Желание дракона - Катерина Небесная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоило им направиться к выходу, как девушки тут же слились в кучу и принялись бурно обсуждать посетителей. Мэй обернулись и продавщицы, тут же вытянулись по струнке, дежурно улыбнулись, как ни в чем не бывало, но взгляд говорил о многом.
Мэйгрид это не понравилось. Она непроизвольно сжала пальцы в кулаки.
— Почему ты злишься? — спросил Аластер, как только они вновь оказались на шумной улице.
— Они не знают тебя, но уже сделали выводы.
Дракон положил ей руку на плечо и крепко сжал, приобняв, а затем притянул к себе и шепнул на ухо почти одними губами:
— Спасибо.
— Хочешь, я вернусь и нагрублю им? — предложила Мэйгрид, пытаясь скрыть смущение.
— Может, вначале к госпоже Понзер, купим самые липкие пирожные, а затем вернемся и закидаем их?
Они рассмеялись.
Возвращаться в магазин вечерних нарядов уже не стали, обосновались в кофейне, за столиком еще меньше, чем на их кухне в доме. Крошечные фарфоровые чашечки, невесомые, и такие же круглые блюдца. Мэй досталась пара в цветочек, а Аластеру — зайчики. Они пообедали за отвлеченными разговорами, Аластер рассказывал про время своей учебы.
Оказалось, драконы посещали учебное заведение, которое находилось на Рубиновом острове. Большая часть из них, тем, кому было доступно платное образование. Конечно, почти все время Аластер проводил при дворе, там он учился вместе с братом и будущим королем, а Академию посещали по возможности. Он также не забыл упомянуть, что был весьма популярен у женского пола.
— Конечно, — притворно выдохнула Мэй, — сейчас вы можете утверждать все что угодно корри Аластер, кто ж проверит.
— Хочешь сказать, ты мне не веришь?
— Верю, почему же нет, — в противовес она пожала плечами, а он наклонился ближе, сложив руки на и без того крохотный столик. — Просто я никак не проверю это. Я в школе тоже была достаточно популярна, знаете ли. Мальчишки так и бегали за мной.
— И сколько же юнцов потерпели фиаско в сражениях за твое сердце?
— Дайте подумать. Рональд, голубоглазый рыжий парень, думаю, его сердце я разбила первым, затем был Маркус, он едва сдерживал слезы, когда я ему отказала, после него Филипп, — Мэй называла несуществующие имена, при этом загибая пальцы, когда их стало больше десяти, а глаза Аластера уже не помещались на его лице, она рассмеялась. — Шучу, парни в школе меня особо не интересовали.
— Почему? — теперь ему стало по-настоящему интересно.
Дракон оперся на руку и выжидающе посмотрел на Мэйгрид, которая отчего-то вновь смутилась.
Причина же такого поведения ей была ясна до кончиков пальцев, до леденящего зуда в висках: она начинала влюбляться. Совсем как глупые девицы в книжках Мэри. Если бы она сейчас стояла, то колени непременно сделались ватными. Мэй надеялась только на одно, что в ее взгляде нет мечтательной поволоки.
— В школе мальчишки… не самые приятные люди. У многих появляются первые противные усики, — она приложила указательный палец к верхней губе и зловеще им пошевелила. — У вас были такие, коррри Аластер?
— Святые небеса! Как ты можешь об этом спрашивать? Как девушки могут быть такими жестокими, — он усмехнулся. — Не противные усики, а первый повод для гордости. Клянусь, что я не занимался подобным, а вот Раймер пытался их отрастить.
Они оба рассмеялись. Аластер широко и открыто, а Мэй прикрывая лицо руками.
— Ну вот, — сказал дракон. — Я опять должен поблагодарить тебя, Мэйгрид… — он улыбнулся вновь, но на этот раз совершенно по-другому. — Я давно не с кем не разговаривал о брате так, чтобы это не заканчивалось тем, что…
— Я обещаю, — Мэй накрыла руку Аластера ладонью и совершенно серьезно взглянула на него. — Я сделаю все, что смогу, чтобы как можно скорее все узнали, что вы ни в чем не виноваты. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы настоящего убийцу наказали по заслугам.
— Милая, Мэйгрид, разве не я должен быть твоим волшебным принцем? — он покачал головой и спрятал улыбку.
— Вы спасли мне жизнь дважды, — напомнила она совершенно серьезным тоном, а затем отпила из маленькой кружечки, в которой чая осталось на самом дне. Мэй пыталась придать себе безразличный вид, хотя на деле читалась не хуже открытой книги. — Считаю, что этот поступок, сам по себе достоин звания волшебного принца.
— Хорошо, — Аластер улыбнулся. — Тогда позволь мне и дальше защищать тебя. Ты не должна делать все для того, чтобы люди узнали… Просто будь со мной рядом, договорились?
Сторонние голоса резко затихли. Кафе продолжало жить своей жизнью: посетители болтали за столиками, постукивали фарфоровые кружки о блюдца, за стойкой консультировали насчет сладостей, но Мэйгрид уже не замечала ничего вокруг. Без того тесное пространство между ней и драконом сузилось до предела, казалось, они сейчас соприкоснутся руками и он поймет, насколько у нее вспотели ладони, которые ужасно хотелось вытереть о платье. Мэй неловко сжала салфетку и пыталась смотреть куда угодно, но только не на губы Аластера.
— Договорились, — едва слышно ответила она.
Если бы он только знал, как тяжело дались эти слова и, какой смысл она вкладывала в них, то, возможно, рассмеялся бы ее детской наивности. Она пообещала быть с ним до самого конца, поддерживать и оберегать. Теперь неважно, что вначале над ней властвовал лишь злой рок, теперь быть с ним — ее собственный выбор.
Они выпили еще чаю, на этот раз с апельсиновой цедрой и ягодами, поговорили на отвлеченные темы и приняли решение возвращаться домой. Однако по дороге планы резко переменились, они зашли еще в несколько магазинов, договорились о доставке на дом: Мэй выторговала чудесные вазы и горшки для цветов, договорилась о шторах в комнату дракона и новых пледах на кровати, затем приобрела скатерть на кухонный стол и красивые парадные тарелки с морскими волнами, как и новый набор вилок, ложек и ножей с тонкими витиеватыми деталями, которые наверняка будет сложно мыть.
Аластер щедро расплачивался и ни в чем ей не отказывал. Ему словно нравилось наблюдать за тем, как она выбирает столовые приборы, как при этом кусает нижнюю губу, мечась между двумя почти одинаковыми предметами. Слушал, о ее рассуждениях, о том, почему именно этого оттенка шторы впишутся в комнату лучше всего. Возможно, ее вкус не был столь изящен, как у благородных девиц, выращенных в богатом доме,
