Феникс. Начало (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Миша, мы с тобой!Позор!

Внезапно, народ, как по команде, полезла в свои телефоны, после чего, одновременно, как солдатики на параде, сделали пару шагов назад, к немалому изумлению судебных приставов — подписчики группы — «Спасем Мишу» получили команду от координатора не мешать конвою.

Из высокого кузова автозака неловко спустился Михаил Козлов, облаченный в серую футболку и зеленые шорты. На лице задержанного было несколько свежих ссадин, в руках, скованных наручниками, Миша сжимал какой-то пакет и пару казенных бланков.

Увидев разбитое лицо узника, люди заволновались, угрожающе качнулись в сторону конвоя, несколько человек снимали крупным планом повреждения на лице задержанного. Приставы и полицейские из конвоя мгновенно подхватили Михаила под руки и, буквально на руках, занесли страдальца в здание суда, после чего, с грохотом, захлопнули за собой массивную дверь мрачного черного цвета.

Потоптавшись у, запертой наглухо, двери черного ходя, публика двинулась к главному входу в суд. У металлической рамки поста безопасности, свободному проходу людей в здание суда препятствовали все те же судебные приставы в бронежилетах.

— Отойдите назад! — высокий парень с капитанскими погонами, своими широкими плечами перекрывший весь проход в суд, выставив вперед руки, пытался вытолкать из помещения активную пенсионерку, на вид лет семидесяти, успевшую где-то заказать футболку с большим принтом «Свободу русским медведям».

— Не имеешь право не пускать в суд! — бабка, подталкивая в спину сочувствующими, смело напирала впалой грудью на командира защитников суда.

— Сегодня выходной, суд не работает, выйдите все, пожалуйста. — раненым бизоном вопил главный пристав, заклинив бабку в толстом проходе, у запертого турникета.

— А человека, избитого, привезли, Мишу Козлова, куда? Не на судебное заседание? А если есть судебное заседание, значит я имею право присутствовать, по Конституции! — пенсионерка махала кривым пальцем перед носом командира приставов, он отвлекся буквально на секунду, следя за ее накрашенным ногтем, качающемся прямо возле глаза правоохранителя, и в это время, сзади, сильно надавили. Старуху плотно прижало к бронежилету пристава, она завизжала, толпа двинулась вперед. Вроде бы надежно заблокированный, турникет внезапно провернулся, и люди, отпихнув охрану, ворвались в просторный холл первого этажа.

— Ты почему кнопку не заблокировал⁈ — окрысился главный охранника на обескураженного подчиненного.

— Я блокировал, а она почему-то отключилась! — бледный парень в черной форме зачем-то продолжал нажимать на кнопку блокировки, испуганно поглядывая, то на скворчащего как раскаленная сковорода, от бессильного гнева, командира, то на, беспрепятственно проходящих в суд, людей: — Надо технику в понедельник позвонить.

— Да иди ты! — начальник охраны скрылся в укрепленном помещении дежурки, на прощание, с грохотом, хлопнув дверью.

Государственный судья Скобина Ирина Михайловна широко распахнула двери приемной председателя суда, шагнула вперед, и испуганно замерла на пороге — просторный коридор суда дистрикта был наполнен людьми. Кого –кого, но встретить толпы праздношатающейся публики в закрытом по причине выходного дня, здании суда, государственный судья не ожидала. Она осторожно прикрыла дверь, на всякий случай заперев ее изнутри, и быстро пройдя комнату секретаря, вбежала в кабинет председателя суда.

— Евгений Павлович! Там граждан полный коридор! Что вообще происходит⁈

Председатель районного суда дистрикта, с озабоченным выражением лица, прижавший к уху телефонную трубку, поднял глаза и показал женщине, что надо присесть и подождать окончания важного разговора. Наконец он, коротко сказав «Понял», положил телефонную трубку на базу.

— Мне начальник приставов звонил, сказал, что какие-то люди, числом не меньше пятидесяти человек, отвлекли охрану и ворвались в здание. Говорят, что пришли к тебе, на заседание по принятию мер пресечения в отношении гражданина Козлова. Говорят, что это публика и свидетели.

— У меня нет столько свидетелей. Прокуратура двух только заявила. — Ирина Михайловна близоруко поднесла к глазам материалы дела, что она захватила с собой в кабинет председателя, чтобы, при принятии решения, не произошло никаких накладок: — Вот, Джургин и Мухмадов. А больше никого не заявляли.

— Понятно. Ну и что будем делать?

— Евгений Павлович, я не могу в таких условиях проводить заседания. Вызовите спецполицию и пусть всех вышвырнут отсюда…

— Основания какие — всех вышвыривать?

— Ну у нас же вирус…

— Ирина Михайловна, все ограничения по пандемии сняты три месяца назад. Еще варианты есть?

— Объявлю заседание закрытым.

— Основание какие для такого решения?

— Ну, там же задержанный что-то лопотал, что его жену хватали, возможно имело место попытка изнасилования. На этом основании и объявлю заседание закрытым.

— Ну вы и хитрюга, Ирина Михайловна. У вас же заседание в отношении Козлова, а эти, кого он обвинял в нападении на жену, — они у вас в свидетелях числятся. А Козлов кого насиловал?

— Но, формально, в заседании могут прозвучать данные относительно половой неприкосновенности гражданки Козловой, задевающие ее честь и достоинство, так что, такое право у меня есть. Мы же не можем порочить честь женщины?

— Ну, хорошо. Только сделайте все, как положено. Запустите публику в зал, проверьте явку, после чего, с согласия прокуратуры, вынесете решение о проведения судебного заседания в закрытом режиме. Вот тогда у нас, если электорат не подчинится, и появится право вызвать спецполицию, чтобы вывести, отказавшуюся подчинятся решению суда, публику. Так, что, справитесь с поставленной задачей?

— Может, ну его, нафиг, этого Козлова, задерживать? Все равно, никуда не денется, тем более со своей беременной бабой. — Ирина Михайловна не любила сложностей: — Тем более, я сейчас в сети ролики смотрела — на Мосту пограничный переход, только что, взорвали. Смертник подорвался или груз какой опасный в грузовике. Много жертв. Сепары границу опять закрыли. Куда Козлову бежать?

— Нет, Ирина Михайловна. Мне четко дали понять, что Козлова надо однозначно арестовывать, иначе будут волнения диаспор. Тем более, сейчас, с учетом этого взрыва. Я крайне поражен, что кто-то собрал этих людей, что в суд ворвались. Думаю, что это разовая акция. Наверное, беременная жена пытается мужа вытащить, но вряд ли у нее денег хватит, продолжать что-то делать. И, кроме того, наши пошумят и разойдутся, а с диаспорами связываться… Сами понимаете, что дороже обойдется. Так что, повторю вопрос — справитесь, или мне самому заседание провести?

— Справлюсь, не впервой. — Ирина Михайловна поправила ворот судейской мантии перед высоким зеркалом в приемной и решительно шагнула в коридор.

Все наши собрались возле судебного зала с табличкой «Государственная судья Скобина». На ближайшей лавке сидело два южанина, парни лет двадцати — двадцати пяти. Один не поднимал взгляда от пола, второй дерзко смотрел на окруживших скамью людей и вполголоса бормотал что-то, типа «Я твой столб шатал». Рядом со смуглыми парнями сидел мужчина в форме прокуратуры, сжимая в руках толстую папку с бумагами. Голову мужчины венчала форменная фуражка с золотым шнуром и высокой тульей. В десяти метрах от кабинета плотной толпой стоял десяток приезжих — мужчин и женщин в темных одеждах. Между этой группой и нами стояли, выстроившись короткой цепочкой, четверо приставов с резиновыми палками.

— Вы парни — кто такие? — я приветливо улыбнулся гостям нашей страны.

Первый из сидящих на скамейке бросил на меня испуганный взгляд, второй уставился на меня, пробубнив что-то про «тебя» и «шатал».

— Молодой человек, отойдите от свидетелей, или сами сядете за давление на них! — сотрудник прокуратуры встал и стал теснить меня своим животом.

— У меня, как раз, к вам вопрос, в порядке изучения обществоведенья в рамках утвержденной школьной программы. Почему такой односторонний подход к подбору свидетелей? Тут десяток человек, которые из окна или с балкона видели, что на автостоянке происходило, а никого из них не разу не допросили. Почему так, не подскажите?