Автобиография. Старая перечница - Иоанна Хмелевская

Хотя, как честный человек, должна оговориться — мы не смогли осмотреть весь берег, я, к примеру, понятия не имею, как выглядит пляж перед Гранд-Отелем или водолечебницей. Только вряд ли бы я не заметила промежутка между огромными бревнами частокола, если бы там промелькнул кусок нормального пляжа.

Чтобы уж совсем покончить с жарой, забегу вперед и отделаюсь от Праги, которая у меня неразрывно связана с адским зноем. Всего лишь раз, один-единственный раз я не окунулась в Праге в тропическую атмосферу, но это было поздней осенью, да и пробыла я в Праге только один день, жара могла просто не поспеть за мной. Во всех же остальных случаях город этот был буквально раскален.

Случай, который я описываю, произошел в то лето, когда дети решили провести отпуск в Польше, дабы сделать все, на что обычно у них не хватало времени. Сразу доношу — всего сделать не удалось, и, возможно, именно потому, что я решила показать им Прагу, которая вечно была нам не по пути. А как иначе? В Вену едут через Братиславу, в Штутгарт и Копенгаген — через Познань или Щецин, я уже не говорю о Вроцлаве. Прагу приходится посещать специально, а не по пути куда-нибудь.

Лично я хотела там прогуляться по Золотой Улочке и заранее объявила о своем желании. В Градчаны и Старо Място пусть идут сами, я уже все это не раз видела, так что могу на сей раз и пропустить, а вот Золотую Улочку увидеть желаю!

И опять мы попались в уже знакомую ловушку. Такси. Хотелось подъехать к желанному объекту как можно ближе, чтобы ножками я преодолела строго ограниченную трассу, и ни сантиметра больше. Таксист попался очень ответственный, он сам огорчился, но не мог не предупредить: если близко, то придется взбираться на гору, можно шагать по ровному и вниз, но там дальше. Я выбрала второе, промчалась по всем этим дворикам бесчисленных замков, которых так хотелось избежать, и, чтобы отвлечься, по дороге силилась понять, каким чудом врагам удавалось преодолеть столько препятствий. И вот наконец долгожданная цель.

Золотая Улочка меня разочаровала. Снаружи все в порядке, снаружи она наверняка выглядела, как в стародавние времена, но вот интерьеры всех домов устроены, уж вы меня извините, самым идиотским образом. Ведь это должны были быть лаборатории и мастерские средневековых алхимиков, золотых дел мастеров, варщиков зелья, чернокнижников, ювелиров высочайшего класса, а что из них сделали? Похожие друг на друга как две капли воды киоски с открытками! Я-то надеялась, что удалось разыскать аутентичные или правдиво воссоздать все эти печи, топки, тигли, реквизиты той поры, здесь засушенный нетопырь, там заспиртованный трупик младенца… Успокойтесь, такой старый трупик, да еще в банке, это уже не труп, а памятник старины. Ну ладно, я не настаиваю, можно и искусственный трупик. Да мало ли что человек надеется здесь увидеть, особенно если он интересуется Средневековьем? Не только чучела сов и черных воронов, не только старинные драгоценные камни, предтечу «Яблонэкса», лидера современной чешской бижутерии, но и рукописные или первопечатные книги, а то и листы с загадочными письменами. Воссоздать аромат эпохи! Держите карман шире. Ничегошеньки!

Золотая Улочка очаровательна, нельзя не поддаться ее прелести, но все очарование лопается, как только войдешь в любой из домиков. Впрочем, оно и к лучшему, иначе я бы могла застрять там надолго, а ведь зной-то не слабел. Погода стояла солнечная до отвращения! И все наши пражские знакомые, радостно улыбаясь, спешили поблагодарить нас. Ведь это мы привезли такую погоду, не далее как позавчера стояли холода и моросил противный дождик. Они очень, очень нам благодарны.

Улицу я прошла до конца, выдержала и осталась вполне довольна, ведь так давно мечтала побывать здесь. А дальше меня ждала лестница, правда ведущая вниз. Я начала спуск. Спускалась и спускалась, все вниз и вниз, и казалось, что этому не будет конца. Останавливалась, переводила дух, прислонившись к невысокой стене и любуясь прекрасным городом с высоты птичьего полета. На каждом перекуре ждала, что панорама будет уже не такой безграничной, съежится, но она все не съеживалась и по-прежнему оставалась прекрасной и неохватной. И я снова спускалась, спускалась…

Роберт с Моникой шли впереди меня, и время от времени я их окликала:

— Дети, ну как там? Видно землю? Скоро ли конец?

Меня утешали:

— Конец близок. Осталось только девять площадок… Нет, извини, вот еще две. Всего, значит, одиннадцать.

И негде присесть! А такого понятия, как тень, здесь, видимо, и вовсе не существует. Ни клочка тени, негде передохнуть от зноя. Я уже прощалась с жизнью, как дети вдруг углядели внизу что-то вроде улицы.

И тут новая проблема — поймать такси. Должно быть, неподалеку висел знак, запрещающий машинам останавливаться. Но я-то могла остановиться и даже присесть на столбик в тени какого-то здания, пока дети ловили такси, а я переживала за них — столько времени на солнце! И прямо под машины лезут! Разве что Зося вела себя интеллигентно, по мостовой не металась.

Все-таки соображала я в те минуты плохо, иначе не переживала бы так за сына. Знаю ведь, что жару он буквально обожает. А внучка Моника как-никак моложе меня на полвека, да и выросла в Алжире, это уже потом в Канаде поселилась. В этой стране у Моники зимой однажды волосы примерзли к спинке скамьи, а летом там — просто влажная баня, до сорока градусов дело доходит.

Позже я удивлялась, и какого черта так шустро спускалась по этой лестнице? Могла бы ведь почаще останавливаться и отдыхать. Должно быть, гнало меня вперед желание поскорее очутиться в тени.

Нет уж, такой туризм не по мне!

Все же надеюсь, что Прага когда-нибудь окажется ко мне помилостивей и учтет мои пожелания, возраст и состояние здоровья.

Полагаю, что из-за жары я не смогла осуществить свое давнишнее желание — разыскать могилу моей прабабки в местечке Старая Весь, где чуть ли не половину кладбища заняли Войтыры, несомненно мои предки. Нам очень хотелось заглянуть в церковные книги небольшого костела при кладбище. Главным образом, из-за Моники. Ведь редкий поляк может похвастать, что знает семь поколений своих прямых предков, если поляк этот не аристократ по происхождению, не прямой потомок, скажем, Барбары Радзивилл и Яна Замойского. Могла бы Моника у себя в Канаде задрать нос, да не удалось. Пришлось ограничиться прямыми потомками лишь в шести поколениях. Правда, Роберт предлагал забраться в ризницу через приоткрытое окошко, да я отговорила. Ну заберется он внутрь костела, а где искать старинные фолианты? Наверняка не лежат на виду, если даже сохранились. Возможно, спрятаны в архиве, а где этот архив — мы не имеем представления. Мои же познания в собственной генеалогии заканчиваются на прапрабабках — Шпиталевской и ее сестре Хмелевской.