Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, мастеров ему удивить удалось. С интересом разглядывая новинку, артельщики только головами качали, одобрительно хмыкая. С гильзами Елисею пришлось повозиться серьезно. Подходящих прутов в артели не нашлось. Только толстостенные трубки и один толстый лист. В общем, после долгих размышлений парень решил сделать сборную конструкцию. Выточив из трубки по внешнему краю конус, он нарезал на нижней части резьбу и принялся вытачивать донце.
Провозившись с одной гильзой почти три дня, он скрутил запчасти и, на всякий случай перекрестившись, принялся снаряжать патрон. Обычный капсюль, порох, картонный пыж, пуля, еще один пыж, на этот раз войлочный, и все это было залито сверху расплавленным воском. Внимательно наблюдая за его работой, артельщики то и дело задавали вопросы. Но больше всего их удивил воск.
– Зачем это? – тыча пальцем в гильзу, спросил Михаил Сергеевич.
– От сырости защита, – коротко пояснил Елисей. – Воевать-то не только летом приходится. Вот и я подумал, как патроны от воды уберечь.
Работы с затворной частью и казенником тоже велись. Но тут все было проще. Основы Елисей взял от винтовки Мосина. Только стебель рукояти был изогнут, как у винтовки Маузера. На самом затворе было сделано два наплыва, которые при досыле патрона и повороте затвора надежно фиксировали сам затвор. В общем, дикий микс из технологий и оружейных идей. Ствол крепился к казенной части двумя хомутами, а сама казенная часть к прикладу и ложу при помощи болтов.
Спустя две недели, глядя на результат деятельности своих очумелых ручек, Елисей едва не ржал в голос. Но при всей своей грубости и несуразности вся эта механика работала. Первые испытания они провели все в той же балке. На руках у парня было всего три патрона, так что использовать их нужно было с толком. Зарядив ружье, Елисей привязал его к принесенной с собой скамейке и, накинув петельку на спусковой крючок, плавно потянул за шнурок.
Грохнул выстрел, и Елисей, смотревший не на мишень, а на ружье, радостно усмехнулся:
– Работает! Работает, мужики!
Быстро отвязав ружье, он сменил патрон и, прижав приклад к плечу, снова выстрелил. Фиксаторы затвора работали, а гильзы, даже сборные, выдержали испытание. Последний выстрел сделал артельный. Опустив оружие, Михаил Сергеевич одобрительно хмыкнул и, посмотрев на парня, добродушно проворчал:
– Голова ты, парень. Ох, и голова. А чего теперь далее делать станем?
– А дальше будем мой штуцер переделывать, – помолчав, вздохнул Елисей. – Но делать все станем не так, как это, – он тряхнул ружьем, – а так, чтобы на него даже смотреть приятно было, не то что в руки брать.
– Ну, по украшательству это не к нам, – тут же открестился артельный.
– А я про украшательства и не говорю, – усмехнулся Елисей. – Само оружие должно быть красивым. Ровным. Гладким. Чтоб нигде пальцы не цеплялись, и механика вся работала, словно брегет иностранный.
– А это еще что за зверь? – не понял артельный.
– Часы такие, тонкая механика. Раз вечером завел, и до следующего вечера тикает, – коротко пояснил Елисей, внимательно осматривая оружие. – Заодно и пистолет один переделаем. Тоже под такой патрон. Есть идея.
– Снова? – растерялся артельный.
– Так дело-то серьезное, – вздохнул парень. – Пока враг ружье как обычно заряжает, я четыре выстрела из такой винтовки сделаю. Вот и считай, что лучше.
– Ну, так-то да, – протянул Михаил Сергеевич с заметной растерянностью. – Ну что, обратно по шли? Новое уж завтра начнем.
– Пошли, – чуть усмехнувшись, согласился Елисей.
На душе у парня птички пели. Он все-таки сумел. Добился того, чего так хотел. И пусть это оружие однозарядное, пусть кустарное. Но даже оно в этом времени было серьезным прорывом, который, возможно, поможет уменьшить потери в грядущей войне. Теперь нужно было придумать, как запустить его в серию. Или хотя бы подвигнуть казаков на замену оружия. Уж им-то точно не нужно преодолевать различные бюрократические препоны для собственного перевооружения.
Они вернулись в крепость и, попрощавшись, разошлись в разные стороны. Елисей уже почти добрался до дома, когда из толпы вывалилось какое-то тело и, навалившись на него всей массой, хрипло выдохнуло, обдавая запахом перегара и лука:
– Где ружжо украл? А ну дай сюда.
С этими словами тело попыталось вырвать ружье у него из рук. Моментально извернувшись, Елисей выскользнул из-под навалившейся туши и, перехватив вытянутую к нему граблю за пальцы, одним движением вывернул руку так, что мужик взвыл от боли. Резким ударом сапога по щиколотке парень уронил неизвестного на землю и, выдернув из-за голенища нагайку, рявкнул, зверея от злости:
– Ты кого вором назвал, тварь! Запорю!
Нагайка свистнула в воздухе, и мужик заверещал так, словно его кастрируют тупыми маникюрными ножницами. Народ, обрадовавшись нежданному развлечению, окружил место экзекуции, с интересом комментировал происходящее. Нагайка свистела, мужик визжал, даже не пытаясь подняться, а Елисей, чувствуя, что все больше злится, уже перестал замечать, что происходит вокруг.
Неожиданно чья-то сильная рука перехватила запястье парня, и властный голос негромко посоветовал:
– Уймись, парень. Не бери греха на душу. Наказал дурака, и будя.
Сообразив, что неизвестный прав, Елисей сделал глубокий вдох и расслабил руку с нагайкой.
– Вот и молодец, – стоявший рядом с ним кряжистый казак крепко хлопнул его по плечу. – Крови нам и так хватает. Ни к чему лишнюю лить.
– Ты кто? – угрюмо спросил Елисей, сворачивая нагайку и убирая ее за голенище сапога.
– Я-то? А я, парень, атаман Терского казачьего воинства, Халзанов, Егор Лукич. А ты кто? – улыбнулся казак.
– Елисей Кречет, казак.
– Неужто Руслана Кречета внук? – неожиданно оживился атаман.
– Его самого, – вздохнул Елисей.
– Из Пригорской?
– Из нее.
– Да как же ты жив-то остался?
– Бабка Степанида вымолила да выходила. А на Рождество прошлое сама преставилась.
– Сирота, значит, – понимающе кивнул атаман. – А тут каким ветром?
– Так в станице не осталось никого, вот и решил к людям перебраться.
– А занимаешься чем?
– Оружейником пока. А дальше, как бог даст.
Но поговорить им не дали. Раздвигая толпу, к месту происшествия прошел вновь прибывший поручик в сопровождении двух солдат и, презрительно кривя губы, спросил:
– Что здесь происходит?
* * *
Народ притих, с интересом разглядывая новое лицо. Только атаман, моментально подобравшись,
