Лекарь (СИ) - Смитт Таня

Катер бодро тарахтел по волнам, оставляя далеко позади наш остров и унося нас в открытое море. Тот клочок суши, что виделся мне с острова, оказался всего лишь отмелью, без признаков растительности, и для длительного проживания был непригоден.

Неожиданно подвернувшаяся возможность покинуть остров дополнилась массой новых проблем, первой из которых, была проблема выбора нашего нового места обитания. Нам бы несказанно повезло отыскать какой-нибудь малонаселенный островок, на котором отсутствуют средства связи и любые признаки цивилизации. Поскольку швартоваться у большой земли грозило нам серьезными неприятностями. Однако на нашем пути не встречалось таких островков. И никаких не встречалось. Кроме того, мы вероятно сбились с курса, поскольку и берега большой земли тоже не желали появляться в поле видимости. Женька, следя за показаниями оставшихся в живых приборов, только хмыкал, горестно покачивая головой. Его знания морского дела стремились к нулю, к тому же моего верного спутника по-прежнему напрягало мое нестабильное общество. Я был готов поклясться, что больше никогда не стану проявлять немотивированную агрессию, но даже если бы мне это и удалось, Женька никогда не поверил бы мне.

Наконец, слева по курсу замаячили неясные очертания береговой линии. Я, радостно взвизгнув, развернул нашу посудину и выжал из нее все возможное, чтобы поскорее оказаться на суше. У меня постоянно выпадало из памяти, что теперь я персона нон грата в любом населенном пункте, а мои недавние прегрешения и вовсе не рассматривались мной как серьезное преступление. Пока я управлялся с неожиданно послушным катером, Женька позволил себе помародерствовать по каютам в поисках пропитания и вещей. Концентраты суровые представители борцов за здоровье нации не употребляли вовсе, предпочитая питаться высокими идеями, а вот к разного рода форменным нарядам были неравнодушны. Женька отыскал в одной из кают весьма годный китель, внушительного размера и парадные легкие штаны. Все это призвано было изображать летнюю морскую парадную форму и было мало пригодно для северных краев в зимний период. На все мои возражения, Женька только ругался и убеждал меня воспользоваться хотя бы тем, что есть.

«Мне надоело пялиться на твой голый зад! — в сердцах бросил он и прибавил несколько непечатных фраз, — Тихон, ты рулишь к цивилизации, как думаешь, что сделают с тобой местные, увидев твое незабываемое уродское тело?»

Я нехотя натянул на вытянутые кривые ноги широкие штаны, оценив преимущества. На какого великана шилась эта форма, сказать было невозможно, потому что при моем внушительном нынешнем росте и развитой мускулатуре, парадные шмотки висели на мне мешком. Изобретательный Женька развил свою дизайнерскую мысль еще дальше и протянул мне широкий синтетический шарф, предлагая замотать вытянутую морду.

«Так ты будешь иметь призрачную возможность дойти до какого-нибудь ночлега прежде, чем тебя разорвут на куски, — справедливо заметил Женька, придирчиво оглядывая мое новое обличие, — разумеется, при условии полного и безоговорочного молчания!»

Последнее его замечание не вызвало во мне много переживаний. За последние пару десятков лет я и вовсе научился обходиться без навязчивого общества себе подобных, и вполне охотно мог провести в одиночестве значительное время. Приближающийся берег казался обитаемым, на это указывали громоздкие постройки, отчетливо различимые на побережье. Вероятно, мы двигались в направлении грузового порта, поскольку самым распространенным видом прибрежной архитектуры являлись крепкие бревенчатые здания, похожие на склады. Женька посоветовал мне держаться подальше от людских скоплений, и я, расслышав в его замечании здравые ноты, развернул катер к утесу, нависшему сбоку от промышленных построек. Один его край уходил далеко в море и создавал собой подобие бухты, где я и рискнул пришвартоваться.

Промозглая северная погода опустошила местные пляжи и позволила нам кинуть якорь в нескольких метрах от берега, не привлекая постороннего внимания. Я не был уверен, что когда-нибудь нам случиться снова воспользоваться услугами безотказной посудины, но на всякий случай, запомнил его координаты, без сожаления покидая гостеприимный борт.

Глава 16.

Берег встретил нас огромными серыми камнями, беспорядочно накиданными вдоль береговой линии, ледяным ветром и полным отсутствием местного населения. Последнее обстоятельство порадовало больше всего, поскольку даже приблизительно никто из нас не мог сказать, куда именно забросило нас провидение на этот раз.

«Не похоже, чтобы это было очередным островом, — со знанием дела заявил Женька, оглядываясь по сторонам. — только странно, что эта набережная выполнена в таком несовременном стиле»

Мне некогда было наблюдать за архитектурными направлениями, поэтому я не сразу сообразил, что наблюдательный Женька имеет в виду. На его настойчивые призывы познакомится с окрестностями, я отозвался неохотно, а когда поднял, наконец голову, то от удивления едва снова не заговорил по-человечески. Прямо передо мной высилась грубо сколоченная лестница, выполненная из цельных неструганных бревен, а по бокам этого нелепого сооружения торчали высокие подпорки с привязанными к ним короткими палками с просмоленной паклей на конце.

«Может, тут у них проходил какой-нибудь праздник?» — растерянно пробормотал Женька, озвучивая мою первую мысль. Мысль не имела под собой прочной основы. Праздники, как и разные другие развлечения давно уже не проводились в городах по причине решения других, более значимых проблем. Женька, пожал плечами и осторожно ступил на первую ступеньку, вопросительно оглядываясь в мою сторону. Я коротко кивнул, давая добро, и ободренный Дергачев бодро потрусил наверх, с любопытством рассматривая примитивные факелы, развешанные по всей длине лестницы. Я последовал за ним, гадая про себя, куда может вести подобное сооружение. Моему воображению рисовались милые беседки, выполненные в похожем стиле и имеющие популярность среди праздных гуляк. Однако никаких беседок я не увидел, добравшись до самой последней ступеньки. Монструозная лестница привела нас на некое подобие городской площади, тоже выложенной из почти плотно подогнанных бревен. В самом ее начале высился довольно просторный помост, видимо призванный служить сценой, а периметр площади был обозначен невысокими деревянными сваями, вбитыми прямо в землю. Женька только хмыкал, с любопытством рассматривая все вокруг и совершенно забывая о грозивших нам неприятностях. Эйфория разрушения и уничтожения к этому моменту окончательно покинула меня, сменившись сокрушающим раскаянием и откровенным страхом неминуемой расплаты. Мне хотелось сказать Женьке, что нам необходимо как можно скорее отыскать менее приметное место и не мозолить глаза любопытным горожанам. Однако любознательный брат никак не желал покидать загадочную площадь, продолжая пялится на страшный помост.

«Куда мы попали?» — наконец прошептал он, и мне стало понятно, что за воспоминания пробудил в моем спутнике открывшейся пейзаж. Почти так же выглядело место той самой показательной казни, чуть не ставшей для Женьки заключительным аккордом. Я, не тратя лишних слов, ухватил Женьку за плечо и поволок прочь, возвращая к действительности. Действительность поражала многими несоответствиями и вызывала много вопросов. Самым приоритетным из которых мог бы стать вопрос о полном отсутствии каких-либо зданий. На всем протяжении нашего пути не встречалось ни одной высотки, ни одного магазинчика, пусть и закрытого. До эпидемии такие торговые точки были чуть ли не самым основным украшением любого населенного пункта. Последние события внесли коррективы в экономику, однако полузаброшенные здания все еще продолжали радовать своими облезлыми стенами местные пейзажи. Во всяком случае, в тех городах и поселках, куда заносила меня злая судьба, первое, что бросалось в глаза, были именно они. Сейчас же нас преследовали разросшиеся деревья, все еще покрытые пожухлой листвой, и деревянные прилавки, рядами выстроившиеся вдоль довольно широкой дороги.