Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

Хассан невольно улыбнулся.

(Халид): Не спускай с него глаз. Ударит что-нибудь в этот контейнер, и Трон знает, что тогда будет.

Они приблизились к прожжённому кислотой входу.

(Фарук): Капитан, дорогу наружу придётся пробивать с боем.

Фарук в последний раз сверился с показаниями ауспика.

(Халид): Ничего меньшего не ожидаю.

Хассан проверил счётчик патронов на своём оружии. Он следил за дисплеем своего шлема, по которому привычно плыл обнаружитель целей.

(Халид): Выберите себе мишени и высматривайте транспортник.

Их четвёрка выскочила из разъеденных противовзрывных дверей и засела в обломках. Хассан устроил ствол своего оружия на торчащей пластиловой шестовине. Ящик парил поблизости, практически беззащитный. К этому времени горел уже весь комплекс, и бушующее со всех сторон пламя заливало его ярким светом. Из уничтоженных генераторов щитов и орудийных башен зениток вырастали столбы густого дыма. Обводя глазами эту картину, Хассан заметил членов двух других групп, которые с боем прокладывали дорогу к их позиции. Лазерные выстрелы, пронзительно щёлкая и треща, взрезали землю вокруг него. Неприятель начинал пристреливаться. Хассан чертыхнулся, открывая ответный огонь и теснее вжимаясь телом в край бункера.

(Фарук): Ну так и где же он?

Ещё до того, как Хассан успел ответить, раздались грохочущие раскаты мощных двигателей. Вокруг него начали расти завитки пыли, и он услышал, как вражеские бойцы на стенах выкрикивают друг другу панические предупреждения.

(Халид): Точно в срок.

Ещё секунда, и кряжистый силуэт армейского транспортника перемахнул через внешнюю границу, взбивая вверх ещё больше дыма и отгоняя его клубы прочь. Сдвоенные орудия открыли огонь, выкашивая оставшихся караульных с беззащитных парапетов и разнося их рокритовые края на разлетающиеся осколки.

(Халид): Пошли, пошли, пошли!

Хассан выскочил из обломков бункера бок о бок с шатающимся Фаруком и парящим контейнером. Другие группы выпрыгнули из укрытий и рванули через двор комплекса. Транспортник спустился к самой земле, его четырёхгранные двигатели били в грунт струями тяговых выбросов. Главный люк откинулся вниз с шипением поршней, открывая залитый красным светом экипажный отсек. Охранники отреагировали, начав целить вверх, в зависший летательный аппарат. Лазерные лучи трещали о бронезащитные плиты, некоторым удавалось ужалить. Транспортник мотался, как пьяный, под молотящим в него градом мелкокалиберных выстрелов, лишь с трудом удерживая своё положение.

(Голос): Быстрее!

Хассан со своими бойцами бросился к ожидающей их рампе. Он был последним из тех, кому удалось добраться. Он затащил контейнер, который волок за собой, в зев ждущего грузового отсека.

(Голос): Мы получаем попадания!

Фарук пристегнулся, морщась от боли. Его броня до сих пор была влажной от крови. Хассан загнал на место последний из пристыковочных крепежей.

(Халид): Поднимай нас вверх!

Двигатели набрали тягу, наращивая бьющий вниз поток, и потащили транспортник прочь, унося его ввысь. Погрузочная рампа закрылась, запечатывая их внутри. Приглушённые звуки выстрелов стихли, сменившись негромким громыханием маневровых двигателей, изменяющих ориентацию. Хассан чувствовал, как транспортник набирает скорость, взмывая вверх и разворачиваясь на курс, который унесёт их из Гипта и прочь от опасности. Он прислонился спиной к стенке экипажного отсека, тяжело дыша. Какое-то время он не делал ничего другого. Затем он огляделся вокруг. Из трёх групп, что были вначале, смогло выбраться лишь девять человек. Уцелевшие устало опирались о трясущиеся стенки транспортника, пока тот набирал высоту. Ни один из них не смотрелся победителем. Атмосфера была откровенно подавленной.

Объект операции располагался в центре отсека. Грузоперевозочный контейнер был цел и невредим, он не получил ни единого попадания. Он стоял между двумя шеренгами бойцов, тёмный и тяжёлый, как гроб-переросток. Вдоль его ребристой поверхности ритмично вспыхивали огоньки. Он выглядел едва ли не воинственно. Хассан проковылял к нему.

(Фарук): Что ты делаешь?

Фарук смотрел на него встревоженным взглядом. Хассан начал отключать запорный механизм.

(Халид): Из-за этой штуки мы потеряли людей. Мы имеем право увидеть, ради чего они умерли.

Хассану встречались имперские придворные, разодетые в наряды киноварного и шафранно-жёлтого цветов, учёные с бледными лицами и искривлёнными работой позвоночниками, техножрецы с золотыми масками лиц, на которых светились скопления зелёных глаз. Каждое помещение имело свой запах, своё звучание, свою атмосферу. Эти комнаты вмещали саму сущность различных фракций человечества, срезы того, чем стала их раса, во всей их пестроте. Хассан нашёл их завораживающими, ему хотелось задержаться, изучить их, порасспросить о том, над какими задачами они работают. Малкадор, казалось, прочёл его мысли.

(Сигиллит): Не обращай на них внимания. Они эфемерны в сравнении с тем, что я тебе покажу.

Они продолжали идти, освещение и роскошь постепенно сходили на нет. Хассан и Сигиллит спускались с уровня на уровень, путешествуя вниз древними лифтовыми шахтами в серых прорезных кабинах, которые были подвешены на цепях диаметром с мужскую талию. Стало теплее, причём до степени дискомфорта. У Хассана начало появляться ощущение, что на него наваливается сверху что-то огромное и древнее. Там, где оправленные в бронзу люмы давали озерца света, виднелись неприкрашенные корни горы, тёмные от прожилок гранита и полевого шпата.

(Сигиллит): Когда мы достигнем места нашего назначения, держись рядом. Пока ты со мной, тебя никто ни о чём не спросит. Отбейся от меня, и ты умрёшь. Не позволяй увиденному тебя одурачить. Не вся охрана здесь, внизу, находится на виду.

Хассан не сказал ничего, лишь кивнул.

В конце концов они добрались до низа, до самого сердца горы. Кабина со скрежетом остановилась, двери скользнули в стороны. Перед ними тянулась вдаль сводчатая пещера. Её пол был гладким и блестящим, как оникс. Необъятная пустота её пространства нарушалась огромными колоннами из тёсаного камня. Она разверзалась вдаль, во мрак подземного мира, настолько же тихая и жуткая, насколько верхние уровни были шумными.

(Халид): Необъятная… и всё это время у меня под ногами… Как такое место удалось скрыть? Как много людей об этом знает?

По гладкому, как стекло, полу двигалось лишь несколько фигур: старшие адепты Механикум в кроваво-красных одеждах; безмолвные женщины с каменными лицами в богато украшенных комплектах боевой брони и длинных, подбитых мехом плащах; исполинские часовые, одетые в вычурные доспехи из золота и вооружённые древковым силовым оружием, которое гудело неистовыми энергиями. Эти последние — Хассан это знал — были Легио Кустодес самого Императора. Он обнаружил, что снова покрылся потом. Сигиллит пошёл через пещеру, клацая на ходу металлическим концом своего посоха. Никто из прочих не подавал виду, что его заметил. Они казались занятыми своими мыслями. У тех, чьи лица были видны, их выражения выдавали решительный настрой, на некоторых были написаны признаки крайней усталости. Хассан последовал за Малкадором. Всё это место от начала и до конца было странным почти до непереносимости — аскетичный склеп, царство шёпота и теней, упрятанное под ключ под основаниями этого мира.

(Халид): Что это за место?

Хассан обнаружил, что ему на диво сложно поспевать за шагом старого человека.

(Сигиллит): Начало. И, возможно, конец.

Они продолжали идти. Хассан замечал ответвляющиеся тоннели, которые уводили прочь, глубже в тело горы. Некоторые были всего лишь проёмами размерами с человека, другие — зияющими проспектами, чьей ширины хватило бы для прохода Титана. Хассан чувствовал едкий запах фимиама и слышал сейсмический рокот, доносившийся откуда-то глубоко из-под ног. Иногда пол содрогался, словно бы сотрясаемый далёкими подземными толчками, однако никто из безмолвных людей вокруг них не выказывал никакой реакции.

(Халид): Они такие тихие.

Хассан не имел намерения болтать, его мысли, казалось, сами изливались из его рта, словно им не терпелось нарушить гнетущую тишину. Сигиллит остановился, чтобы обдумать эту реплику. Он наклонил голову, наблюдая за людьми вокруг себя.

(Сигиллит): А какими они, по-твоему, должны быть? Они пребывают в забытых залах богов. Но у каждого есть своя задача. Они не могут стоять в раздумьях… как ни один из нас.

Он тускло улыбнулся.

(Сигиллит): Что, конечно же, может быть источником всего этого. У нас никогда не было времени на раздумья… Прекрасная эпитафия для не в меру дерзкой расы.