души, ожидая, что за большие деньги она будет говорить, что они все верно делают. Ее забавляла эта игра, куда больше, чем все остальное. Как-то она поздно выходила с работу, она пыталась поймать такси, как на другой стороне улице она заметила Марка, беседующего с какой-то девицей. Конечно, она знала, что своим глазам порой нельзя доверять, но они и ее сердце подсказывали ей, что происходит то, что от нее скрывают. Она делала вид, что ничего не понимает, не знает, не видит, и не слышит. Из-за такой мелочи она не будет рушить свой брак.

В последнее время они все реже стали бывать в свете, для них это стало скукой и пыткой. Часами выслушивать разговоры о погоде или биржевых котировках, о политике и никто не говорил о чувствах, тонких материях, понимание и любви. Хоть ими и двигала жажда наживы они все также были такими же романтиками, неутолимыми искателями. Элеонору перестал волновать свет, и утомительные мероприятия, которые организовывал Марк. Ей не нравились эти дамочки, которые щеголяли своими модными платьями, рассуждавшие к кого она сшито, и модный ли это был дизайнер. Ее нервировало это новое поколение, к которому она принадлежала, они считали, что все можно, все покупается и продается. Ей оставалось надеется, что дети этого поколения будут совсем другими. Но Элеонора стала уставать, и замечала, как и Диана устает от этих всех мероприятий.

- Не позволю своим внучкам выходит замуж без любви, - тихо сказала Диана баронессе Литтон. Элеонора посмотрела на мать в красивом бледно-зеленым платье.

- Порой расчет важнее любви и вы это сами знаете, до замужества вы были бедной герцогиней, а вышли замуж за богатого лорда с большим состоянием, - быстро парировала баронесса. Элеонора улыбнулась, чувствуя, что Диана незамедлительно даст ответ.

- Милая Ванесса, когда я выходила замуж Виктор был владельцем не большего заводика и не с таким уж большим состоянием, как вы себе это представляете, и кроме любви нами ничего не двигало, - она мило улыбнулась, - мы жили на Бонд-стрит, а потом купили по дешевке землю.

- Времена меняются, милочка, - намекая, что за деньги можно купить сейчас все что угодно даже любовь. Элеонора до сих пор с омерзением вспоминала, как в одном из парижских ресторанов она увидела танцующую парочку, изображающую любовь, но во всем скользила фальшь, а потом она увидела, как дама давала деньги мужчине.

- Нет, любовь вне времени, - и она ушла, оставляя за собой последнее слово. Она взяла дочь за руку, и повела на свежий воздух, - никогда не бойся любить, даже если все против тебя. Любовь это божий дар, и уметь прощать это великая сила, самая великая сила. Я простила однажды твоего отца, и сели бы этого не произошло, то ты не родилась, все меняется, но только не настоящая любовь.

- Значит если тебе очень больно, все равно надо простить? – Элеонора наклонила голову на бок, чувствуя, как она не готова к этому, что если с ней произойдет такое, то она не сможет простить Марка.

- Да, моя дорогая, - ответила Диана, - запомни это навсегда, и никогда, никогда не унижайся перед мужчиной.

Потом они ушли в зал, и Нэлли ощутила не приязнь, с того вечера они все реже  бывали в свете, все стало каким-то пресным, есть жизнь и вне это круга, и такая потрясающая - богемная и безумная. Те принципы, которые жили много лет назад, стали другими. Время еще раз напомнило им, что ничто невечно…

₪

Лето пришло в Лондон. Буйным цветом зацвели улицы, наполнив ароматом любви и жизни, город пробуждался стряхивая с себя остатки бесконечных дождей. Людей стало больше на просторный улицах, а зеленые газоны в выходные или обед были переполнены влюбленными, которые целовались, не скрывая своих чувств, ведь мода не на скрытность прошла.  Встречались - расставались, чтобы встреться вновь, чтобы потом снова быть вместе, будто бы и не было прохладной летней ночи между ними. Лондон цвел, а ветер разносил аромат любви все больше охватывая любовной лихорадкой людей. Это легкое волшебство вдыхали, впитывали в себя кожей, ощущая себя немного счастливыми.

Так было и с Дженни и с Диланом они были друзьями, очень близкими и очень крепкими, он нравился ей, а она нравилась ему. Ее сердце трепетало в его присутствии, один его взгляд приводил ее в восторг. Дженнифер не знала на какие чувства она способна, не знала, что такое страсть и нежность, не понимала, почему все ее подруги сходили с ума от влечения и желания. Дженни льнула к нему, ища его общества постоянно, ей было только девятнадцать и первое ее посетившее чувство она восприняла за настоящее, даже не зная, что где-то там может быть настоящая любовь. Но ее романтичная натура искала выхода чувств и желаний.   Как-то она сама призналась в любви и сама его поцеловала, переборов свой страх, что ее могут отвергнуть.

- Мне кажется я люблю тебя, - ее карие глаза вспыхнули, на щеках выступил легкий румянец, признак девичьей стыдливости. Дженни заметила, как он переменился в лице, она отвернулась от него, понимая, какая же она глупая, что решила сказать о своем чувстве, новом ощущение мира, которое она неожиданно нашла в себе. Но он не оттолкнул ее, и только тихо смеясь сказал:

- Я думал, что ты знаешь, - он сжал ее пальцы, - я не тот человек, что говорит о своих чувствах в слух. Порой слова не нужны, как литератор ты знаешь об этом.

- Это значит, что ты тоже любишь? – она невинно захлопала ресницами, страшась его ответа.