Жизнеописание Чжу Юаньчжана - У Хань

На экзаменах по отбору и выдвижению чиновников всех степеней темы брались только из «Четверокнижия» и «Пятикнижия». Сочинения по стилю в какой-то степени должны были подражать экзаменационным статьям эпохи Сун на темы из конфуцианских канонов, но автору следовало проводить в них идеи древних и развивать тему только на основании заранее указанных комментариев нескольких писателей, но ни в коем случае не разрешалось выражать собственные взгляды. Форма требовала, чтоы в сочинении иероглифы и строки располагались парами, это называлось формой «официального толкования» канона. Вся эта система была выработана Чжу Юаньчжаном и Лю Цзи. Было установлено, что провинциальные экзамены проводятся через каждые три года, а столичные — через каждые пять лет, первые — в 8-ю луну, а вторые — во 2-ю луну. Проводилось три экзамена: первый включал три темы по толкованию «Четверокнижия» и четыре по толкованию конфуцианских канонов; второй — одну тему рассуждений о конфуцианских канонах, пять тем о вынесении судебных решений и одну о цитатах из указов и докладов; третий — пять тем по современному положению, конфуцианским канонам и истории.

Училища и система отбора и выдвижения чиновников путем экзаменов были связаны между собой, так как училища готовили к экзаменам, а экзамены открывали путь к занятию должности чиновника. Сыновья и младшие братья мелких и средних помещиков сдавали экзамены, чтобы стать чиновниками, так как, не выдержав экзамена и не получив степени цзюйжэня или цзиньши, невозможно было стать чиновником. Но до экзамена, именуясь студентами, они могли и не посещать занятия. Студентам надо было только сдавать экзамены на кандидата в чиновники в определенные сроки, в обычное же время они никогда не находились в училищах. Таким образом, система экзаменов на чиновника приобретала все более важное значение, а школа все более недооценивалась. Как школа, так и экзамены относились к системе воспитания, отбора и выдвижения кандидатов в кадры бюрократии; учебная и экзаменационная программы были совершенно идентичны, сводились к тем же «Четверокнижию» и «Пятикнижию» и были далеки от практики. В училищах и на экзаменах запрещалось касаться реальной жизни и проявлять интерес к политическим проблемам. То, что экзаменующиеся на кандидата в чиновники, как правило, не читали книг, кроме «Четверокнижия» и «Пятикнижия», и не знали современного положения, а училища не посещались студентами, стало повсеместным явлением в империи. Такая экзаменационная система прививала кандидатам стремление следовать тому, что написано в древних книгах, и не способствовала появлению новых идей. В результате прогрессивная мысль душилась, развитие науки задерживалось. В политическом отношении эта эпоха воспитывала послушные и верные кадры бюрократии, отвечающие потребностям господствующего класса. Но наука и культура в течение длительного времени следовали древним образцам и оставались на уровне, достигнутом за сотни и даже тысячу лет до того времени. Это было огромной потерей.

Чжу Юаньчжан называл простой народ «подлыми людьми» и говорил: «Платить налоги и выполнять повинности для императора — это долг простого народа». Долг же он называл также фэнь («долей»), то есть до конца исполненным долгом. В 15-м году Хунъу (1382 г.) он приказал министерству финансов выпустить воззвание, в котором говорилось: «Мой народ должен знать свою долю; уплата земельного налога и выполнение трудовых повинностей для императора и есть его доля. Если простые люди сумеют быть довольными своей долей, то они сохранят отцов и матерей, жен и детей, в их семьях будет изобилие и они сами будут благодушными, верными, почтительными, гуманными и справедливыми». А если не сумеют? «Тогда не только законы государства, но и Небо не простит им!» Простонародье должно «только выполнять повинности и платить налоги». Лишь при таких условиях «верхи и низы будут спокойны, нравы и обычаи станут чистыми и прекрасными и все вместе будут наслаждаться счастьем великого спокойствия».

Чжу Юаньчжан требовал от народа до конца выполнять свой долг: отбывать трудовые повинности и платить налоги государству, установил порядки, обязывающие чиновников превыше всего ставить государственные интересы и соблюдать законы, строго наказывал взяточников и казнокрадов, издавал письменные указы и отдавал устные распоряжения и надеялся, что «верхи и низы будут спокойны и все вместе будут наслаждаться счастьем великого спокойствия». Но феодальная бюрократия никак не соглашалась служить ему так, как он хотел. Помещик и служил-то чиновником лишь для того, чтобы эксплуатировать народ. С чего бы ему вдруг захотелось «ставить превыше всего государственные интересы и соблюдать законы»? В результате многочисленные приказы Чжу Юаньчжана превращались в пустые бумажки.

Бюрократия также была занята бумаготворчеством. На бумаге совершалось сколько угодно дел, не имеющих никакого отношения к действительному положению вещей. Вышестоящие чиновники при контроле и инспекции нижестоящих учреждений также проверяли их деятельность по бумагам. И высшие и низшие творили дела только на бумаге. Естественно в таком случае, что «законы издавались, но и преступления совершались; указы рассылались, но и обман совершался», как говорилось в 9-м году Хунъу (1376 г.).

Ради укрепления своей власти Чжу Юаньчжан сурово наказывал чиновников за коррупцию. Во 2-ю луну 2-го года Хунъу (1369 г.) он объявил чиновникам: «Находясь в свое время среди народа, я видел, как окружные и уездные чиновники во многих случаях не помогали народу и как они жадно загребали богатства, охотились за юбками, пили вино и запускали дела. Они были безразличны к страданиям народа и полны ненависти к нему. Ныне надо установить строгие законы и запреты. Если чиновники берут взятки и вредят народу, то ни в коем случае не следует проявлять снисхождение и прощать их». Когда в 11-ю луну 4-го года (1371 г.) вырабатывались законы, не было предусмотрено амнистии для чиновников, бравших взятки. Чжу Юаньчжан, решив искоренить коррупцию, сказал: «Если не устранить это зло, никогда не удастся наладить хорошее правление». Кроме того, в 25-м году (1392 г.) было написано «Краткое и важное описание того, как привлечь внимание к коррупции», которое было издано и распространено в столице и на периферии. Чиновнику, получившему взятку, превышающую 60 лянов ассигнациями, отрубали голову и выставляли напоказ толпе; еще существовало наказание в виде сдирания кожи с живого. Последнее обычно производилось слева от окружного или уездного здания ямэня, в храме Земли, который также назывался кожеобдирательным храмом. В некоторых ямэнях сбоку от кресла начальника стояло чучело человека, набитое рисовой соломой и называвшееся «на обозрение и страх чиновникам», чтобы они не совершали дурных дел. Чиновникам на местах при назначении в другую местность выдавались деньги на расходы в пути, а членам их семей — материал на одежду. Когда они прибывали на аудиенцию к императору, их вразумляли специальным указом: «Поднебесная умиротворена недавно, и народу трудно с деньгами; он как птенец, только учащийся летать, и как недавно посаженное деревце. Так не выдергивайте перьев из этого птенца и не задевайте корня этого деревца». Нарушители закона наказывались по закону. Со времени создания империи очень много местных чиновников было казнено в провинциях Чжэдун, Чжэси, Гуандун, Гуанси и Фуцзянь, там очень немногие дослуживали до окончания срока назначения.

Предусматривались суровые наказания за коррупцию, но коррупция все же не была искоренена. Свидетельство этому слова самого Чжу Юаньчжана. Он говорил:

«Местные чиновники в Чжэси, которые совершают преступления, нанося вред народу при сборе налогов, очень похожи на тигров и волков. Например, собирая осенний продовольственный налог в перерасчете на деньги, чиновники приравнивают 1 дань риса к 2 гуаням ассигнаций, мошенничают при установлении имен и категорий налогоплательщика и требуют с него 100 вэней денег на доставку груза по воде, 300 вэней на перевозку на повозке и 100 вэней на харчи для перевозчиков, а на складе еще требуют с него 100 вэней за определение и проверку сортности, 100 вэней на камыш и траву, 100 вэней на бамбуковые корзины и 100 на жертву прибрежным духам и богам. Когда они наносят такой вред народу, как можно прощать их преступления!»

Взимание продовольственного налога в денежном исчислении когда-то было удобной для населения мерой. Выплачиваемые ассигнациями налоги в отличие от налога зерном не требовали затраты больших сумм на перевозку, камыш и бамбуковые корзины. Но местные чиновники, как и при перевозке зерна, по-прежнему продолжали обирать крестьян, дополнительно взимая с них различными способами до 500 вэней, что составляло около 50 % стоимости налога после перерасчета. Чжу Юаньчжан, гневаясь, топал ногами и говорил: «Я хочу искоренить чиновников-взяточников. Утром казнишь одних, а вечером другие совершают преступления! Отныне казнить всех взяточников независимо от тяжести преступления!»