Начало - Андрей Васильевич Лео

покрыт ржавчиной лишь снаружи, внутри всё старательно надраено и смазано, а привязанные деревяшки – это, оказывается, спусковая скоба. Офигеть!

– Ружо со ржой должно быти, а не то зверю тя сверком выдаст.

Ну да, у меня и так не сверкает, а когда я ствол белой тканью обмотаю, вообще незаметно станет.

– Домой придёшш, железо мокрой тряпицей оберни-ка и на ночь оставь. И так несколько дён.

Ага, счас, разбегусь только! Если у него все советы такие, мне здесь делать нечего.

Далее дед в лес повёл, захотелось ему на мою стрельбу взглянуть. С собой он прихватил какие-то длинные палки и своё большое ржавое чудо. За околицей постоял, поводил носом и, что-то для себя решив, махнул рукой:

– Айдате-ка. Допережь[70] до катушки[71] дойтить надот.

Пока шлёпали, развлекались охотничьими байками, но чуть не дойдя до горки мне пришлось прослушать нотацию в виде получасового монолога. А всё потому, что отныне уже мой пёс (фиг я его теперь кому отдам!) выгнал на нас из кустов зайца, а я ушастого на автомате подстрелил.

Дед, увидев это, сначала оторопел, потом пожевал губами, собрался с мыслями и, хищно выставив бороду, взялся меня отчитывать. Смысл его зажигательной речуги заключался в том, что нельзя стрелять навскидку. В Сибири сейчас так не стреляют. НИКТО не стреляет! Тут взлетевшая птица не рассматривается как добыча. Вот сядет, тогда конечно. Сибирские охотники (их называют промышленниками) бьют зверя, аккуратно выцеливая. Без разницы, в засаде ты сидишь, преследуешь кого или просто случайно столкнулся, главное, хорошенько прицелься.

По сути, для этого времени понятно: в движущуюся мишень попасть трудно, а перезарядка ружья – дело долгое и зачастую связанное с риском для жизни. Например, когда охотишься на медведя: не попадёшь в него с первого раза – считай, пропал. Кроме того, стоимость выстрела (порох плюс свинец) для крупнокалиберных ружей, которые здесь чаще всего используются, довольно существенна.

Столетиями вырабатывалось правило: один выстрел – одна добытая животинка. Все риски вроде пальбы навскидку должны исключаться. На тех, кто так делает, смотрят как на дураков и охотниками не считают. В основном стараются охотиться на крупного зверя: пуле не важно, с медведем она встретится или с зайцем, но мяса и шкуры больше у медведя. Поэтому и предпочитают промышленники крупные калибры, чтоб пуля, даже пролетая рядом с добычей, сбивала её с ног воздушной волной. Ха… шутю.

Из дробовика следует стрелять, также тщательно прицелившись. Их, кстати, в Сибири не любят, э-э… точнее, не так. Дробовик уже как бы роскошь, баловство, развлечение для богатых, с ним только за дичью ходить. Будешь дробью или картечью зверя бить – шкуру испортишь, а здоровую зверюгу и взять-то не сможешь.

Да-а, вставили мне пистон. И ведь не объяснишь «учителю» метод интуитивной стрельбы, не поймёт дедуля, не дано. Ему не представить мгновенного прицеливания и выстрела на одной интуиции. Фитильные и кремнёвые ружья, которыми он привык пользоваться, не сразу стреляют. После нажатия на спусковую скобу загорается порох на затравке (тот ещё пшик прямо в лицо), и уж затем происходит сам выстрел. Нормальная задержка – полсекунды-секунда, и всё это время необходимо зверя в прицеле удерживать.

Наконец мы с Ходоком дошли до небольшого овражка, где и принялись дырявить отдельно стоящую берёзу. Сперва я показывал, что умею, потом и дед из моего ружья пальнул, причём достаточно метко для незнакомого оружия. Немного повертел его в руках и подытожил: «Мало, да крепко бьёт». Так и хотелось гордо ляпнуть: «А то! Сам выбирал», но промолчал, наверно, скромность включилась.

Из ржавой пищали тоже постреляли. Оказывается, принесённые палки нужны как подпорки: с рук из этой бандуры целиться невозможно, а на подставке удобно. Моё ружьецо на фоне этого монстра игрушечным выглядело. Ходок, начав стрелять, помолодел лет на дцать: взор огнём горит, впалая грудь вдруг колесом выгнулась. Не на шутку раздухарился старый перец, я его таким лишь возле красивых женщин видел.

Когда он прицелился из своей большой железяки, видок его напомнил мне мушкетёров Людовика XIV. Нацепи ему шляпу с пером, и вылитый Д’Артаньян на пенсии получится, разве что жиденькую бородёнку малость причесать и подрезать придётся.

Из дедова ружьишка я всего один разок бабахнул, мне с лихвой хватило, здоровенный синяк обеспечен. Как на ногах-то устоял, не пойму. Дед весело похихикал, взирая на мои гримасы и потирания ушибленного плеча. У-у, смешно ему. Его бы самого к пушке прислонить и шандарахнуть из неё, чтоб ощутил все прелести отдачи. Эх-х, какой я всё-таки ещё маленький. Ну то есть тельце пока ещё не шибко выросло.

Перед уходом старательно выковыривали пули из берёзы: свинец денег стоит. Возвращение прошло уже веселее. Ходок как стрельбой вдохновился, так с тех пор и пребывал в благодушном настроении. Да и у меня утренняя хандра тоже пропала, я даже похохотал от души, услышав пару прикольных охотничьих баек. Воспользовавшись ситуацией, дёшево сторговал у деда лыжи, соответствующие моему росту и весу. Скоро снега навалит по горлышко, без лыж по лесу не походишь, а старые Софьины слишком неудобны – громоздкие.

Уже в деревне дед преподал мне ещё один урок по обиходу пищали. Ужас! Увидел бы подобное мой армейский командир – пристрелил бы на фиг за издевательство над оружием. Дедок отмотал от ружья деревяшки, заткнул щепкой дырку затравки и, сказав: «Пущай гарь отмокает», налил полный ствол воды. Минут через пятнадцать слил грязную воду, открутил и подёргал казённик, но снять не смог. Недолго думая, подобрал камень во дворе и хорошенько саданул им по упрямой детальке. Она, несчастная, не выдержав напора, отвалилась.

На этом частичный разбор оружия был завершён. Дальше Ходок сухой ветошью на шомполе продраил ствол и отнёс ружьё на печку сохнуть. Слава богу, меня не попросили повторить этакую чистку и для моей мелкашки. Не представляю, как отреагировал бы. Напоследок мы ещё поболтали о повадках местного зверья, и я, простившись, пошёл домой. Оба остались довольны проведённым временем. Договорились на продолжение обучения в понедельник.

По дороге я объяснил приблудившемуся собачуху, что он теперь официально включается в наш маленький, но дружный коллективчик и переименовывается в Мухтара: очень уж я любил в детстве фильм «Ко мне, Мухтар». Псу, впрочем, было без разницы, как его станут звать, внимательный взгляд говорил лишь об одном: «Вы, главное, есть побольше давайте, остальное – ерунда». Вот и замечательно.

Приходившего за знаниями Гната дома не застал, но Машка, как автоответчик, исправно передала все свежие деревенские новости. У матери с отчимом всё прекрасно. Он уже три недели не пьёт и никого не бьёт, на улице со всеми почтительно раскланивается, улыбается и шуточками сыплет, а узнав, к кому по выходным детки шастают, скандала не