Сильнодействующее лекарство - Артур Хейли

— На прошлой неделе врачи установили, что ребенок Джулиет стал жертвой вредного воздействия препарата.

По голосу Сэта чувствовалось, что он вот-вот разрыдается.

— Внук Сэма умственно неполноценен, у него деформированные конечности. Он такой же дефективный, как и все остальные.

У Селии вырвался сдавленный крик горя и отчаяния. Ей с трудом удалось овладеть собой.

— Как мог Сэм допустить такое? Ведь в то время монтейн еще даже не был разрешен.

— Но ведь уже существовали опытные образцы для врачей. Ими-то Сэм и воспользовался, не сказав об этом никому, кроме Джулиет. Мне кажется, он столь непоколебимо верил в монтейн, что не видел в этом ни малейшего риска. Вероятно, сыграли свою роль его личное участие в судьбе препарата и, пожалуй, гордость. Если вы помните, Сэм лично занимался покупкой прав на монтейн у компании «Жиронд-Шими».

— Да, помню.

— Я уже сказал, Селия, — вы нам нужны. Это действительно так. Вы ведь представляете, в каком состоянии Сэм. Его буквально разрывает на части чувство горечи и вины, и в настоящее время он не может нормально работать. Но и это еще не все. У нас полный хаос. Компания напоминает корабль, получивший пробоину, к тому же лишенный руля. Вы нужны нам, чтобы оценить масштабы катастрофы и взять управление на себя. Во-первых, вы единственный человек, обладающий необходимыми для этого знаниями и опытом. Во-вторых, все мы, в том числе и совет директоров, ценим ваше умение правильно разбираться в ситуации, особенно в такой момент, как сейчас. И кстати, вот еще что: вернетесь вы на должность вице-президента, но фактически будете исполнять обязанности главы компании. Финансовую сторону я затрагивать сейчас не стану, но вы сами понимаете, размеры оклада достаточно внушительны.

Первый заместитель президента компании «Фелдинг-Рот». Должность, лишь на одну ступеньку ниже самого президента, но выше, чем вице-президент по коммерции, которым она так и не стала из-за отставки. В свое время, подумала Селия, получив подобное предложение, она бы, конечно, ликовала. Но удивительное дело — сейчас вдруг все это показалось ей таким ничтожным.

— Вы, наверное, уже догадались, — сказал Сэт, — что я не один, рядом со мной находятся еще несколько членов совета директоров. Они слушают наш разговор. Все мы здесь в ожидании вашего ответа и надеемся, что он будет положительным.

— Сэт, я внимательно выслушала все, что вы мне сказали. Я принимаю ваше предложение, но при одном условии.

— Назовите его.

— Компания «Фелдинг-Рот» должна сегодня же изъять монтейн из продажи и сделать официальное заявление об опасности использования этого препарата. Не завтра, не на следующей неделе, а сегодня же!

— Но, Селия, ведь это невозможно! Я уже объяснил вам, что говорят наши юристы. Приняв на себя ответственность, компания окажется под ударом. Посыплются иски на миллионы долларов. Это же банкротство!

— Исков в любом случае избежать не удастся.

— Да, это понятно. Но мы не хотим еще более обострять положение. Судьба монтейна решена: его и так скоро снимут с продажи. А пока мы могли бы вместе с вами обсудить…

— Я не собираюсь ничего обсуждать. Я требую это выполнить. Я хочу, чтобы сегодня об этом заявили по национальному телевидению и радио, чтобы все газеты в стране опубликовали соответствующее сообщение в течение двадцати четырех часов. Я лично буду следить за этим. В противном случае считайте, что мы ни о чем не договорились.

Теперь уже Сэту пришлось сказать:

— Одну минуту.

До слуха Селии долетели приглушенные обрывки разговора на другом конце провода. Там явно о чем-то спорили. Донеслись слова Сэта:

— …Она настроена непреклонно.

И снова Сэт:

— Переубеждать ее бесполезно. И поймите: она нужна нам больше, чем мы ей.

В Нью-Джерси о чем-то спорили еще несколько минут, но, кроме этих обрывков, Селия больше ничего не услышала. Наконец в трубке раздался голос Сэта.

— Селия, ваши условия приняты. Ваше требование будет исполнено незамедлительно — в течение часа. Я лично за это отвечаю. Скажите же наконец, как скоро вы можете быть здесь?

— Вылечу первым же рейсом, — ответила Селия. — Ждите меня на службе завтра.

Сэм Хауторн напоминал ходячий призрак. Встретив его в первый день своего возвращения в компанию, Селия пришла в такой ужас, что буквально потеряла дар речи. Первым заговорил Сэм:

— Ну и каково оно, возвращаться на вершине славы, этаким праведником, воплощением добродетели, когда все остальные кругом не правы, да еще сотворили столько зла? Ну как, ты довольна?

Враждебные слова, резкий, до неузнаваемости изменившийся тон повергли ее в полное смятение. Прошло семь месяцев с тех пор, как Селия видела Сэма в последний раз. Казалось, что за это время он постарел по крайней мере лет на десять. Лицо его осунулось и побледнело, под погасшими глазами висели темные мешки. Плечи поникли. Сэм резко похудел, и его костюм выглядел так, как будто был с чужого плеча.

— Ошибаешься, Сэм, — ответила Селия. — Я вовсе не испытываю никакой радости: лишь горечь за всех нас, и мне безумно жаль твоего внука. А вернулась я затем, чтобы помочь…

— Ну конечно, я так и ждал, когда ты начнешь…

— Сэм, — перебила его Селия-, — не могли бы мы перейти куда-нибудь, где можно поговорить наедине?

Они встретились случайно в коридоре и разговаривали на глазах у сновавших взад-вперед людей. Селия как раз возвращалась после встречи с Сэтом Фейнголдом и руководителями еще ряда подразделений компании.

Кабинет президента находился неподалеку, Сэм молча направился к двери. Селия последовала за ним.

Когда они вошли в кабинет и дверь за ними закрылась, он круто повернулся к Селии.

И вновь тот же резкий, взвинченный голос.

— Вот что я хотел сказать — нет ничего легче, как выражать соболезнования. Может быть, ты все-таки выскажешься напрямик: что у тебя на уме?

— Лучше уж сам скажи, о чем я, по-твоему, думаю, — спокойно ответила Селия.

— Будь я проклят, если не знаю! Что я проявил преступную безответственность, начав давать монтейн Джулиет до того, как препарат прошел апробацию; что именно я, и только я, виноват в том, что ребенок Джулиет и Дуайта, мой внук, уродился таким, какой есть, — жалким подобием нормального существа, несчастным уродцем…

При последних словах Сэм словно задохнулся и отвернулся прочь.

Селия стояла молча. От горя и сострадания она не находила слов. Наконец она заговорила:

— Если хочешь знать правду, Сэм, — а сейчас, видимо, настал именно такой момент, — да, именно так я думала. Вероятно, и сейчас думаю так же.

Сэм впился в нее взглядом. Он жадно ловил каждое ее слово. Селия почувствовала это и, однако, продолжала говорить:

— Но ведь нельзя забывать и о другом. О том, что всего предусмотреть невозможно, все мы способны совершать ошибки…

— Но ты-то ведь их не совершила. Ты здесь ни при чем. Ошибся, и по-крупному, я, и не единожды.

Голос Сэма был по-прежнему исполнен горечи.

— И мне приходилось ошибаться, — сказала Селия. — Когда на плечах такая ответственность, это неизбежно. И зачастую одни ошибки оказываются тяжелее других просто в силу рокового невезения.

— Да, но чтобы допустить такое!

Сэм отошел к столу и тяжело опустился в кресло.

— А все другие малыши и те, что еще не родились… И все из-за меня!

— Нет, — твердо сказала Селия. — Это не так. Тебя, как и всех остальных, увлек пример «Жиронд-Шими», и, кроме того, вспомни заверения ученых. Ведь идея монтейна захватила и других ответственных руководителей.

— Но только не тебя. Так в чем же твой секрет? Почему ты сумела устоять?

— На первых порах и я не устояла, — напомнила ему Селия.

Сэм схватился за голову.

— О Боже! Что я натворил! — Тут он снова повернулся к ней. — Селия! Я ведь несправедлив к тебе и вообще веду себя отвратительно.

— Это не имеет значения.

Он заговорил тихим, дрожащим шепотом:

— Прости меня, я тебя искренне прошу, прости. Наверное, если по правде, я тебе завидую. И еще жалею, что не послушал тебя, не воспользовался твоим советом. — Речь его стала бессвязной. — Бессонные ночи. Часами лежу, думаю, вспоминаю, не могу избавиться от чувства вины. Зять со мной не разговаривает. Дочь просто не может меня видеть. Лилиан хочет всем нам помочь, но не знает как.

Сэм было остановился, но заговорил вновь.

— Но есть еще одно обстоятельство. О нем ты не знаешь.

— Что именно?

— Лучше тебе не знать, — проговорил он, отвернувшись от Селии.

— Сэм, — твердо сказала Селия, — ты должен взять себя в руки. Подобные самоистязания ничего не изменят ни для тебя самого, ни для других.

Словно не слыша ее, он заговорил вновь:

— Для меня здесь все кончено. И ты это знаешь.