Туляки – Герои Советского Союза - А. Аполлонова

Но в бою всегда много неожиданностей.

Как только наша пехота приблизилась к опушке леса, на нее выскочило 16 немецких танков. И еще два орудия Григорьева выведены из строя. Пехота залегла.

Снова комбат Григорьеву:

— Выручай, друг, как можешь, иначе приказ не выполним.

— Ладно, выручим! — ответил Григорьев.

У него всего два орудия против нескольких танков врага. Два орудия, но около них стойкие солдаты, умелые воины. И горит один, второй, третий танк фашистов…

В разгар боя у одного орудия вышел из строя расчет. Григорьев заменил наводчика, и орудие опять заговорило. Задымился один танк, подбитый Григорьевым. И тут Ивана ударило в левый глаз. Погасло зрение. Закружилась голова от нестерпимой боли.

Минута, вторая… Григорьев преодолел боль, окинул уцелевшим глазом подступы к позиции. Танки еще ползли. Он припал к панораме и продолжал стрельбу.

Наконец вражеский огонь прекратился. Несколько танков, пятясь, отходило. Двенадцать дымили на поле боя.

После лечения Григорьев вернулся в часть и участвовал в штурме Берлина. На рейхстаге среди росписей других советских воинов была и его, Ивана Григорьева.

Гришонков Михаил Сергеевич

Родился в 1914 году в деревне Малятино Суворовского района Тульской области в семье крестьянина. Перед Великой Отечественной войной работал председателем Малятинского сельсовета. Добровольно вступил в Советскую Армию. Командовал саперным взводом. Звание Героя Советского Союза присвоено 29 июня 1945 года. После войны живет и работает в г.Чекалине. Член КПСС.

С чего начинается подвиг? Наверное, с простых, будничных дел. С умения опираться на людей, видеть в них силу, без которой не сможешь один одолеть другую силу.

Его подвиг, видимо, начался с того, что в суровый 1941 год, когда немецкие полчища были на подступах к родному краю, он сумел поднять своих односельчан на уборку урожая.

— Хлеб нужен для разгрома врага! — вот что сказал тогда колхозникам председатель Малятинского сельсовета Михаил Сергеевич Гришонков.

И хлеб убрали, отгрузили фронту. А за последней повозкой туда двинулся и сам Гришонков.

Суровую горечь отступления пережил Михаил Сергеевич, заместитель политрука минометной роты. А в дни наступления советских войск загорелся новой силой и всегда находился на самых опасных боевых участках.

Освобождая от врага наши города и села, он беспощадно уничтожал фашистов. Много советских людей спас этот человек с большим и добрым сердцем!

В одной деревне немцы бросили пятилетнего сына председателя сельсовета в горящую мельницу. Рискуя жизнью, Михаил Сергеевич ринулся в огонь. Сам получил сильные ожоги, но спас мальчугана.

…Украина, Белоруссия, Польша. Форсирование Буга, Вислы, Одера… Ходил в разведку, учился в военном училище, командовал саперным взводом…

На Одере Гришонкова срочно вызвал в штаб командир батальона. Изучающе посмотрел на подтянутого лейтенанта и сказал:

— Нужно найти удобное для переправы место, разведать подступы.

— Ясно, товарищ капитан. Разрешите выполнять?

— Выполняйте… — и теплее добавил: — Знаю, трудно, но надеюсь. Вы ведь специалист по переправам.

Ночью с группой саперов Гришонков отправился на задание. Невдалеке от расположения части натолкнулись на открытый водосточный канал. Раздумывать не приходилось. Спустились в канал и по грудь в воде пошли к Одеру. Вся река усиленно освещалась. Стоило появиться на воде мало-мальски приметному предмету, как немцы открывали по нему огонь.

По каналу Гришонков переправил надувные лодки, доски. В ход шло все, что попадало под руку и могло плавать. Заготовив материалы, приступили к форсированию реки. Немцы, заметив оживление на реке, усилили по ней огонь. Но люди, не страшась, двигались вперед. Вот и земля… Но земля стала новым испытанием. В устье Одер раздваивался, в междуречье образовалась полоса затопленного луга. Нужно было четыре километра идти по трясине. Гришонков повел солдат. А там снова — переправа. И так — партия за партией. Под огнем врага. Усталый, измученный сапер проводил группы. Переправлен свой батальон, а следом за ним — другой.

Во время переправы Гришонкова ранило. Комбат предложил отправиться в госпиталь. Коммунист Гришонков отказался. Наскоро перевязав рану, он продолжал выполнять свои обязанности.

Грошенков Петр Павлович

Родился в 1920 году в деревне Пчельна Одоевского района Тульской области в крестьянской семье. Окончив начальную школу, работал в колхозе. В 1940 году призван в ряды Советской Армии. С первого и до последнего дня участвовал в Великой Отечественной войне. Звание Героя Советского Союза присвоено 1 ноября 1945 года. После войны служил в органах МВД. В 1963 году ушел на пенсию. Живет в Москве. Член КПСС.

В 17.00 разведчиков собрали по тревоге. Они стояли в строю, сто двадцать ладных, подтянутых, отчаянных парней — глаза и уши прославленной 236-й стрелковой дивизии.

Третьим на правом фланге стоит Петр Грошенков, двадцатитрехлетний русский солдат. Воюет с первого дня войны, в разведке — с осени сорок первого. Сам попросился. Надоело, говорит, отступать. А разведчик — всегда в наступлении, всегда впереди. Взяли…

Часто с группой таких же бесстрашных уходил в ночь за «языком», на диверсии, просто «на охоту». Рисковал жизнью — на то и разведчик.

Две медали «За отвагу», орден Красной Звезды, многочисленные благодарности командования — так оценила страна два первых года войны Петра Грошенкова.

Командир знал: если в группе, идущей в разведку, есть Грошенков, можно не сомневаться в успехе. По всей дивизии ходили густо обросшие веселыми подробностями рассказы о том, как где-то возле Краснодара Петр приволок перепуганного унтера в одних голубых подштанниках, тепленького еще от перины и шнапса…

Вчера их дивизия вышла к Днепру. Вот он совсем рядом, в каких-нибудь восьмистах метрах. И каждый метр десятки раз пристрелян с правого, пока еще «немецкого» берега. Там доты, дзоты, пулеметные гнезда, там орудия и караулящие смельчаков стволы автоматов гитлеровской солдатни. Фашисты уже объявили правобережье Днепра неприступным.

И вот они стоят перед командиром роты — лихие парни, гордость дивизии. Сто двадцать героев. А Петру для ночной операции нужно только девятнадцать. Девятнадцать добровольцев. Двадцатым пойдет сам.

Две лодки — на десять бойцов каждая — нырнули в туман над Днепром. Двадцать разведчиков на хрупких посудинах громко назывались десантом. Казалось, целую вечность уже плывут они к ощетинившемуся смертью берегу. Немцы не стреляли. Им, видно, показалось невероятным, что два десятка советских солдат идут на штурм, и они решили «встретить» лодки уже у берега. А лодки, сманеврировав в густом тумане, причалили ниже. Секунды — и десант на берегу. Двадцать разведчиков против сотен врагов.