Кесарево свечение - Василий Аксенов

ГОЛОС ПОЛКАНА. Ав-ав-ав-авангард!

В этот момент одно из окон гостиницы с шумом распахивается. Из него олимпийской кошкой ловко выпрыгивает Софи. Вслед за ней вылетают ее чемпионские ботинки.

СОФИ. Прощай, луна моя дневная, золотой принц, чао-чао!

В ответ слышится сильный мужской храп.

Софи подбирает свои ботинки и смеется, смеется. Идет босиком по снегу, превосходная и счастливая.

Вдруг видит одинокую фигуру Какаши и застывает на ходу. Две юные женщины долго смотрят друг на дружку, разделенные пятью годами жизни, соединенные чем-то, о чем они только могут догадываться, пойманные в сети триумфов и позоров. Софи с силой рвет «сеть» и уходит. Наташа, подгибаясь, волочась, потом выпрямляясь и гордясь, улетает в сторону горы и исчезает.

РЕПОРТЕРЫ.

Какие кадры, елки-палки!Она летела, как газель!В восторге будут даже волкиРоссийских фирменных газет!

Антракт

В АНТРАКТЕ К ВАКСИНО ПОДХОДИТ МОЛОДОЙ ЛИТЕ– РАТУРОВЕД, ЖГУЧИЙ И ЖИРНЫЙ БРЮНЕТ. НА КОГО-ТО ПОХОЖИЙ, МЕЖДУ ПРОЧИМ. ТОЧНЕЕ, СЫН ВАКСИ– НОВСКОГО ПРИЯТЕЛЯ.

ЧТО ЭТО ВЫ ТУТ НАГОРОДИЛИ, СТАС АПОЛЛИНА– РИЕВИЧ? ЗАЧЕМ ВАМ ЭТА ТИПА ДРАМА?

(ОТКУДА ТАКАЯ НАГЛОСТЬ У ЭТИХ ЖИРНЮГ?)

ОТ ВАС НЕ ЭТОГО ЖДУТ.

(ПАПАША В ЭТОМ ВОЗРАСТЕ И ПУКНУТЬ НЕ СМЕЛ, А ЭТОТ СРАЗУ НА ВСЕ ФОЙЕ.)

ВОТ КРИТИК ГОВНОВОЗОВ ТОЛЬКО ЧТО МНЕ СКАЗАЛ: ВАКСИНО ВСЕ ХОРОХОРИТСЯ, ДЕЛАЕТ ВИД, ЧТО НЕ ИСПИСАЛСЯ. ОТ НЕГО СОВСЕМ ДРУГОГО ТИПА ЖДУТ, ЕСЛИ ВООБЩЕ ЖДУТ ЧЕГО-ТО.

(ГДЕ? КОГО? ЧЕГО? КАКОГО ХЕРА?)

НУ, МЕМУАРОВ, ПРИЗНАНИЙ, ТИПА ХУДОЖЕСТВЕН– НОЙ КАПИТУЛЯЦИИ, ЭТО ЦЕНИТСЯ.

(КАК ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ, ДОСЛОВНО – ГОВНОВОЗОВ?)

ДА ВОТ ОН ТАМ, В УГЛУ, СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНОЙ У БУФЕТА.

ВАКСИНО СМОТРИТ, КУДА ПОКАЗЫВАЮТ, И НИКОГО ТАМ НЕ ВИДИТ, КРОМЕ ЗДОРОВЕННОЙ ЖЕНЩИНЫ, КУ-ШАЮЩЕЙ КУСОК КУРЫ.

(ТАМ НЕТ НИКАКОГО КРИТИКА МУЖСКОГО РОДА, ОДНА ТОЛЬКО ФЕМИНА СТОИТ С ЕДОЙ.)

ЧОРСКИНД ВГЛЯДЫВАЕТСЯ ВНИМАТЕЛЬНО В ЛИЦО ВАКСИНО.

Я ВИЖУ, ВЫ СОВСЕМ НЕ В КУРСЕ НАШЕЙ ОБСТА– НОВКИ, СТАС АПОЛЛИНАРИЕВИЧ. НАПРАСНО ОТМАЛ– ЧИВАЕТЕСЬ.

(СЛЫШИТЕ – ЗВОНОК. ПАПАШЕ ПРИВЕТ, МАМАШЕ ПРИВЕТ!)

ОНИ РАСШАРКИВАЮТСЯ: ВСЕ-ТАКИ ПОРЯДОЧНОЕ ВОС– ПИТАНИЕ.

Акт второй

Сцена представляет собой все ту же главную улочку поселка Березань, однако за время антракта в ней произошли разительные изменения: сошли снега, расцвели своей скромной, но неотразимой красой березы, забил фонтан, все окна и двери открылись. Иными словами, классическая триада (единство времени, места и действия) слегка нарушена: за несколько часов, прошедших с утренних событий, Березань оказалась в иной климатической зоне. Гора, впрочем, по-прежнему бела. Там работает подъемник и проскальзывают вниз фигурки лыжников.

Сумерки. Бал развивается вокруг фонтана, над которым развешаны гирлянды ламп. В глубине пространства – бар с двумя тульскими самоварами и медный квартет. В своей интерпретации он исполняет «Весну» Антонио Вивальди.

Слева от фонтана хозяева – барон Фамус и его дочь София, а также почетный гость д-р Слава Горелик, он же Бенни Менделл. Приглашенные цепочкой тянутся к этой тройке для обмена светскими приветствиями, мужчины все в таксидо, женщины – декольте. Те, кто уже прошел, располагаются по всей сцене в соответствующих позах. Они не входят в число наших персонажей, а представляют собой лишь манекены раута, молчаливые и неподвижные. Их можно время от времени брать под мышку и переставлять для создания мизансцен.

ФЭЙМОС. Ну, Слава Горелик, без пяти минут родственник, сейчас к тебе приближается женщина-легенда.

ГОРЕЛИК (очень живо). Где?

Публика расступается, торжественно в своем кресле подъезжает Мими.

ГОРЕЛИК. Я счастлив познакомиться с вами, княжна Мими!

МИМИ (холодно). Чему обязана?

ГОРЕЛИК. Во-первых, вы для меня ходячая, то есть, я хотел сказать, катящаяся легенда. Я столько времени провел в архивах, изучая ваше происхождение, но не подозревал, что вы по-прежнему столь живы. Какая комбинация генов! О, это блистательное соединение воевод-рюриковичей с басурманской элитой и затем с британским кланом, известным со времен короля Артура!

МИМИ (по-прежнему с холодком, но уже не так сурово). А во-вторых, мон шер?

ГОРЕЛИК. А во-вторых, серебряный век, мадам. Насколько я понимаю, вы как молодая красавица тех дней входили в круг княжны Саломеи Андроникашвили, не так ли?

МИМИ (довольна). Не я входила в ее круг, а как раз наоборот. Ее мы принимали. Судейкиной, однако, от ворот поворот. Хорошенькая мордашка – еще не индульгенция. Именно на ней висит вина за трагедию с общим любимцем, нашим Адонисом. Вы, конечно, знаете, кого я имею в виду?

ГОРЕЛИК. Ну конечно, Вячеслава Князева. В Санкте, княжна, сейчас все опьяняются серебряным веком.

МИМИ. Никакого серебряного века не было. Были серебряные ночи, и гвардейцы метались по девичьим квартирам. Кстати, мистер Горелик, вам никто не говорил, что вы похожи на нашего Адониса? Только волосы у того были жидковаты, а у вас-то такая крепкая копна, так и хочется потрепать!

ГОРЕЛИК. Извольте, буду счастлив. (Подставляет голову для трепки; княжна с удовольствием осуществляет свое желание.) Не слабо, мадам. Копна все-таки цела. Она у меня от евреев.

МИМИ. Э нет, дружок, это у тебя от казаков. Казачья у тебя куделя, мон шер.

ГОРЕЛИК. Правда ли, мадам, что в Гражданскую вы скакали с конниками Шкуро?

МИМИ. Я была командиром одной из «волчьих сотен». Мы партизанили, как Мишель Лермонтов, на Кавказе. Красные кочаны летели веером под нашими саблями! Кто бы сказал, что под старость лет я стану такой завзятой большевичкой!

ГОРЕЛИК. Замечательно! Ново! Значит, вы большевичка?

МИМИ. Есть грешок. Господа, наш гость живо напоминает мне Яшу Железнопартизанского! Когда меня привели на допрос, я увидела отличного самца в кожаной куртке и в малиновых галифе из портьер. Я думала, сейчас всем скопом начнут насиловать, но Яшка-душка один меня увез на свою квартиру. Правда, поработал за весь штаб, ха-ха-ха! Вот, может быть, тогда и зародился мой большевизм. Ну хорошо-с, а чем вы, мон шер, собираетесь заняться на нашей горе?

ГОРЕЛИК. Я собираю материал о рассеянии российской аристократии за рубежом и в бывшем Советском Союзе. Гарантирую отсутствие сарказма. Произойдет компьютерное воссоздание отечественного красавца, генеалогического баобаба. Надеюсь на вашу помощь, мадам.

МИМИ. Благородная задача! А на самом деле, друг, что привело вас сюда?

ФЭЙМОС. Ах, гранмаман, в молодости не всегда знаешь, что тебя ведет.

СОФИ. На самом деле он здесь олимпийскую чемпионку хочет похитить.

ГОРЕЛИК (машет руками). Уж вы тоже скажете, барышня Софи!

Все добродушно смеются. Мими прокатывается дальше к буфету. К хозяевам и гостю подходит наша пара журналистов; по всей вероятности, оба они на поверку окажутся девушками.

РЕПОРТЕРЫ. Привет, мистер Гоурелик, от газеты «Дейли слип»! Значит, вы тоже аристократ, как все тузы Бёрчтри-Вэлли?

ГОРЕЛИК. Берите выше, пацаны, я не аристократ, я авангардист-структуралист.

РЕПОРТЕРЫ. Святая корова, а это еще что такое?

ГОРЕЛИК. В том смысле, что я структурирую новую утопию взамен подохшей.

РЕПОРТЕРЫ. Холи кау, а это еще что такое?

ФЭЙМОС. Вас в Беннингтоне этому не учили? Ну, давайте-давайте, ребята, проходите! За вами еще хвост на полкилометра.

Подходят князь Гаврила Нардин-Нащокин и его супруга Лиди.

ФЭЙМОС.

О друг наш МенделлСлавный Бенни,Позволь тебе представить здесьПрекрасную, как торт миндальный,Чету Нащокиных. Он князь.

ЛИДИ (оскорблена). Как будто я не князь! Ради рифмы у нас нередко несут вздор.

ГОРЕЛИК.

Нардин-Нащокин,Боже правый,Не верю я своим ушам!Сей звук звучит, как артишоки,Как пальмы гриваВ роще славы,Как к пиву чудо-черемша!

НАРД. Черемша моих предков, то есть, я хотел сказать, череда моих предков, милостивый государь, представляет собой не что иное, как симфоническую процессию истинных патриотов.

ГОРЕЛИК. Вот именно, симфоническую! Прошу меня простить, князь, но мой долг исследователя заставляет меня задать вам один мимолетный вопрос. Знакома ли вам фамилия Дудделдорф?

НАРД. Что-то не припомню. Однако должен добавить, что в отличие от всякой хлестаковщины мы, Нардин-Нащокины, всегда несли свои депозиты на алтарь отечества.

ГОРЕЛИК. Прошу прощения, в ваших семейных хрониках, по какой-то причине засекреченных ЦК КПСС и рассекреченных упрделами эрэф, в доме большого орла, сударь, Двуглавого Феникса, с вашего позволения, есть запись примечательного события. В самом начале Петровской эры воевода города Кружка и Кружковской губернии, его сиятельство князь Блажен Нардин-Нащокин, хоть еще и не названный губернатором, но в огромном парике и с хвостом шпаги-стрекулистки, отбыл из России во главе царской миссии к венскому кесарю.