XX век флота. Трагедия фатальных ошибок - Александр Больных

В боях на острове сложилось зыбкое равновесие, верх не могли взять ни те, ни другие, причем обе стороны считали свое положение хуже. В таких случаях побеждает тот, чьи нервы крепче, крепче они оказались у немцев. Английское командование приняло решение начать эвакуацию, и решать новую задачу пришлось уже потрепанному Средиземноморскому флоту адмирала Каннингхэма. Это стоило ему новых потерь. 28 мая был потоплен эсминец «Империал», 29 мая – эсминец «Хируорд», повреждения получили крейсера «Дидо», «Орион» и «Перт». Особенно тяжелые последствия вызвало попадание бомбы в «Орион». Она взорвалась в кубрике, переполненном солдатами, погибли 260 человек и было ранено еще 280. В какой-то момент возникла идея прекратить эвакуацию, так как флот нес слишком большие потери. Но адмирал Каннингхэм отрезал: «Чтобы построить новый корабль, нужно три года, чтобы создать новую традицию – триста лет. Продолжать эвакуацию!»

И она продолжилась, хотя 1 июня англичане потеряли еще один крейсер. Немецкие самолеты атаковали крейсер ПВО «Калькутта», вышедший из Александрии навстречу возвращающимся с Крита кораблям. Бои на Крите завершились капитуляцией остатков войск союзников и полным разгромом Средиземноморского флота. Если ранее авиация доказала, что может бороться с легкими кораблями, то в мае 1941 года стало очевидно: самолет стал смертельной опасностью и для тяжелых кораблей. Именно тогда, а не во время походов японских авианосцев был совершен очередной переворот в военно-морском искусстве. А впереди еще был 1942 год, когда немецкая авиация захватила полное и безоговорочное господство на Средиземном море, и уже главные силы Королевского Флота в ходе операции «Пьедестал» не сумели поколебать такое положение.

Опорой всей британской стратегии на Средиземноморском театре была Мальта. В начале войны паркетные стратеги, испугавшись до судорог, предложили было оставить остров на милость победоносных макаронников, но трезвые адмиралы Средиземноморского флота послали лондонских мудрецов куда следует.

Если верить нашей историографии, то термина «конвойная битва» или «convoy battle» просто нет. Не существует его, не существует в принципе. Для наших адмиралов, а вслед за ними и для историков, которые в силу объективных обстоятельств носили погоны со звездами не того калибра и были вынуждены преданно заглядывать адмиралам в рот, проводка морского конвоя, похоже, представлялась даже не военной операцией. Где уж тут говорить о битве, это просто арифметическая задачка из учебника для четвертого класса. «Из пункта А в пункт Б вышел товарный поезд. Из пункта Б в пункт А навстречу ему вышел пассажирский…» И так далее. Самым наглядным примером такого вопиющего непонимания были истории с конвоями PQ-17 и PQ-18. Наше политическое (ну ему-то такой взгляд еще простителен) и военное руководство смотрело на происходящее, но просто не понимало его сути. Перечитайте телеграммы Сталина, перечитайте мемуары адмиралов Кузнецова и Головко. До них так и не дошло, что имели место две крупнейшие битвы стратегического масштаба. Первая завершилась тяжелейшим поражением союзников, даже разгромом, во второй неимоверным напряжением сил англичанам удалось одержать тяжелую, кровавую победу. Нет, по мнению нашего командования, не произошло решительно ничего замечательного. Просто на железнодорожной ветке из пункта А в пункт Б кто-то неправильно перевел стрелку, и один состав кувыркнулся с насыпи, хотя и не целиком. Да, неприятное происшествие, но не более того. И единственное, что их волнует, – это задержка с прибытием очередного товарного состава. О чем тут вообще говорить, если даже термин «Битва за Атлантику» неизменно сопровождался эпитетами «так называемая» или «пресловутая». При этом за Эль-Аламейном, Дюнкерком, Арденнами право называться «битвой» все-таки сохранялось. А вот огромную кампанию решающего стратегического масштаба наше командование, наша историческая и военная наука не видели в упор. Между прочим, рекомендую хотя бы для сравнения посмотреть состав сил Королевского Флота, привлекаемых для обеспечения проводки любого из полярных конвоев, и силы, которые англичане бросили в погоню за «Бисмарком». Они заметно превышают весь численный состав советского ВМФ на тот момент. При том, что «Бисмарк» вышел в океан один-единственный раз, а полярные конвои отправлялись чуть ли не ежемесячно.

Интересен еще один нюанс. Я достаточно хорошо знаком с западной историографией, так вот, даже те авторы, которые искренне (или неискренне) называют Эль-Аламейн и Монте-Кассино решающими битвами Второй мировой войны, нигде и никогда не употребляют термин «so called» – «так называемый» – по отношению к событиям на Восточном фронте. А у нас – свободно и даже обязательно. Нет, большевистское хамство, по-видимому, неистребимо, как неистребим класс люмпенов, в адмиральских погонах и без них. Нет, люмпен-адмиралы – это чисто российское явление.

О чем, собственно, можно говорить, если даже злосчастный Таллинский переход у нас не заслужил определения «битва». Так, мелочь, либо «переход», либо «эвакуация». Иногда попадается «операция», но не чаще одного раза из пяти. Причем дело не в привычной тенденции замалчивать чудовищные потери в людях и кораблях. Суть в том, что основной удар пришелся на транспорты, а это вовсе не на военные корабли. И следовательно, о результатах Таллинского перехода должна голова болеть у Министерства морского транспорта, а не у главнокомандующего ВМФ. Вы будете смеяться, но первые сведения о наших потерях во время этой битвы я увидел в книге «История мореплавания», выпущенной в 1972 году в издательстве «Транспорт» как «учебное пособие для высших учебных заведений ММФ». Все воениздатовские книги хранили гордое молчание на сей предмет. Процитируем адмирала Кузнецова: «Попытка врага уничтожить силами авиации основной костяк кораблей КБФ оказалась безуспешной», остальные издания пишут то же самое. Причем я совершенно убежден: это ни в коем случае не лицемерие. Наши моряки действительно так думали. «Киров» уцелел, а потоплены там 20, 50 или 80 транспортов – уже не важно.

Поэтому даже представить себе, что какой-то конвой мог иметь стратегическое значение, наши адмиралы не могли органически. А такие конвои англичанам приходилось проводить не единожды. Самым хорошим примером являются многочисленные конвои WS – «Специальные Уинстона», которые доставляли войска и оружие на Африканский театр. Перевозки американской армии в Европу тоже заслуживают подобного определения.

Но, разумеется, совершенно отдельно для англичан стоят мальтийские конвои. Это видно хотя бы из того, что каждый из них получал отдельное название – «Гарпун», «Вигерес», «Пьедестал» и так далее. То есть командование Королевского Флота рассматривало каждый из них как специальную операцию, а не дежурную проводку группы транспортов. Даже на том же Средиземноморском театре было множество литерных конвоев, всякие там MG, МА и тому подобные, хотя в 1941 году переход в Грецию был немногим менее опасен, чем прорыв на Мальту. И все-таки мальтийские конвои занимали совершенно особое положение. Они дают нам прекрасное представление о том, как развивались конвойные битвы, когда охоту за транспортами начинали не одни только подводные лодки, как это было в Атлантике. Им на помощь приходили авиация и надводные корабли, и тогда провести конвой становилось в сто раз сложнее.

Однако конвой «Пьедестал» выделяется даже среди мальтийских. Просто взгляните на силы, привлеченные к этой операции. Два линкора! Четыре авианосца! До создания британского Тихоокеанского флота и Оперативного Соединения 57 ни разу еще англичане не сводили вместе 4 своих авианосца. А уж включить их в непосредственное сопровождение конвоя… Такого, между прочим, не было ни разу за всю войну ни на одном театре. И это было не случайно.

Ситуация на театре складывалась самая тяжелая. Войска Роммеля стояли под Эль-Аламейном. Наступать они больше не могли, однако сумели в очередной раз разгромить армию Окинлека, попытавшуюся перейти в атаку. Сокрушительными налетами германской авиации Мальта была превращена в сплошные развалины. Ее авиация была уничтожена, итальянские конвои снова начали прорываться в Северную Африку, поэтому никто не мог поручиться, что в ближайшем времени Роммель не нанесет новый удар, который станет для англичан роковым. Вдобавок перед Мальтой вплотную встал призрак голодной смерти. Командование «Оси» не подозревало, насколько остров был близок к капитуляции, причем даже без высадки десанта! Для меня это тоже стало откровением. Например, в книге «Пьедестал» вы найдете упоминание о специальном выпуске мальтийской газеты, посвященном сдаче острова! Хорошо еще, что этот тираж не пригодился. Но какова предусмотрительность…

Когда я спросил у автора книги «Пьедестал», как это могло получиться, ведь не было вражеской высадки, Питер Смит ответил, что кормить население острова стало просто нечем. Гарнизон еще имел какие-то запасы продовольствия, но не гражданское население. Чтобы спасти его, приходилось капитулировать. И опять же, в который раз перед нами проявляется коренное различие образа мышления «загнивающей буржуазии» и истинных коммунистов-ленинцев. Они предпочли закопать на Пискаревском кладбище 800 тысяч ленинградцев (это по самым оптимистическим оценкам, сколько их погибло на самом деле, мы не узнаем никогда), но не сдавать «колыбель революции». Избави бог, я не утверждаю, что следовало сдать Ленинград. Я просто сухо констатирую, что советское командование даже не думало (какое там – пыталось) проводить никаких операций, подобных «Пьедесталу». Мрут себе – туда им и дорога. А вот коварные британские империалисты не могли допустить гибели мальтийцев. Хотя, казалось бы, что им до населения колонии. Не Бирмингем же, в конце-то концов. Но предпочли спасать, хотя это им стоило очень дорого.