Три подруги и древнее зло (СИ) - Солнцева Анастасия

Вещи.

Мои вещи. Они были разбросаны везде, но исключительно в переделах спальни. В ванной и в кухне, насколько мне удалось увидеть, все осталось на своих местах. А вот в комнате…

Как будто прошелся тайфун.

Шторы были оборваны и двумя унылыми кучами валялись на полу. Несколько фотографий в рамках сорвали со стен и растоптали. Постельное белье было содрано с кровати, а матрас изрезан длинными продольными полосами. Тоже самое было проделано с диваном и двумя креслами. Одежду вывалили из шкафа и сорвали с вешалок, причем срывали с силой, достойной лучшего применения, по пути удивительным образом порвав мне рукав на осеннем пальто и несколько карманов на зимней куртке. И всё это безобразие, словно вишенка на торте, венчала вываленная из кофра, расшвырянная и раздавленная косметика.

— Очевидно тот, кто и убил девчонку, — вырос за спиной Нисы Гриша с самым суровым выражением на лице. — Идем на кухню, посидим.

Через несколько минут мы уже заварили чай, приготовили кофе, разлили мартини по бокалам и дружным кружком расселись вокруг кухонного стола, чтобы обсудить свалившуюся на нашу голову беду.

— Ненавижу все это, — простонала я, потирая прикрытые глаза.

— Что именно? — деловито поинтересовалась Ниса, делая глоток светло-коричневого алкоголя.

— Ненавижу находить трупы, — сообщила я, убирая руку от лица и роняя её на стол. — Особенно, в своей квартире. Особенно, когда труп — детский.

— Дети — это просто возрастная категория, — пожала плечами подруга и подняла бокал чуть повыше, рассматривая игру света в вязком напитке. — С тем же успехом, можно радоваться, что в твоей квартире не зарубили топором 82-летнюю старушку.

— Да, действительно, — ехидно согласилась я. — Ведь появление второго Раскольникова сильно бы разнообразило нашу с тобой скучную жизнь.

— Не понимаю, — со вздохом покачал головой Гриша, решивший не только физически, но и вербально поучаствовать в нашем спонтанном междусобойчике.

— Что именно? — недобро покосилась на него банши.

— Не понимаю, как вам удается на протяжении стольких лет сохранять дружбу, если вы при каждом удобном случае начинаете собачиться?

— Чего? — всем корпусом повернулась к нему Ниса, отставляя бокал.

Я тут же мысленно посочувствовала мохнатому. Вернее, мохнатым он являлся во второй своей ипостаси, а в данный момент выглядел вполне себе бритым. Даже вон, порезался немного возле уха, когда лезвием по морде елозил. Странно, кстати, что порез сохранился так надолго. У оборотней регенерация такая, что только позавидовать. Крошечный надрез должен был затянуться еще до того, как Гриша доел бы свой завтрак. Значит, брился он недавно. Очень недавно. Практически перед своим приездом сюда. И это наводило на определенные размышления…

— Это кто тут собачится? — пошла в атаку подружка. — А?!

— Вы, — не испугался Гриша, за что я ему мысленно поаплодировала, потому что когда подружка, вот так вот, упирала руки в боки ничего хорошего это не предвещало, означая лишь одно — она решительно настроилась высказать все, что думает. А высказывалась она, как правило, громко, долго и, что самое главное — честно. — Вы постоянно друг от друга отгавкиваетесь.

— Мы не отгавкиваемся, — с улыбкой, которая выглядела одновременно и милой, и плотоядной, поправила его Ниса. — Мы — обмениваемся мнениями.

— А есть разница? — криво усмехнулся Гриша и отхлебнул чай из кружки. Алкоголь он стойко проигнорировал.

— Существенная! — бескомпромиссно заверила его Ниса, поедая взглядом. — Мы друг для друга больше, чем подруги! Мы — семья!

— И это заявление должно что-то значить? — устало закатил глаза Гриша.

— Я не знаю, как обстоят дела в вашей «семье», — Ниса пальцами обозначила кавычки в воздухе, — но у нас каждый говорит то, что хочет сказать. Плюрализм мнений! Слышал о таком?

— В моей стае, — уточнил Гриша, выразительно изогнув губы в кривой многозначительной ухмылке, сделав ударение на втором слове, — ведь именно это ты хотела сказать, да? Так вот, в моей стае, как и в любой другой, независимо от географического расположения, отношения строятся в соответствии со строгой иерархией. Тот, кто в иерархии стаи находится ниже должен беспрекословно подчиняться приказам вышестоящих, называемых доминантами, иначе он будет наказан. А наказания у оборотней страшные, жестокие, ты бы не захотела с таким столкнуться.

— Как я рада, что не являюсь оборотнем, — сердечно заявила Ниса, прикладывая руку к груди. — Мало того, что пришлось бы шерстью обрастать каждый месяц и носиться под луной, задрав хвост, так еще и подчиняться приказам всяких самодовольных сексистов.

— Мы не сексисты, — тут же принялся оспаривать данное утверждение Гриша.

— Да, они не сексисты, — решительно встряла я в их диалог. — Просто общество оборотней базируется на одном самом главном правиле: кто сильнее, тот и прав. Докажешь, что у тебя яйца прочнее остальных, поучаствовав в кровопролитном сражении — и займешь трон Альфы. Проиграешь — скатишься ниже по социальной лестнице. Не сможешь принять вызов на бой за звание доминанта — и окажешься в стане слабых. А с мнением слабых никто никогда не считается. Такова наша история.

— Ты что, на его стороне? — ощетинилась на меня Ниса, едва дослушав.

— Нет, — вздохнула я, показывая, насколько устала. — Просто хочу закончить этот разговор, и приступить к тому, ради чего мы тут, собственно, и сидим.

— Да, труп, — решительно выпрямился Гриша, достал из папки белый чистый лист, карандаш и приготовился записывать.

— Не просто труп, а труп в моей квартире, — с нажимом в голосе поправила я его.

— Да, — хмыкнул Гриша, — это существенное уточнение.

— Знаешь, — на выдохе подалась вперед я, впираясь в него взглядом. — Не будь эта история так очевидно замешана на магии, я бы тебя не то, что за порог, я бы тебя даже к порогу близко не подпустила. А начала отстреливаться еще за полкилометра.

— Вы сами мне позвонили, — развел руками оборотень под прикрытием.

— Именно, — кивнула Ниса. — Потому что больше некому было. Ты наш единственный знакомый следак, которому можно объяснить фразу «зеркало, убивающее людей» и при этом избежать общения с добрым дядей психиатром.

— Что? — мигом стал серьезнее Гриша, хотя и до этого ситуация не располагала к особому веселью. — Что ты сказала?

— Тебе какую часть повторить? — холодно откликнулась подружка. — Про психиатра или про зеркало?

— Про зеркало, — отрывисто выдохнул оборотень.

— Вот у неё, — банши ткнула пальцем в мою сторону, — имеется одна забавная семейная реликвия, которая вдруг зажила своей собственной жизнью и начала убивать людей.

— И скольких оно уже убило? — перевел Гриша взгляд на меня.

— Пока только одного, — вновь ответила Ниса и глотнула еще мартини. — Вернее, одну. Тот труп, что сейчас украшает её ковер, при жизни был подружкой дочери нашей соседки.

— Девчонке лет двенадцать, — уточнила я хриплым, вдруг упавшим голосом, — и у неё имеются друзья, которые не прочь пошалить с магическими атрибутами. И, если честно, я подозреваю, что кто-то из них может быть одним из нас. То есть, есть шанс, что детки — не совсем детки.

Взглянув в бессмысленные глаза Гриши я поняла, что все наши объяснения прошли даром, мужик ничего не понял. А потому я покрепче вцепилась в кружку с горячим напитком, знаком показала Нисе немного помолчать и принялась рассказывать. Издалека, обстоятельно и не забывая про детали. Их оказалось много, а потому повествование моё затянулось почти на полчаса.

Глава XXV

— Так, — поскребя по сусекам, попытался собрать остатки сообразительности в кучу Гриша. — Значит, что мы имеем? Зеркало с кровожадными замашками, нападение на соседского ребенка, закончившееся появлением рыцаря в сверкающих доспехах…

— …все, что у него сверкало — это зубы, — не удержалась от комментария Ниса. — Между прочим, штука баксов за каждый. Я знаю, к какому стоматологу он ходит.