Мясорубка Фортуны - Ольга Вешнева

На посошок я чуточку преувеличил. Спасительное известие наполнило меня отчаянной радостью. Захотелось прочитать умную статью от начала до конца… не просить же у самурая журнал. Так мне впервые пригодился айфон.

Я принес приз из своей комнаты, включил его, вышел в Интернет и задал глобальной паутине интересующий меня вопрос: «Способна ли генетически модифицированная пища изменить ДНК». За последующий час виртуальный паучок так запутал меня в информационном коконе, что я шибко занемог от переживаний. Придавленный спудом научных мыслей, я растянулся в рост на пятнистых подушках, притенив глаза от света уснувшим айфоном, коего не выпускал из рук.

Неугомонный стражник дрых по соседству, отвернувшись к диванной спинке, а может, и не спал, а искусно притворялся, подслушивая мои редкие шуршания. Прочитанный им журнал перестал меня интересовать. Из него я тоже не узнал бы точного ответа на жизненно важный вопрос. Ученые мужи городили на тему ГМО каждый свой городок — крепость и защищали его до плачущих рожиц форумных смайликов. Один профессор утверждал, будто после употребления человеком в пищу помидора с геном скорпиона, внедренный в овощ чужеродный элемент встраивается в генетическую структуру нового хозяина, и ослабляет в дальнейшем его иммунитет. Его оппонент без устали твердил, что люди за свою жизнь поглощают несчетное число чужих генов, и все данные привнесения в них не задерживаются, и тем более, не внедряются куда не надо. Третий участник спора уверял, что ГМО-еда вредна лишь для аллергиков, которые могут вместе с безопасным продуктом, сами того не зная, проглотить аллерген.

Эксперименты на мышах показывали разное. То мыши дохли быстрее обычного, то наоборот, дольше жили. На людях опыты не ставили, на вампирах — тем паче. Что сделали со мной мутагены в крови сельскохозяйственной живности, мне вряд ли объяснил бы нобелевский лауреат.

Я заснул в умственных мучениях, и весь сон гонялся за трехголовой десятиногой овцой по Чернобыльскому полю. Как только удалось ее поймать, овечка превратилась в облачко и растаяла в моих руках.

Зажегся свет.

— Пора вставать, мальчишки! — объявила побудку Лиза. — Приятно было смотреть, как вы спите. Рада, что вы помирились. Жалко было поднимать вас, но тебе, Сати, надо бежать на работу, а к тебе, Тиша, приехал Иван Хельсинг.

— Я сегодня нездоров, и никого не принимаю, — заслонившись от люстры подушкой, я повернулся набок. — У меня солнечный удар.

— Поэтому я настаиваю, чтобы Смолин тебя осмотрел. Иван Иваныч тридцать лет занимается вампирами. Он знает, как тебя вылечить.

— Добрый вечер! Привет, Сатибо! — охотник вошел в гостиную, размахивая шляпой направо и налево.

Мне пришлось встать.

— Могу я конфисковать ваше клыкастое счастье примерно на два часа? — Смолин подлетел к Лизе. — Мне срочно нужен живой вампир для проведения важного следственного эксперимента.

«Начало конца?»

— Тиша плохо себя чувствует, — девушка сострадательно посмотрела на меня. — Кажется, он перегрелся на солнце.

Смолин подбежал ко мне, изучил мои зрачки, язык, пощипал щеки:

— Вы его выгнали на улицу в жару?

— Я купила для него павильон из ротанга, — неуверенно проговорила Лиза. — Там было темно.

— Но воздух! Воздух был горячий! Поймите, вампиры очень тяжело переносят высокие температуры. Для них выше плюс двадцати пяти — невыносимое пекло. Они не могут охлаждаться за счет испарения влаги, как мы. Вампиры не потеют. Народные поверья, что упыри прячутся поутру в склепы, забираются в гробы, возникли не на пустом месте. А у вашего друга еще и избыточный вес… Лучше бы вы пустили его на день в подвал… Вам повезло, что в душном павильоне у него не случилось кровоизлияние в мозг.

«Да! Запустите меня в подвал, я откопаю клад и сбегу туда, где меня никто не найдет».

— Как страшно! — вздрогнула Лиза. — И что нам теперь делать?

— Днем его не выгуливайте и не кормите. Это тоже вредно. В жару включайте кондиционер, — посоветовал Смолин. — Я его сейчас немного проветрю, и он будет как огурчик.

«Позеленею от страха?»

— Ваш эксперимент не опасен для Тишиного здоровья? — Лизу встревожили обоснованные сомнения.

— Не беспокойтесь, мамзель. Верну вашего писателя в целости и сохранности, — пообещал Смолин. — Пойдемте, барон Подкорытин — Тарановский! — охотник был готов забрать меня в халате.

— Я князь… И мне надобно одеться подобающим образом.

— По мне, что князья, что графья, что пролетарии — все убиваются одной осиной, — втайне от Лизы шепнул мне Смолин у лестницы. — Наденьте спортивную форму! Я буду ждать в машине.

Иван Смолин любил прибедняться. Старый черный джип «Шевроле» — местами потертый, местами поцарапанный, не соответствовал его неофициальным доходам.

— Неплохо устроился, писатель, — в дороге охотник заговорил со мной. — Не ожидал от тебя такой прыти. Думал, рано или поздно прищучу я тебя на темном тротуаре за незаконным ужином. А ты нашел, к кому присосаться! Ха! Не всякому хитрому человечку повезет охмурить цыпочку с миллионами на банковских счетах и в домашних сейфах, а тут повезло рохле — кровососу! Чем ты ее взял? Вокруг нее деловые красавцы крутятся, не тебе ровня.

— Это любовь с первого взгляда, — мне не хотелось спорить со Смолиным.

Я ждал, когда он заговорит о Полине и расследовании.

— Не больно господин князь расцвел от выгодной любви! На отборных харчах ты должен был стать еще мордастее, а ты как будто съехал с лица.

— Жара замучила.

— А не знойная красотка?

— С Лизаветой Филипповной я не устаю.

— Приехали! — охотник завез меня в пустынное местечко позади складов промзоны. — Выполнишь несложное задание. Побудешь приманкой. Знакомая бабенка купила породистого щенка и попросила меня натаскать его на вампиров. Ей нужна надежная защита, — нарисовавшаяся на моем лице робость повеселила охотника. — Не трусь, писатель, — усмехнулся он. — Когда-нибудь и я тебе пригожусь.

«Сколько он возьмет за подмену образцов ДНК? Весь мой клад?»

Мы вышли из машины.

«Ничего себе щеночек!» — за оградой стоянки для грузовиков бегал огромный черный мастиф.

Завидев нас, страшный пес налег на хлипкую железную сетку. Забор гремел и трясся под напором крепких тяжелых лап. Из-под отвислых брылей мастифа, заходящегося хриплым лаем, вылетали сгустки слюны.

— Пес дорогой, из престижного питомника. Не вздумай его покусать или поцарапать, — предупредил Смолин.

— Ему, выходит дело, позволительно меня кусать? — возмутился я.

— Ты хорошо питаешься, быстро излечишься… если он голову тебе не отгрызет, — прыснул в усы охотник.